Фильм «Шагал – Малевич», который вышел в прокат, Александр Наумович Митта лично представил московской прессе в кинотеатре ГУМа 28 марта. Дата упомянута не случайно. В этот день Митте исполнился 81.
Александр Митта не просто мастер, мэтр. Создатель фильмов «Звонят, откройте дверь», «Гори, гори, моя звезда», «Точка, точка, запятая», «Москва, любовь моя», «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», «Экипаж», «Сказка странствий», «Затерянный в Сибири», сериала «Граница. Таежный роман» - один из самых неповторимых отечественных режиссеров, реально из первого ряда. Митта не похож на других уже тем, что всегда делал фильмы класса «киноискусство», но при этом стремившиеся завоевать зрителя. Не зря «Экипаж», с которым к моменту его выхода в 1979 году не могли сравниться по размаху и голливудские фильмы катастроф, оказался одним из кассовых лидеров за всю историю советского проката.
В 90-е и 2000-е Митта снимал мало. Он стал теоретиком кино, увлекся педагогикой, написал самый увлекательный из киноучебников «Кино между адом и раем», руководит своей школой-студией. «Шагал – Малевич» - его первая режиссерская работа за десять лет. Уже этим она интересна.
О чем это
О том, как осенью 1918 года, накануне первой годовщины Октябрьской революции, молодой художник Марк Захарович Шагал, успевший до Первой мировой поучиться в Париже и войти в избранный круг самых востребованных в скором будущем живописцев XX столетия, возвращается с женой и дочерью в родной Витебск – принял вдруг предложение стать комиссаром по делам искусств Витебской губернии.Шагал смутно представляет себе, что такое комиссары и удивлен, когда ему в ЧК вручают личный маузер. Но он вдохновлен идеей, что народ, освободившийся от сословных препон, потянется к искусству, и надо учить живописи детей из простых семей. Открывает в Витебске Школу искусств, становится ее директором, лелеет грезу превратить Витебск в культурный центр - маленький Париж.
Тут-то и образуются два конфликтных треугольника. Первый – любовный: Шагал, его жена и давно в нее влюбленный друг детства, неосуществившийся поэт, ставший главой местного ЧК. Любовный конфликт постепенно перерастает в политический, поскольку чекисты решают сжить художника со свету. Второй треугольник творческий: между Шагалом, его учениками и приехавшим в Витебск преподавать в Школе искусств Казимиром Севериновичем Малевичем. И Шагал, и Малевич - авангардисты, оба со временем войдут в число самых дорогостоящих художников XX века. Но Шагал-то пытается совместить новые направления типа кубизма и наивного искусства с классикой, учит школяров ощущать Ботичелли и Рембрандта своими родственниками. А Малевич с его геометрическими композициями, черными и красными квадратами, супрематизмом ощущает себя богом, творящим новый мир, и призывает сбросить прежнее искусство с корабля современности. Малевич, кстати, изъясняется в фильме чуточку пафосно – так решил Митта. Ведь в его уста вложены только подлинные заявления Малевича. Шагалу автор фильма дозволил куда больше вольностей.
В итоге и этот конфликт переходит в политический. Казавшиеся верными ученики Шагала перебегают к Малевичу, решив, что его экспрессивные композиции точнее отражают дух революции, нежели любовники Шагала, парящие над Витебском, его коты с человеческими лицами и коровы, в животах которых просвечивают телята.
О фактах
Занятно, что Малевич становится темой дня: канал BBC только что объявил о скором показе 60-минутного документального фильма о Казимире Севериновиче Secret Knowledge – «Тайные знания», который сделала как режиссер знаменитый архитектор Заха Хадид, с юности вдохновленная его творчеством. Фильм, судя по всему, чисто просветительский. Митта говорит, что тоже ставил перед собой просветительские цели и желал бы убедить ту часть публики, которая до сих пор воспринимает черные квадраты как недоразумение, в том что Малевич не просто великий художник, а № 1 для всего двадцатого века.
Но, конечно, режиссер на стороне не Малевича, которого изобразил Анатолий Белый, перевоплотившийся так, что его не сразу и узнаешь. Он - на стороне Шагала с его любовью к классике. Марка Захаровича сыграл прославившийся после мрачных сатирических драм Алексея Балабанова «Груз 200» и «Морфий» Леонид Бичевин. И вообще фильм Митты – чистой воды художественный вымысел-промысел. Даже на грани провокации, которую, впрочем, распознают не все.
Митта сохранил верность только опорным фактам – а заодно многочисленным деталям. Например, не удивляйтесь, что молодой Шагал творит в начале фильма в своей парижской мастерской нагишом - он и впрямь любил работать голым.
Этих опорных фактов я насчитал три штуки. Малевич и Шагал действительно какое-то время вместе преподавали в витебской Школе искусств. На годовщину революции в 1918 году ученики Шагала действительно перерисовали на больших плакатах его картины, и это сильно озадачило комиссаров, руководивших праздничной демонстрацией: почему корова зеленая, лошадь летит по небу и что у них общего с «Интернационалом», Марксом и Лениным? Правда и то, что Шагала выгнали из основанной им Школы искусств.
Но тут-то и начинаются разногласия с мемуарами. По фильму, выгнали из-за принципиальных творческих разногласий с Малевичем. Но, по воспоминаниям Шагала «Моя жизнь», изданным у нас многократно, - из-за мелких шкурных интриг.
В этих воспоминаниях, кстати, вообще не упоминается Малевич – хотя там есть едкая характеристика некоего преподавателя из Школы искусств, окружившего себя поклонницами непонятного Шагалу супрематизма. Что до Малевича, то как сказал после фильма сам Митта, скорее всего, ощущая себя богом, тот и вовсе не заметил в Витебске присутствия какого-то Шагала. Любовного треугольника с женой и чекистом не было тоже – прототипом чекиста стал упоминаемый в «Моей жизни» первый друг детства, который действительно пытался отбить невесту у Шагала, пока тот учился в Париже, тоже пытался стать художником, но не преуспел и превратился в завистника. Так что фильм Митты - не истина в последней инстанции. И те, кто определяет его жанр как байопик – кинобиографию – глубоко не правы.
Что в этом хорошего
Какой байопик? Митта, как теоретик режиссуры, убежден, что жанр байопика большому кино вообще противопоказан. Ведь байопик требует опоры на факты, а кино всегда творит миф. Какой байопик, если «Шагал – Малевич» вообще, по гамбургскому счету, фэнтези, переходяшее в фантасмагорию?
О стиле фильма надо говорить особо. В стиле – одно из его главных достоинств. Во-первых, в «Шагале – Малевиче» смешиваются несколько массовых жанров. Митта не только теоретик режиссуры, но и редкий киноавтор, который смотрит и любит чужое кино и склонен к самокритике (обычно режиссеры не любят чужое и несамокритичны). Его четкая позиция: хороший фильм о художнике снять почти нереально, одно из исключений, по его мнению, - «Фрида». Ведь кино и живопись противоречат друг другу: живопись требует созерцательности, а кино – нагнетания действия. Поэтому Митта и позволяет себе откровенно нагнетать: более или менее традиционный байопик, который видишь в начале, вскоре превращается в фэнтези, затем поочередно – в комедию (особенно смешны драка учеников Шагала и Малевича в бане и приезд в Витебск Троцкого), в суровую драму про красный террор и, наконец, в мелодраму.
Во-вторых, во всем фильме нет ни одного объективного - реалистического - кадра. Все они либо раскрашены в духе картин Шагала, либо и вовсе стилизованы под известные полотна Шагала или Малевича.
Другое достоинство фильма: он настраивает на парадоксы об искусстве. Что есть подлинное новаторство? Можно ли создать революционное искусство на ровном месте, сбросив классику с корабля современности? Или все-таки надо творить новое, опираясь на достижения прошлого – кто, короче, правее, кто левее? Малевич или Шагал? Ответа фильм, при всей симпатии Митты к Шагалу, кстати, не дает.
Еще интереснее то, что «Шагал – Малевич» - явный фильм-пара к другой знаменитой работе Митты о революции и революционном искусстве «Гори, гори, моя звезда». Тем более, что, как признается теперь сам Митта, придумывая образ талантливого художника, которого в «Гори, гори» изобразил Олег Ефремов, он думал о Шагале.
Если отрешиться от конфликта «белые-красные» (в «Гори, гори…» революционным художникам приходилось опасаться белых, теперь им угрожают красные), то в сухом остатке вот что: оба фильма пронизаны тем, что именуется революционной романтикой, только связана она не с той или иной политической идеологией, не с режимом, не с властью, а именно с искусством, в переломный момент ощутившем новые силы и возможности. Но в «Гори, гори…» искусство не могло спасти мир и заодно – защитить себя от изуверского времени. Искусство сгорало в пожаре гражданской войны. В «Шагале – Малевиче» оно тоже не спасает мир. Оно пытается быть ему нужным – злобный мир его отвергает. Но искусство оказывается достаточно сильным, чтобы защитить себя. Митта стал оптимистом. Финал фильма совсем уже фантастический. Когда за художником и его искусством приходят комиссары, он просто садится за холст. И это позволяет ему и его семье взмыть в воздух. Воспарить над Витебском. Но так ведь Шагал и его искусство и впрямь воспарили, действительно спаслись.
Митта снял концептуальную картину.
Наш вариант рекламного слогана
Черный квадрат как солнце над Витебском.
Источник:
Культпросвет, 3 апреля 2014 ,
