Музей танца, который Борис Шармац создал пять лет назад на базе хореографического центра в Ренне, представили на фестивале в пяти форматах и на пяти пространствах. На сцене Haus der Berliner Festspiele, в церкви St. Agnes, в музее Martin-Gropius, в квартирах Kunstsaele Berlin и на территории монумента Воину-освободителю в Трептов-парке.
В St. Agnes зрители бродят вокруг старой, 1996 г., работы Бориса Шармаца Aatt enen tionon, разглядывая танцовщиков как экспонаты на выставочных полках. С той разницей, что экспонаты живые, голые и колотятся об пол и потолок трех одна над другой расположенных сцен, рискуя упасть с этажерки и разбиться.
В грандиозном проекте «20 танцовщиков ХХ века» в Трептов-парке идея танца как пространственной инсталляции эволюционирует. Можно не только фланировать, разглядывая произведение со всех сторон, но и создавать собственное зрелище, поскольку объектов, или мини-перформансов, тут много, они разные и в них можно участвовать.
У подножия Воина-освободителя танцовщица Ольга Духовная показывает «Умирающего лебедя», походку Чаплина и русский фольклор. Ментальный срез. В очередь с ней работает легендарная, сама по себе уже история и экспонат эпохи немецкого танцтеатра Райнхильд Хоффман с фрагментом вещи, для которой текст написал Хайнер Мюллер — его голос звучит в записи. Рядом потрясающие танцовщицы — одна работала у Форсайта, другая у Пины Бауш — показывают и комментируют два разных соло Избранницы: одно из «Весны священной» Вацлава Нижинского, другое из Пины Бауш. На гектарах мемориала разворачивается захватывающий ликбез, восхищающий еще и тем, как легко танцовщики contemporary dance манипулируют обширным танцевальным наследием ХХ в., переходя из одной техники в другую и объясняя по ходу идеологию перемен. Зрители привлекаются. «Ложись. Вот если я так на тебя лягу — будет Бежар. А вот так — уже Каннингем и никакого секса». Пришедшие в парк подышать и поваляться начинают обходить этот музей под открытым небом: где еще увидишь все, что движется, и узнаешь, как это устроено — от лунной походки Джексона до контактной импровизации Пакстона или японского буто, для демонстрации которого в парк не дилетант какой-нибудь спустился, а абсолютный авторитет — древний, что его телу не помеха, Ко Муробуши с воспоминаниями об основателе буто Татсуми Хидзиката.
Концентрация звезд contemporary dance и перформанса в «квартирном» проекте Expo zero увеличивается. И они еще доступнее. В просторных комнатах берлинского Altbau, как называют довоенные дома, на них можно смотреть, их можно трогать, общаться и даже чему-то у них учиться. Спектакль, мастер-класс и вечеринка одновременно.
Тут все — верные кандидаты в Музей танца будущего. Одна из самых радикальных танцовщиц и авторов contemporary dance — Мэг Стюарт, теоретик и практик перформанса британец Тим Этчеллс, танцовщик Пичет Клунхун с импровизациями, смешивающими тайский фольклор и современный танец, наконец, сам Борис Шармац с получасовым соло, вмещающим всю историю танца ХХ в. Невзирая на гендерные различия или оппозицию балет — танец, он импровизирует на тему трансформации движения, как будто пишет телесное эссе. Танцует за всех персонажей «Весны священной» Нижинского, врастает в землю как «Ведьма» экспрессионистки Вигман, распрямляет тело для классических позиций и после скрюченных поз буто освобождает его для легких полетных штудий минималистов, совершая затем бесшовный переход из программного соло Триши Браун Accamulation в знаковую и узнаваемую пластику Пины Бауш.
Собственно, показать все пять проектов сразу было правильно. То, что Шармац делает как исследователь и коллекционер движения на территории, напоминающей больше университет, чем театр, надо видеть в объеме. Тогда мысль о том, что творческой среды, аналогичной американскому Judson Dance Thеater, в котором перемалывалась история и создавалось будущее, сегодня нет, исчезает вместе с подозрением, что у танца есть только прошлое.
Источник:
"Ведомости", 16.07.2014,
