28.11.2011 | Путешествия

Тридцать лет спустя — 3

Под сенью Иссерлеса

5 июля.

Ни свет, ни заря в такси, шофер из Екатеринбурга. Обычная тема разговора таксистов – критика начальства: «Лужков дороги строил. Жена талантливый бизнесмен. А где теперь ее талант? Нынешняя, Ирка-плитка. Победа в войне (1945 года) – гигантская.»  Это, увидев памятник танковым заграждениям, где немцев остановили. У меня внутри йокнуло – в Москве уже были. «Теперешняя молодежь не понимает. Фильм о скинхедах посмотрите».

Киев, Варшава, Краков.

8:40 прилетели в Киев. Дождь, 15 градусов. Взяли такси, хотели немного увидеть город и побывать в Софиевском соборе. Из такси позвонила Саше Богатыреву, спросила не может ли он подъехать к Софиевке. Он с трудом говорит, я не знала, что он такой инвалид, пишет он хорошо. Он сказал, что ему это трудно.

Киев весь как зеленый остров, только видны верхушки церквей. Я узнала Выдубай, недавно видела фотографию в связи с описанием тети Лены. Киев советской постройки видела по телевизору в фильме о шпионах, там он заменял Москву. Много старого, красиво и уютно. Софиевка не показалась мне большой, как в прошлые разы. Мозаика, лики, Христос – грек или даже еврей. На стенах много старых надписей нацарапано, под одной дата 1614 год. Исторический памятник хулиганству.

Таксист Саша всю дорогу развлекал нас историями. По купленному польскому паспорту 5 лет работал в Лондоне. Все брали тысяч по двадцать ссуду в Англии и  уезжали. Их не искали, слишком небольшая сумма, и польские паспорта тогда не были зарегистрированы и внесены в компьютер. Работал на стройке, вернулся. Работал в Киеве у арабского шейха, возил деньги в банк, привозил девочек и пиво. Сам - музыкант. Играет по воскресеньям в ресторанах. Все воруют. Тимошенко под судом, отказывается отвечать, требует нового защитника. Перед Радой демонстрации, в защиту Тимошенко. С Россией испортили отношения, сейчас хотят наладить.

В аэропорту съели украинский борщ с пампушкой, а Марк – еще вареники. Чем украинский борщ отличается от русского? Кажется – свиным салом.

Прилетели в Варшаву и остановились в прелестном Нэйтан Хостеле, в центре, но в переулке, за воротами в садике. «До непаленцих» – курить нигде нельзя, ни в отеле, ни во дворе. Гуляли, Варшава тихая и пустоватая, а может быть и бедная, по сравнению с Москвой. Ели в Милк Бар по совету Лены. Очень хорошо и страшно дешево. Польский борщ. Плаваем по борщу - переплываем из одной тарелки борща в другую. Пошли на Свентокшискую и Новый Швят, где родилась тетя Лена и некоторое время жил дедушка. Дошли до Стара Мяста, немножко кукольно. Две девочки на улице играли Пакобеля. На завтра объявлен органный концерт.

В 8:30 Яцек Леончак пришел в хостел. Мы спали, меня разбудили. Марк так и не проснулся. Яцек спросил, как мы нашли такое прелестное тихое место в центре Варшавы. Лена, а еще раньше Таня в нем останавливались, когда ездили в Польшу. Посплетничали о Линн Крендал, даме – общественнице,которая нас познакомила в Лос-Анджелесе. Она хочет, чтобы все держались за руки и постоянно работали в направлении общественного блага. Как-то я, в присутствии Яцека, пыталась ей объянить, что мы для этого слишком заняты своими профессиональными делами. Яцек читал Гиппиус, восхищался Лотманом. Он назначен директором музея в гетто. Я рассказала о Матильде Компанеец и ее сыне-музыканте, Александре. (Кажется у него была странная фамилия – Дуделбек, но каких только фамилий евреям не давали.) Пропали в Варшаве. Яцек сказал, что есть много сведений о музыкантах в гетто. «Вы должны выростить из зерна колос»,  то-есть, заняться поисками, как они погибли. Когда я работала над мемуарами, этого было много, где и кто сидел и как погиб.

6 июля

Дождь, холодно, едем на метро в гетто. Я в открытых сандалиях, скользко и противно. В метро увидела обувной магазин и купила красные кроссовки и носки. Улица Длуга. Гетто застроено, видно наскоро, после войны, мрачного вида серыми одинаковыми бараками. Вид тюремный.

Вернулись в Старо Място, пошли на органный концерт. Токката и фуга ре-минор. Божественное начало. Мне кажется эта музыка о сотворении мира. «Аве Мария» Шуберта и современная буза. Идет проливной дождь. Пошли в симпатичный ресторан. Ели изумительный ржаной суп и яблочный пирог.

Назад в гетто. Строится новый музей, громадный и страшный. Яцек будет его директором. На земле черные кладбищенские постаменты, что-то вроде четырнадцати шагов к распятью. Заросший травой мемориал, помесь «булыжник орудие пролетариата» и стены плача, с одной стороны а с другой римское, евреи, несущие менору. Ощущение успеха окончательного решения.

Вечером в Кракове, я здесь была в 66 году летом. Пришли в хостель Момотоун на Медовой в Казимеже, старом еврейском гетто. Послали в филиал на Широкой.Идем вдоль стены – синагога Ремо, рабби Моше Иссерлеса. (Семейная родословная упоминает его как предка). Хостел окнами прямо на нее выходит. Такое только во сне может присниться. Прошлись по Казимежу, узнала Большую синагогу. Кругом рестораны, люди пьют-едят за столиками на улице. Взяли пиво Живец, я гуся с тушеной грушей, а Марк – бигос. Сидели на веранде и смотрели на ворота синагоги Иссерлеса.

7 июля

Cъели противный «американский» завтрак и пошли в синагогу Ремо. Разрушение. Поляки в ермолках торгуют «еврейскими» сувенирами.  Часть синагоги занимает пивбар. Ощущение мрачного карнавала. Казимеж теперь район разлечений на фоне еврейских декораций. Сорок лет назад район был пустой и грусный, чудом уцелевший. А теперь какой-то гопак и краковяк  на кладбище.

Пошли на вокзал, купить билеты на Вену, по дороге купили лукошко ароматной малины. Гуляли по старому бульвару вдоль старых городских стен. Узнала Флорианскую башню. Дошли по музея Чарторыйских. «Дама с горностаем» Леонардо да Винчи в реставрации. Ничего больше там нет, так что не пошли. Снаружи со стен продажа всех сортов дилетантской мазни. Пошли к главной площади, пили пиво против Сукенице – старых торговых рядов. По дороге в Вавель съели малиновый шербет. Вавель – усыпальница Ягелонской династии, «Ягайлов и Ядвиг». Висла изгибается внизу. Спустились в город. Грузинский ресторан – во дворике съели хорошее харчо. В телефонной книге нашла Рышарда Джевецкого, потому что Марк сказал, что люди живут там, где жили. Кроме того, я сообразила, какие в этой фамилии согласные. Позвонила – телефон не отвечает. Пошли в костел на органный концерт. Не очень понравился и, скамейки очень неудобные. К костеле алтарь Вита Сквоша. Очень хороший. Выпили пиво Живец и спать.

8 июля

С утра писали акварель в Казимеже. «Что евреи делают в Казимеже – они развлекаются» - плакат в окне еврейской федерации. Бродили по городу, все музеи закрываются в 2 или 3. Писали акварель около Флорианской башни. Пиво, ржаной суп, малиновое мороженое, шербет был лучше. Назад в Казимеж. Вечером писали акварель. Казимеж более испанский или итальянский, чем весь Краков.

Трамваем на вокзал. В поезде чисто, но спать неудобно. Ели чернику, продается в лукошке и пили черносмородиновый сок. У нас совсем другая черника, возможно другая ягода, может быть специально выведенная, чтобы руки не пачкала. А черносмородиновый сок можно купить только в русских или армянских магазинах. Смородина в Америке не растет, когда-то была, но все кусты уничтожили из-за того, что на них бывают вредители опасные для промышленной древесины.