18.10.2011 | Анимация

Большой анимационный отказ

Мультфильмы-примитивы, мультфильмы-документы, мультфильмы улиц и многое другое

Этой осенью наш главный международный фестиваль анимации «Крок» буквально задушил своих зрителей обилием мультфильмов. Картин было так много, что поневоле приходилось их для ясности раскладывать в голове на кучки, соответствующие самым разным тенденциям: тематическим, технологическим, жанровым, пластическим. Какие-то из дефиниций носили случайный характер, который очень любят на фестивалях и всегда отмечают в капустниках и анекдотах («а вы заметили, что в этом году на экране много кошек?», «в половине фильмов героям отрывают головы!»). А иные касались действительно существенных тенденций, проявившихся в анимации последнего времени. И каждая из них по-своему говорила о времени и о нас.

Документальная анимация

На мой взгляд, это один из самых заметных новых трендов в анимации. Конечно, если покопаться, найдешь, что документальность в том или ином ракурсе использовали в мультфильмах и раньше, но именно в последнее время это стало мощным движением. Вероятно, интерес этот усилился после успеха вышедших подряд полнометражных фильмов. Во-первых, «Персеполиса» (2007), в простом черно-белом рисунке, рассказывающем о судьбе девушки во время иранской революции (особое доверие вызывало то, что история была автобиографической для режиссера Маржан Сатрапи, и то, что закрытая и непонятная иранская жизнь в фильме стала выглядеть узнаваемым сюжетом о подростковых проблемах и юношеском максимализме). И фильма-исследования «Вальс с Баширом» Ари Фольмана (2008) о человеке, вспоминающем об израильской карательной операции в палестинских лагерях для беженцев. В этой картине документальность педалировалась гиперреалистической графикой и стилизацией под телепередачу.

С тех пор реальность принимала в мультфильмах самые неожиданные формы, и самым важным тут была возможность неожиданного ракурса и нового смысла, который высекало искусство анимации из самых обыденных явлений. При сегодняшнем интересе искусств к документальности именно анимация давала максимальную возможность отстранения, а значит, свежего взгляда и неожиданных обобщений. Больше всего авторов беспокоили социальные проблемы, связанные с насилием и подавлением в семье и обществе, но самое интересное проходило в стороне от общих путей.

Например, швед Юнас Оделл получил «Золотого медведя» на Берлинском фестивале за фильм «Никогда, как в первый раз», где рассказывались четыре реальные истории первого сексуального опыта, и каждый сюжет был сделан в своей художественной манере, соответствующей жесткому, ироничному или ностальгически-восторженному рассказу. С помощью анимации режиссеры восстанавливали воспоминания стариков, озвученные их голосами, оживляли дневниковые записи, сочиняли фильмы об известных людях и целых городах. Сюжетом могло стать что угодно, например, в этом году на фестивале в Аннеси показывали снятый дипломницей из немецкой киношколы фильм «Следующий», где речь шла о ежегодном медосмотре младшеклассников. Эта рисованная картина, озвученная голосами молодых людей, вспоминающих свой детский опыт, была как будто техническим перечислением этапов коллективного похода к врачу, почти без лиц. Но по перетаптывающимся босым ножкам, торчащим из-под кабинки для раздевания, по жмущейся голой спинке, к которой со всех сторон тянутся стетоскопы, по абрису очереди к доктору, где каждая фигура держит бутылку с мочой в руках, было ясно, как боятся малыши этой унизительной процедуры.

На нынешнем «Кроке» из фильмов, работающих с документом, особенно хорош был индийский «Рассказ стежков» Нины Сабиани. В этом фильме пожилые мастерицы, делающие традиционные индийские ковры-панно с вышивкой и аппликациями, рассказывают о своей жизни, столь же полной тревог, войн, переселений и природных катаклизмов, как и жизнь других людей ХХ века. Но их голоса иллюстрируют вышивка и аппликация, фигурки людей и животных из пестрых тканей. И эти красочные, немного наивные кадры-ковры, сталкиваясь с реальной историей, меняют наш взгляд и на это искусство (которое теперь кажется куда менее условным и отвлеченным, поскольку в любых его узорах представляется зашифрованная жизнь), и на жизнь мастериц, которая теперь видится немного искусством.

Медиаманская анимация

Анимация, работающая с цитатами, штампами и канонами кино, сегодня такая же нередкая вещь, как киноманское кино. Но для анимации возможен более широкий выбор материала, в ход идут всевозможные телевизионные жанры: ток-шоу, реклама, науч-поп, а еще интернет и компьютерные игры, которые становятся не только сюжетом, но и языком рассказа. В этом году на «Кроке» показали короткий фильм «Пиксели» француза Патрика Жана, нехитрый, но энергичный и, вероятно, именно за это на последнем фестивале в Аннеси получивший Гран-при. Речь шла о том, как волна разноцветных кубиков-пикселей вырвалась из настоящего, выброшенного на свалку телевизора. И пиксельный вихрь, разрастаясь, уничтожал, превращая в кубики, складывающиеся, как при игре в тетрис, реальный город. Зубастые шарики «пакманов» сжирали вагоны в туннелях метро, пиксельный Кинг-Конг обрушивал небоскребы, и в конце концов вся планета превращалась в кубик.

Смешной была и крошечная британская зарисовка «Котик, котик: двойной фильм», где стилизованные под старое кино кадры — со страшным ощерившимся котом, расстреливающим противника в самолетном бою, или с монстром «Котзиллой», идущим по городу, давя автомобили, — перемежаются сладенькими картинками со спящим пушистым котиком, у которого только розовое ушко шевелится, выдавая его напряженную киногеройскую жизнь во сне.

Но все это, конечно, игрушки, есть фильмы, куда более серьезно осмысляющие медиасреду, в которой мы живем, и историю искусства. В репортаже с «Крока» этого года (см. «МН» №132) мне уже приходилось писать о фильме канадца Теодора Ушева «Дневники Липсетта». Он снял картину о режиссере-авангардисте 60-х Артуре Липсетте, фильмы которого были сложным монтажным микстом из чужих фильмов, хроники и фотографий. Эти ленты действовали даже на зрителя, не знающего источников вдохновения Липсетта, — главным образом ритмом изображения и звука и теми эмоциональными искрами, которые высекались из неожиданных монтажных столкновений. В своем рваном рассказе-биографии Ушев пользуется методами Липсетта, но семейные фотографии, многочисленные цитаты из фильмов и хроники он превращает в темную живопись быстрых эскизов. Писала я и о взявшем Гран-при «Крока» фильме «Внешний мир» Дэвида О’Рэйли, в котором жизнь предстает как мелькание телеканалов, где реалити-шоу, фантастика, сериалы, ток-шоу смешиваются с компьютерными играми. Каждый из микросюжетов тут полон абсурдного юмора, но нам ясно, что в целом картина мира, складывающаяся перед уставившимся в экран медиаманом, так же печальна, как и перед человеком, который смотрит в окно на настоящий мир.

Примитивные картинки

Раз уж мы завели речь о Дэвиде О’Рэйли, надо вспомнить и его манифесты об анимационном изображении, напоминающие о «Догме» и сводящиеся к тому, что для кино не нужны никакие живописные и технологические изыски: хорошие истории будут держать зрителя и так. Свои картины он нарочито снимает в устаревших программах 3D-анимации, используя стилистику старых компьютерных игр и мешая действию всяким текстовым мусором вроде титров, рекламы, технических характеристик, перебивок, подстрочного перевода и т.д., которые не дают забыть о том, что перед нами не просто истории, рассказанные простыми средствами, а постмодернистская игра.

Куда последовательнее в этом смысле независимый американский режиссер Дон Херцфельдт, рисующий свои грустные притчи в стилистике настоящего примитива «ручки-ножки-огуречик». Он старше О’Рэйли, но так же, как и тот, начал снимать очень рано и приобрел культовый статус в интернете в 18 лет фильмом Ah, L’Amour. Его герой искал себе подругу, но с каким бы невинным вопросом он ни обращался к очередной даме, она тут же превращалась в монстра и с ревом: «Оставь меня в покое!» сдирала с него кожу, вырывала сердце и резала на куски. Возрожденный на новом листке бумаге человечек с новой надеждой шел навстречу новому чудовищу, пока не догадывался сказать: «У меня есть деньги!»

Быстро стало ясно, что вели склонного к философствованию Херцфельдта не одни тинейджерские комплексы. Ему перевалило чуть за двадцать, когда его фильм «Шарик Билли», где воздушные шары убивали детей, претендовал на приз в Канне, а «Отвергнутый», состоящий из гирлянды абсурдных микросюжетов и играющий, как и фильм О’Рэйли, со штампами телевидения, номинировался на «Оскара». Последний фильм Херцфельдта «Я так горжусь тобой», не так давно прошедший по всем мировым фестивалям, в той же манере детского рисунка на промокашке с небольшим включением натурных кадров листвы, моря или облаков рассказывает о горестной жизни и смерти странного задумчивого человека, кажется, не вполне нормального, но размышляющего о главном, как поэт и мыслитель. И, конечно, высота духа героя, с тихим вниманием наблюдающего жизнь вокруг, воспринималась куда острее оттого, что он был мыслящим тростником, огурцом на ножках, а не полнокровным, пусть даже анимационным героем.

Сегодня многие авторы независимой анимации исповедуют «большой отказ» от богатого изображения и сложных дорогостоящих программ, доказывая своими работами, что хорошее кино обходится и без них. В этом смысле трудно представить себе более радикальный подход, чем у независимого британского режиссера Фила Маллоя, знаменитого политическими сатирами о планете Зог, у жителей которой головы и гениталии поменялись местами. Его последний фильм — полнометражный «Прощай, мистер Кристи» — показывали в этом году на фестивале в Аннеси, и даже подготовленная публика оказалась несколько шокирована. История о мистере Кристи, его жене и загадочном бисексуальном пришельце, о боге, обратившемся в паука, и многом другом, медлительно разыгрывается корявыми черными лицами-масками на фоне веселеньких обоев. Это похоже на «радиотеатр» с картинками, но почему-то не отпускает, и приходится признать, что это тоже кино.

Уличная анимация

Нетрудно было догадаться, что распространившийся сегодня по городам мира стрит-арт рано или поздно начнет двигаться, а рисунки граффитистов превратятся в анимацию. Сегодня лучший уличный аниматор, сочиняющий масштабные сюрреалистические истории, живет под ником Blu, а его настоящее имя и то, как он выглядит, никому неизвестно (в соответствии с правилами граффитистской конспирации). Впрочем, Blu работает в разных странах с разрешения хозяев домов, поскольку анимация — дело не быстрое, и тайно что-нибудь черкнуть, а потом убежать тут не выйдет.

Но зато ему дают для работы чуть ли не целый город: стены домов и заборы заводов, фабричные дворы, с их мусором, трубами и газгольдерами, мосты и холлы опустевших перед ремонтом зданий. Последний год по фестивалям ходит снятый в Италии фильм Big Bang Big Boom — ни много ни мало о рождении и гибели земли. Большой взрыв разлетается по асфальту и стенам, в заводских трубах и резервуарах зарождаются простейшие, они расползаются повсюду — по стенам до крыш домов и по песку до реки. По опорам моста лезут гигантские змеи и раки, в опасного зверя превращается припаркованная на улице машина, она вращает глазами и облизывается, на многометровых стенах пожирают друг друга динозавры. Человек, пройдя эволюцию от полуобезьяны до современного солдата на стене круглой башни, уничтожает сам себя. Гибельное ядерное облако, поднимающееся по другой башне, довершает остальное. Это всего лишь анимация, но на экране мы видим, что катастрофа происходит в большом городе, где живут люди, и делается страшновато.

Blu не единственный автор уличной анимации, в последнее время ее становится все больше, авторы — главным образом молодежь. Например, дипломник чешской киношколы FAMU Либор Пикса, в фильме «Граффитигр» проведший нарисованного одинокого тигра в поисках подруги по стенам Праги. Впрочем, уличная анимация имеет весьма широкие возможности и, как и всякий стрит-арт, не исчерпывается граффити, а активно работает со всей городской средой, иронически оживляет билборды и афиши, рекламные витрины и уличные знаки, транспорт и мусорные баки. И ее взгляд делает привычный город совсем другим.

Эти четыре кучки-тенденции, в которые я разложила новые фильмы, — лишь малая часть интересных процессов, которые происходят в авторской анимации. Вот, например, еще один новый тип фильмов: оживший дневник путешествия. В прошлом году снятый таким образом «Мадагаскар, путевой дневник» француза Бастьена Дюбуа был номинирован на «Оскара». А в этом появились новые анимированные записки путешественников. Или явное возрождение кукольной анимации, с ее пристальным вниманием к рукодельности, судя по всему, ставшее реакцией на засилье компьютерных технологий. Тоже ведь интересный сюжет, ждущий своего исследователя. 

Источник: "Московские новости" 14 октября,