Авторы
07.12.2012 | Память
Умер Федор ХитрукТретьего декабря на 96-м году жизни умер один из самых известных отечественных режиссеров анимации
В последние годы Федор Савельевич совсем не появлялся на людях, но всякий, кто попадал в анимационный круг, чувствовал, что буквально окружен Хитруком. Все сообщество аниматоров, все когда-либо работавшие с ним, учившиеся у него, просто встречавшиеся с ним светили отраженным от Хитрука светом, и этот свет был очень ярким. Все, от юных студентов школы-студии «ШАР», приходивших к нему домой на занятия, до Юрия Норштейна и Эдуарда Назарова, постоянно говорили: надо спросить у Федора Савельича, надо показать Хитруку, надо посоветоваться с ним, надо зайти. Аргументировали в споре: «А Хитрук считает так!», «Нет, Хитрук бы никогда…» Без тени юмора объясняли: «Федор Савельич же непосредственно связывается с космосом».
Это особенно удивительно оттого, что в самом Хитруке совершенно не было ригоризма, наоборот — для него не было ничего общепринятого, он сомневался, отбрасывал очевидное, вникал в мелочи и оттого находил неожиданные решения. Вот это было одним из важных свойств Хитрука — он вникал. Он измучивал и себя, и свою съемочную группу тем, что бесконечно вникал, не допуская небрежности ни в чем. Он был лучшим на свете педагогом оттого, что никогда не отмахивался от работ своих студентов и младших коллег, а вникал и объяснял, что нужно сделать именно этому режиссеру, а не «что сделал бы я на его месте». Видимо, именно это и обеспечивало ему связь с космосом.
То, что именно Хитрук в начале 1960-х изменил нашу анимацию, общеизвестно. Историки могут спорить о деталях, но сам мировоззренческий слом, в результате которого мультипликацию, воспринимавшуюся как нечто прикладное, для развлечения детей, стали считать искусством, произошел благодаря Хитруку. Его первый фильм «История одного преступления» в 1962-м отбросил сладкое жизнеподобие в диснеевском духе, на котором паразитировала отечественная анимация середины ХХ века, и изумил всех невиданной условностью языка. То же самое с театральным искусством произвел «Добрый человек из Сезуана» Юрия Любимова, которым через два года открылся Театр на Таганке.
Анимация двинулась дальше, но Хитрук остался учителем и мерилом. Что такое «Фильм, фильм, фильм», как не «Восемь с половиной» советского кинопроизводства? Что такое хитруковский «Винни-Пух», как не жизнеописание философа, поверяющего теоретические соображения практикой? Что такое «Каникулы Бонифация», как не разговор о публике и творце? Тут легкость тона вовсе не отменяет существенности предмета — того, кто когда-либо видел рабочие схемы Хитрука, покадрово разрабатывающие ритм движения и звука и похожие на многоярусные диаграммы и выкладки ученого, эта легкость не обманет.
Помню, совсем недавно Норштейн ликовал: «Заходил к Федору Савельичу, он хорошо себя чувствовал, мы с ним даже водочки выпили! Жена пыталась возражать: «Ему нельзя!», а я говорю: «Хитруку можно все, что он захочет, захочет девочку — приведите девочку!»
Российскому анимационному сообществу повезло: много лет в нем даже старшие мастера рядом с Хитруком могли чувствовать себя учениками, как взрослые дети при живых родителях, до старости защитниках перед тем же самым непостижимым космосом. Теперь самыми старшими стали другие.
Цикл состоит из четырех фильмов, объединённых под общим названием «Титаны». Но каждый из четырех фильмов отличен. В том числе и названием. Фильм с Олегом Табаковым называется «Отражение», с Галиной Волчек «Коллекция», с Марком Захаровым «Путешествие», с Сергеем Сокуровым «Искушение».
На протяжении всей своей жизни Эдуард Успенский опровергал расхожее представление о детском писателе как о беспомощном и обаятельном чудаке не от мира сего. Парадоксальным образом в нем сошлись две редко сочетающиеся способности — дар порождать удивительные сказочные миры и умение превращать эти миры в плодоносящие и долгоиграющие бизнес-проекты.
