Перед Новым годом Батшева выстрелила подряд двумя премьерами: «Three» танцевала основная труппа, и дилогию «And still \ Bill» - стажерская труппа «Молодой ансамбль». Впрочем, полностью новой из этих двух постановок можно считать только половинку одной – одноактовку «И по-прежнему» Даниэль Агами.
«Три» Охад Наарин поставил еще в 2005-м году, спектакль давно сошел со сцены и вот сейчас восстановлен для нового состава труппы и немедленно отправился в международный тур. В январском гастрольном графике - Франция, Италия, Германия и Бельгия. «Три» называется так потому, что состоит из трех частей, имеющих латинские подзаголовки: Bellus, Humus и Secus. Восемнадцать артистов танцуют босиком один из классических спектаклей Наарина, демонстрирующий те самые удивительные стороны его дара, за которые его и любят: парадоксальную работу с ритмом и музыкой, невероятное умение выстраивать сложные композиции из хаоса, неожиданное чувство юмора и умение превратить в танец все, что угодно.
Первая часть, Bellus, во многом состоит из разнообразных соло, причем каждый танцор, выйдя на сцену, с интересом ждет, когда предыдущий закончит свой танец и только тогда вступает. Кажется, что Наарин строит танец из бытовых движений (потянулся, поднял, почесался, хотел поймать и т.д.), которые потеряли цель, вернее стали самоцельными и приобрели совершенство. Бытовая сниженность ушла, а юмор остался. Перед началом части Humus, где танцуют только девушки, один из танцоров выходит на сцену с телевизором подмышкой и его собственное лицо с экрана этого телевизора скучно рассказывает что сейчас будет происходить: танцуют пять девушек, лягут, встанут, погаснет свет и т.д. Часть Secus – пожалуй, главная и лучшая, именно отсюда взят один из фрагментов для знаменитого спектакля-дайджеста «Декаданс» - помните момент, когда танцоры вдруг начинают строиться в очереди и, по-одному выходя перед зрителями, повторяют какое-то одно движение, как на актерском прослушивании. А главным образом, как на медосмотре: вот один за другим выходят и задирают майки, демонстрируя ребра и живот. Вот, мальчики и девочки по очереди спускают трусы и семенят, спрятав гениталии между ног и сжав коленки – люди без пола. А теперь вот по одному, повернувшись задом, подпрыгивают и демонстрируют зрителям голые попы – ни дать ни взять хулиганящие школьники.
В третьей части особенно видно, что Наарин совсем иначе мыслит, чем другие хореографы, у него своя логика, не похожая ни на какую другую. Он строит спектакль из хаоса отдельных людей, характеров, воль, где каждый танцует свое. Все вбегают-выбегают на сцену, каждый деловит и тороплив, и кажется не видит других, но вдруг из хаоса складывается общий танец на два-три человека, а потом снова распадается и опять каждый занят своим, как выпавший кристалл вновь растворяется, если подлить жидкости. Все происходит очень быстро, сцена буквально кишит сосредоточенно танцующими людьми, всех не охватить взглядом. И важно не следить за каждым, а увидеть наариновскую гармонию в кажущемся хаосе, где танцоры подобны звукам, складывающимся в сложную музыку.
Новый спектакль «Молодого ансамбля» состоит из двух балетов бывших танцовщиц Наарина, теперь ставших хореографами. Даниэль Агами, специально для труппы стажеров сочинившая «And still», танцевала в Батшеве 9 лет, а пять лет назад уехала Америку и в Лос-Анджелесе создала свой ансамбль ATE9. «И по-прежнему» - не первая ее постановка для молодежной труппы Батшевы (два года назад она выпустила «девичий» спектакль «Шула»), но в свежей премьере почему-то гораздо заметнее то, что Агами - ученица Наарина, она копирует его парадоксальный способ работы с музыкой (под энергичную музыку все стоят, не двигаясь с места, лишь музыка замолкает – все танцуют), интерес к хаотичному заполнению сцены автономными танцовщиками и т.д. Сам этот спектакль кажется подростковым: мальчики и девочки в одинаковых бархатных малиновых костюмчиках встречаются парами, коротко и пугливо. Обнять, оттолкнуть, обхватить, погладить, коснуться, унести на руках. Он небрежно валяется, надменно не глядя вокруг, она ползет к нему, смущенно отвернувшись. Мальчишки дружат против одного, сбрасывают его со сцены, таскают друг друга за ноги, будто пловцы ползут группой, лежа на спинах. С девочками – осторожнее, нежней, но так же настойчиво. Но в целом спектакль, идущий вообще без музыки или просто под ритм, оставляет двойственное впечатление, в нем сразу обращаешь внимание на то, что не все танцоры в Молодом ансамбле так хороши, как в основной труппе.
Правда, на спектакле Bill об этом быстро забываешь. Вообще-то Bill тоже не новая постановка, Шарон Эяль поставила ее в 2010-м, но для нынешней премьеры она сделала совсем новую и сильно сокращенную редакцию. Эяль была настоящей звездой Батшевы, она танцевала там почти двадцать лет, с того самого 1990-го года, когда Наарин стал худруком театра (и в первом составе спектакля “Три” она тоже участвовала). С середины двухтысячных Эяль стала и хореографом, она сделала несколько удачных постановок в Батшеве и за границей (в частности, в NDT), а два года назад создала свою труппу L-E-V (в прошлом году приезжавшую на «Золотую маску» в Москву и имевшую большой успех). Эяль как правило сотрудничает со своим мужем, музыкантом Гаем Бехаром, работающим прежде всего с техномузыкой и в ее спектаклях публику сразу берет за горло и не отпускает до конца мощный техно ритм. Так же и в Bill – лирическая песня Орена Барзилая переходит в жесткий ритм, определяющий отрывистую пластику танцоров, одетых в телесные “голые” трико, с выкрашенными белой краской и зачесанными назад волосами и со страшными белесыми линзами в глазах. Персонажи являются по одному и извиваются, как страшные инопланетные червяки в многочисленных соло, все быстрее, а потом соединяются вместе и их очень энергичный, но какой-то стреноженный, на полудвижениях, танец, делает эту шевеляющуюся, но почти не двигающуюся с места группу похожей на колонию микроорганизмов под лупой.
«And still \ Bill» пока можно увидеть только в Израиле, в январе его играли на домашней сцене Батшевы в центре Сюзан Деллаль. А в феврале Молодой ансамбль повезет в Экс-ан-Прованс легендарный «Декаданс» Охада Наарина.
В России отсутствует непрерывная история развития современного танца. После декрета 1924 года запрещающего работу пластических студий современный танец в России перестал существовать аж до конца 80-х годов 20-го века. С этим связаны и особенности восприятия этого феномена российскими зрителями, у которых часто возникает непонимание и вопрос: «как современный танец смотреть?».
В центре внимания оказывались спонтанно складывающиеся в программе внутренние сюжеты и темы и среди них самым интересным был сюжет, связанный с реальностью, где танец откликался как на острые события дня, так и на личную биографию танцоров.
