18.06.2013 | Театр

Старые чудеса

Дневник Чеховского фестиваля – Спектакли семьи Тьере-Чаплин

Чеховский фестиваль начался с «Рауля» Джеймса Тьере, внука Чаплина, того самого, который к нам уже приезжал несколько лет назад на «цирковой» Чеховский со спектаклем «До свиданья, зонтик». «Зонтик» был мил – не более того, он показывал, что красавец Джеймс – обаятельный клоун и хороший акробат, что его замечательная мама Виктория Чаплин Тьере умеет выдумывать сумасшедшие костюмы монстров. Но в целом представление разваливалось на череду мало связанных, хоть и изобретательных эпизодов.  «Рауль» - дело другое, на этот раз Джеймс сочинил цельный спектакль, нежную и совсем не простую историю отшельника, бог знает почему попавшего на необитаемый остров, в хижину из железных палок, набитую старым барахлом вроде драного кресла, железной бочки, и мятого граммофона.

Тут все живое, все имеет свой характер и интересы: шевелится дом, разбрасывая палки, к герою, смешно растопыривая плавники за ушами, «подплывает» огромная рыба (удивительный бестиарий снова придумала Виктории Чаплин), являются и другие монстры, включая доисторическую птицу из одних ребер, гигантскую креветку и тряпочного слона, а предметы живут своей жизнью. Сами себе хозяева даже части тела отшельника: то вдруг рука некстати заплетется и выкинет что-нибудь эдакое, то нога двинется неведомо куда, позабыв о падающем и тянущемся за ней хозяине.

Герой нисколько не удивлен этой жизнью предметов, монстров и духов, он напряженно и озабоченно сам в ней участвует, так погружаясь, что вдруг обнаруживает себя лошадью, стучит копытом, прядает ушами, по-лошадиному шевелит челюстью, жуя из мешка овес, который сам себе задал. Ему стоит немалых сил заставить тело «вернуться в человека», да и перестать думать, как лошадь. На Рауля обрушиваются законы физики – вдруг тело принимается резонировать, как радиоантенна и зазвучит та самая чарующая песня, которую когда-то пело прекрасное чудовище в «Зонтике». Герой хочет вернуть знакомый мотив, но радиоволна требует, чтобы тело-антенна принимало самые немыслимые позы и только тогда звучит.  То воздух вокруг окажется водой и проплывет мимо огромная кисейная медуза, увлекая за собой плывущего-танцующего героя. А иногда стремительно появляется человек, выглядящий абсолютной копией Рауля, он наводит беспорядок, вступает в борьбу с героем и снова исчезает неведомо куда, выскальзывая из рук отшельника и оставляя того с зеркалом в руках. «С кем протекли его боренья? С самим собой, с самим собой…».

В спектакле младшего Тьере есть драматизм и легкость, о нем легко рассказывать, он с готовностью ложится на любой сюжет, который «Раулю» хочется приписать: об одиноком бродяге – обломке кораблекрушения (и тогда холщовый заплатанный задник выглядит старыми парусами), или более возвышенный – об ищущей сиротливой душе и монстрах воображения. А еще, конечно, о театре, недаром Тьере играет в открытие сценических секретов: то вдруг панически побежит за вышедшим на сцену монтировщиком, пытаясь заслонить его от публики маленьким плюшевым занавесом. То включит будничный дежурный свет в самый волшебный момент – полета среди не то подводной, не то космической темноты,  и мы увидим, похожую на пушку установку, на которой работники сцены героя крутят. А главное – он заряжает публику тем радостным и веселым умилением, которые все так любят в цирковых спектаклях чеховского фестиваля и в которых все, действительно, сегодня очень нуждаются. Ясно, что Чеховский фестиваль снова взял выигрышный билет и нашел для московской публики нового любимца. Так что, думаю, на следующих чеховских мы снова увидим Джеймса Тьере.

На тот, памятный, «цирковой» чеховский фестиваль, приохотивший в 2009-м году московскую публику к «новому цирку», приезжала со спектаклями вся семья Тьере-Чаплин, где кроме «Зонтика» Джеймса был и простодушно-элегантный «Невидимый цирк» его родителей – Виктории Чаплин и Жана-Батиста Тьере, и «Оратория Аурелии» его сестры. На мой взгляд, тогда поэтическая  «Оратория», которую для своей дочери Аурелии поставила дочка Чарли Чаплина, была лучшим спектаклем  в этой семейной гастроли; парадоксальная, нежная и немного печальная, она складывалась в цельную картину из маленьких колдовских эпизодов-трюков. И вот теперь  Виктория Чаплин сочинила для Аурелии новый спектакль – «Шепот стен».

Он снова сделан в узнаваемой манере семьи Тьере – обаятельнейших «низких технологий», где нет аппаратуры более сложной, чем лебедка, а все чудеса являются из кармана пальто или в виде гигантской собаки из пупырчатого упаковочного полиэтилена. На этот раз тревожная история молодой женщины начинается наяву, среди груды коробок грядущего переезда и перемещается в пространство опасного сна, куда Аурелия падает неостановимо, будто одна из коробок оказывается кроличьей норой. Повзрослевшая Алиса, вероятно, убегая от назойливого мужа, путешествует среди города зыбко-тряпочных сплошных фасадов. Она перелезет по этажам из одной пустой квартиры в другую, встречает чудищ и странных  людей без лиц, а иногда и без голов – на шее великана оказываются старинные меха для раздувания огня, похожие на голову птицы с клювом. Все полно фантазии и потому работает остроумно и парадоксально:  героиня распахнула халат, а на животе ее лицо короля, и его  красная корона – это бюстгальтер Аурелии. Глаза короля подозрительно зыркают – приходится его запахнуть обратно. «Муж» окликнул Аурелию, склонившуюся над сумкой – и вот она обернулась страшной мордой золотого дракона, шамкающего пастью. Преследователь убежал – Аурелия вынула голову из сумочки. Тут очень много наивных, но безотказных трюков старого театра, которыми любят пользоваться старшие в семье Тьере-Чаплин – диковинных костюмов-кукол, в которых, например, человек оказывается великаном без лица, держащим на ручках орущего небритого младенца, или обнаруживает из кармана пальто у него вылезает третья рука и дерется.  Тут когда обмахиваешься, колышется цветочный рисунок на обоях и любой человек или часть его тела во всякий момент грозит превратиться в монстра, пусть даже маленького и ручного.

История то распадается на эпизоды-трюки, то снова складывается в рассказ о погоне за сбежавшей Аурелией, ищущей новых впечатлений в страшноватом городе сна. Пожалуй, для тех, кто видел «Ораторию»,  этот спектакль выглядел менее цельным, более предсказуемым, и успех его был несравнимо скромнее, чем у «Рауля», на котором все шесть дней, что его играли в большом многоярусном зале театра имени Моссовета, публика ликовала , а в финале девчонки орали и прыгали, как на рок-концерте. Но судя по тому, как осаждали зрители театр имени Пушкина в дни показа «Шепота стен», спрос на «новый цирк» и любовь к старым театральным волшебствам еще только разгорается.

Источник: "Экран и сцена", 13 июня 2013,