15.11.2011 | Кино

Царь Борис и царь Димитрий

А.С. Пушкин предугадал современные реалии российской политической жизни

Оказывается, в Москве, в одном-единственном новом кинотеатре «Бульвар» в Северном Бутове уже несколько дней – без всяких принятых уведомлений на профессиональных сайтах прокатчиков – показывают «Бориса Годунова» Владимира Мирзоева. 11 ноября этот фильм можно было также увидеть в DOMе в Берсеневском переулке. Картина почему-то не была приглашена ни одним из наших кинофестивалей. Хотя слухи о ней ходят уже полгода (ее показывали то в одной из газет, то в одном из институтов). И хотя это ни на что – у нас – не похожее кино.

Англоязычные кинематографисты любят переносить в современность действие пьес Шекспира: «Гамлета», «Ромео и Джульетты», - да штук десять уже, считай, перенесли. Скоро в прокат выйдет осовремененный «Кориолан». У нас чуть ли не единственный в кино опыт подобного обращения с классикой – недавняя «Палата № 6» Карена Шахназарова. Но это, согласитесь, иная ситуация. Это проза (которая, кстати, на мой вкус, вписалась у Шахназарова в актуальные реалии не вполне ладно). Это не поэтическая драма, как «Борис Годунов», которую уложить в прокрустово ложе сегодняшних дней куда сложнее.

Да, в театре (а Мирзоев, напомню для киноманов, режиссер прежде всего театральный) уже наряжали персонажей «Годунова» в современные костюмы. В знаменитом спектакле Юрия Любимова на Таганке Лжедмитрий, например, которого играл Валерий Золотухин, фигурировал в сцене у фонтана с Мариной Мнишек (в мирзоевском фильме это сцена в бассейне) в динамовской майке с буквой «Д» на груди, за которую (за букву) хватался, когда убеждал, что тень Грозного его усыновила и царевичем Димитрием из гроба нарекла. Но это театр. У него другая условность и другие законы.

В фильме, если действие перенесено в современность, дело не может свестись к одним лишь костюмам. «Борис Годунов» Мирзоева, как и трагедия Пушкина, начинается с того, что близкие к верховной власти князья Шуйский и Воротынский, два очевидных эфэсбэшника, обсуждают придворные интриги и приход к власти царя Бориса, стоя на эстакаде напротив московского Сити, куда явно выбрались, чтобы исключить прослушку. Пушкинским текстом обсуждают! Потом надевают темные очки и в своих костюмах не знаю от кого, но уж как минимум от Армани расходятся по черным иномаркам с шоферами и охраной.

В дальнейшем – используя все тот же пушкинский текст – разные персонажи трагедии будут хвататься за компьютеры, мобильники и пр. Круто, да?

По правде сказать, идти на фильм было страшновато, даже учитывая то, что некоторые из первых увидевших его пребывали в восторге, а Григорий Чхартишвили и вовсе заявил, что ничего одновременно смешнее, страшнее и актуальнее, чем пушкинский «Годунов» в кинотрактовке Мирзоева, он не видел. Надеюсь, Чхартишвили простит, что привожу его цитату не вполне точно, выражая ее суть.

Но и Чхартишвили не убедил. Мало ли: вдруг он просто друг Мирзоева и решил того похвалить? Ну не может же старомодный пушкинский текст, еще и умышленно состаренный (Пушкин ведь писал о событиях 200-летней давности) вписаться в 2011 год! И тут шок: он вписывается, иногда до запятой. При этом очень быстро забываешь о том, что текст поэтический – он звучит так, словно сегодняшние люди общаются между собой. Да, Мирзоев многое сократил. Да, многие реплики произносятся хитро. Например, знаменитую фразу «ох, тяжела ты, шапка Мономаха!» любимый актер Мирзоева Максим Суханов, который изображает Годунова, произносит так, с иронией, но и нервозностью, словно это расхожая, давно известная всем российским правителям фраза из классического произведения. Из какого? Да из того же, почти двести лет назад написанного пушкинского «Годунова»! Это фраза, которую верховный правитель России просто не может не произнести в ситуации кризиса.

Но самое интересное, что Мирзоев ничего ведь не добавил. Так – два-три связующих междометия.

Кое-что взял из отвергнутых Пушкиным редакций «Годунова». Но, в основном, это оригинальный официальный Пушкин. Иногда даже сомневаешься: не мог Пушкин такого написать! Я, например, засомневался, когда на границе волки-приставы (одновременно милиционеры - тьфу, теперь уже полицаи - и таможенники), которым поручено сыскать сбежавшего Отрепьева, пока тот не стал Лжедмитрием, трясут карманы любых случайных людей. Ну прямо как сейчас трясут. Один из приставов говорит: «Парень-то, кажется, гол, с него взять нечего; зато старцы…». Я был уверен, что Мирзоев это вписал. Ничего подобного! Это точная цитата из пьесы Пушкина! То есть и четыреста лет назад, во времена «Бориса Годунова», и двести лет назад, во времена написания «Бориса Годунова», и сейчас представители низовых силовых структур одинаково обирают народ.

Фильм Мирзоева вообще силен именно универсальностью сопоставлений.

При желании в нем можно найти и конкретные намеки на конкретных лиц. В историческом садисте Иване Васильевиче, на опыт которого ссылаются в фильме, легко найти черты Сталина. В трагическом Борисе Годунове - нашего недавнего царя Бориса, то бишь Ельцина. Он болен, он пьет, у него есть грехи, которые не дают ему спокойно жить, у его наследников отнимают власть. История с приходящим к трону вместо него самозванцем Дмитрием чуть меньше вписывается в современную историю, поскольку до Дмитрия Россия XXI века узнала самозванца с иным именем. Но то, что теперь нами правит именно Димитрий, высекает во время просмотра фильма дополнительную искру.

Но фильм не сатира на конкретных политических деятелей. Он – высказывание, причем универсальное: о вечном отрыве в России власти от народа. О гнусности власти, которая губит даже людей хороших (таких, как царь Борис). О том, что мы уникальная страна, в которой, при всех периодически возникающих преобразованиях, ничего не меняется веками. И что чем умнее, правдивее и заботливее наш правитель, тем он скорее обречен на гибель.

В конечном счете фильм о том, что и сейчас народ и власть живут в разных временных и социальных поясах. И абсолютно равнодушны друг к другу. В пьесе Пушкина народ выдавал свои комментарии на площади. В фильме Мирзоева, забавно разделившего народ на две категории (рабочую - и интеллигентную семью), сидит у телевизора, откуда и узнает официальную версию событий: эй вы там, наверху!

Забавно, что в фильме народ узнает официальную версию от Леонида Парфенова, который согласился на опасную роль привычного для нас, готового ради бабок на любые компромиссы и метаморфозы циничного представителя ТВ-СМИ.

И вот тут-то, как часто случается в рецензиях автора этих строк, ложка дегтя. После примерно часа десяти двухчасового фильма хорошо бы впасть во временную дрему. Потому что фильм проседает. Есть четкий и давно выведенный закон. Классика – она классика еще и потому, что ее творили действительно великие люди (Анатолий Эфрос говорил: если при постановке пьесы классика у тебя как режиссера вдруг возникает сомнение в логике происходящего, то, скорее всего, ты чего-то недопонял. Если же у тебя возникает сомнение в логике современной пьесы, то чаще всего ты прав: ты нашел недочеты драматурга).

Есть точный закон, сформулированный в 80-е знаменитым тогда театральным критиком, одиозной официозной фигурой советского агитпропа (но при этом человеком талантливым) Евгением Даниловичем Сурковым:

если режиссер в случае с классической пьесой делает ее слишком радикальную интерпретацию, то оказывается, что в чем-то пьеса ему годна, а в чем-то нет. Приходится убирать ненужное, а то и ломать классическое произведение через колено. Иначе текст сопротивляется.

Вот и Владимир Мирзоев в какой-то момент переломил пушкинского «Годунова» через колено, поскольку тот сопротивлялся. Вся часть трагедии от похода Лжедмитрия-Отрепьева на Русь и заканчивая знаменитой сценой Юродивого, который осуждает царя Бориса как убийцу и Ирода, Мирзоеву – для его концепции – была не нужна и скучна. Он бы эту часть вообще выбросил. Но был повязан обязательствами перед гробом Пушкина. Хотя тоже пытался вложить в эту часть фильма важные для себя идеи: народ далек от царей, но проливает кровь за их интересы.

Но, проспав часть второй половины фильма, обретаешь к его финалу новые поводы для размышлений. Все без исключения постановщики «Бориса Годунова» (речь прежде всего о театральных) ищут способ отразить легендарную финальную реплику пушкинского эпоса: «Народ безмолвствует». Мирзоев нашел вариант одновременно простой и прямо-таки идеальный для нашей современности: народ просто смотрит телевизор. Ему сообщают официальную версию событий, поливая, как у нас должно, прежних правителей и превознося новых. Народ, с отвращением прослушав все это, вырубает телевизор. Народ давно привык к официальному вранью и знает, что повлиять на него не в состоянии. Народ именно что безмолвствует.

P. S. В фильме много замечательных актеров. Отметим, наряду с уже упомянутыми, последнюю роль Михаила Козакова в роли летописца Пимена, Андрея Мерзликина в роли Самозванца, Андрея Ташкова в роли патриарха, Дмитрия Певцова в роли Воротынского, Леонида Громова в роли Шуйского, Елены Шевченко в роли жены Годунова, Агнии Дитковските в роли Марии Мнишек, Петра Федорова в роли Басманова. Приз года за лучший актерский ансамбль.

Источник: Московские новости, 11 ноября 2011,