11.12.2005 | Кино

Про ботаников

Оскароносец Джон Мэдден обнаружил непримиримые противоречия между гением и цивилизованным обществом

Фильм “Доказательство” (Proof) сделан режиссером, нашумевшим в конце 90-х комедией “Влюбленный Шекспир”, в которой все-все было нагло и весело переврано: и про Шекспира, и про Англию его эпохи, и про его театр. Веселая отвязность фильма принесла Джону Мэддену много “Оскаров”. “Доказательство” объединяет с “Шекспиром” только исполнительница (теперь — самой главной роли) Гвинет Пэлтроу. Новый фильм — совсем не развлекуха, а концептуальный приговор современному обществу.

“Доказательство”, снятое по получившей Пулитцеровскую премию пьесе Дэвида Обурна, — редкий случай фильма, который по ходу просмотра скорее не нравится. Но задним числом, когда анализируешь подтекст, начинает нравиться — и даже очень.

Странноватым поначалу кажется уже то, что “Доказательство” выглядит вторичным по отношению к еще одному оскаровскому хиту — “Играм разума” с Расселом Кроу. В обоих случаях рассказывается о гениальном математике, тронувшемся умом; в “Доказательстве”, правда, в центре сюжета не он сам (его играет Энтони Хопкинс), а его дочь, которая боится, что унаследовала от отца вкупе с талантом еще и безумие. В обоих случаях проводится идея о том, что границу между талантом и безумием провести трудно. Признаки помешательства персонажей — и те схожи. Герой Кроу, помнится, искал в СМИ обрывки тайных посланий, адресованные ему ЦРУ, а персонаж Хопкинса пытается расшифровать письма от инопланетян, спрятанные в регистрационных номерах библиотечных книг. Математики, одно слово! Для них нет большего удовольствия, чем отыскать в случайном закономерность.

Разница между фильмами, правда, в том, что по “Играм разума” лишь некоторые математики — психи, а в соответствии с “Доказательством” — абсолютно все. Они слетают с катушек от одной только устрашающей теории, согласно которой пик творческой активности математика приходится на 23 года, а дальше удел каждого — катиться вниз. Поэтому математики, а заодно и физики себя психически стимулируют. “Был тут на научной конференции в Торонто, — рассказывает один из них. — Сорок восемь часов непрерывной пьянки, колес, амфетаминов и докладов”.

Или другая фраза: “Твоя сестра напилась вчера вдрабадан с какими-то физиками-теоретиками”. А и впрямь (думаешь после фильма): разве можно так нажраться с представителями какой-нибудь другой профессии?

Пока смотришь, холодноватому отношению к фильму содействуют и другие обстоятельства. Во-первых, непонятный характер персонажа Гвинет Пэлтроу. Сидит — и весь фильм на всех дуется. Родная сестра исподволь подводит ее к тому, что пора бы в психушку, — она дуется. Бойфренд сомневается в том, что великое математическое открытие в области простых чисел совершила именно она (в университете почти и не учившаяся), а не ее отец (в момент последнего умственного просветления), — она дуется. Кричит, что наконец поверил ей, — дуется вдвойне.

Мешает и театральность сюжета. Пьеса осталась пьесой, хотя Мэддену помогала переделать ее в сценарий такая известная дама американского кино, как Ребекка Миллер — дочь мэтра драматургии Артура Миллера. Фильм все равно получился слишком разговорным, в нем много длинных парных диалогов, какие в театре обычно произносят на авансцене.

Тем не менее. Едешь после просмотра в метро — и думаешь: а ведь, пожалуй, не было лент, которые бы так жестко и именно с таких позиций критиковали современное общество и цивилизацию. Речь не об американском обществе, а о той универсальной прослойке общества, которую назовем научно-интеллектуальной и которая для развития цивилизации наиболее важна.

В конечном счете “Доказательство” доказывает то, что все стандарты этой прослойки, даже в сфере образования, никоим образом не способствуют появлению гениев и не различают их; гении и система университетов, кафедр и лабораторий существуют сепаратно друг от друга.

Еще более важная мысль: на определенном высоком уровне развития цивилизации, предполагающем строгие стандарты общественного поведения, карьеры, образования и быта, интеллектуальная прослойка вольно или невольно становится враждебной гениям.

Уже потому, что те по идее не должны появляться вне такой совершенной цивилизованной системы. А, однако, появляются. Развитое научное общество, активно, но безуспешно стимулирующее свою творческую активность алкоголем и амфетаминами, чаянно или нечаянно настроено на уничтожение и уж точно на заведомое отрицание гениев. Вот тут ему на помощь и приходят объяснения “у него (у нее) просто крыша поехала”. Ведь такое сумасшествие выделяющихся из ряда — залог тому, что система образования и науки развивается и функционирует правильно. А каждый член такой системы, кто делал карьеру по общепринятому закону, верной дорогой идет. Как и его товарищи.

В общем, Джон Мэдден, г-да, сумел снять фильм отчасти и про нас с вами. И это приятно. Приятно, когда тебя понимают.

Источник: Ведомости, №213 (1494), 14.11.2005,