12.09.2011 | Анимация / Интервью

Против течения

Андрей Хржановский: «Сейчас про искусство уже никто не говорит, только деньги, деньги, деньги»

В начале июня, накануне 75-летия «Союзмультфильма», четверо мастеров отечественной анимации — Юрий Норштейн, Эдуард Назаров, Леонид Шварцман и Андрей Хржановский — написали президенту и премьеру письмо о бедственном положении отрасли. В конце июня Владимир Путин пригласил на встречу авторов письма вместе с широким кругом профессионалов анимации, и в результате обсуждения проблем было дано немало обнадеживающих обещаний, среди которых серьезное увеличение финансирования производства мультфильмов и строительство Дома российской анимации. С той встречи прошло уже полтора месяца, все это время рабочая группа специалистов при вице-премьере Александре Жукове трудится над разработкой плана конкретных действий по возрождению российской анимации. Но сами авторы письма, наблюдая за тем, как идет работа над проектом, чем дальше, тем больше высказывают беспокойство и даже скепсис. Чтобы обсудить эту ситуацию, мы встретились с Андреем ХРЖАНОВСКИМ.

— Андрей Юрьевич, вы один из главных инициаторов письма Путину об анимации. И вот теперь, когда разговор с властью состоялся, деньги обещаны, множество людей подключено к работе над концепцией новой жизни «Союзмультфильма» и анимации в целом, каких вы ждете изменений?

— Случилась история, нами задуманная, но с неизвестным финалом. Вернее, он пока известен на словах, а не на деле. Мы решили, что юбилей «Союзмультфильма» — хороший повод, чтобы обратить внимание на студию, где распад достиг последней точки. Мы знали, что будут поздравления, пожелания дальнейших успехов, и хотели от этого ханжеского, лицемерного поступка уберечь руководителей страны. Но мы не надеялись на такой быстрый отклик. Я до сих пор — а с этой встречи с премьер-министром прошло почти два месяца — по утрам встаю с воспоминаниями о его словах: «Вы же вроде взрослые люди. Как же так? Вас грабят, а вы молчите?» Я в этом прочитал справедливый упрек, но потом подумал, что ведь мы, люди, занимающиеся искусством, никогда не отделяли себя от своего народа. Эта формула должна быть обращена ко всей стране. Если бы «Народный фронт» создавался под этим лозунгом «Граждане, соотечественники, проснитесь! Вас грабят, а вы молчите! Вставай, страна огромная!» — я бы первый на коленях пополз в этот «Народный фронт» и стал бы его активным борцом.

— Но мы же понимаем, что не только «Народный фронт» не создается под этим лозунгом, но и вообще слова премьера не стоит понимать впрямую. Никто же не молчал о том, что происходит с «Союзмультфильмом» и вообще нашей анимацией, все именно об этом грабеже кричат уже не один год, пишут бесконечные открытые письма и статьи.

— Я о том и говорю. Все говорят, но их не хотят услышать или делают вид, что не слышат. Будем считать, что на этом локальном участке нам повезло. Дальше я должен сделать такое отступление. В 60-е годы мы все тащились от анимации загребской школы. И у всех был на памяти загребский фильм режиссера Анте Заниновича, который получил всевозможные Гран-при. Он назывался «Стена». Короткий сюжет на уровне анекдота: человеку на пути встречается стена. Он рядом с ней останавливается и ждет… В это время у него за спиной раздается бодрая мелодия и появляется другой человек, идущий в том же направлении. Путник понимает, что преодолеть стену невозможно. Тогда он разбегается и проламывает ее своим телом. Падает замертво, но дыра в форме этого человека образуется. И тогда человек, который ждал, проходит в эту дыру и идет, пока на его пути снова не возникает такая же стена. И он снова садится на камешек и ждет… Вскоре он слышит, как издалека раздается та же самая мелодия. На этом фильм кончается. Слава богу, без существенных потерь, но мы считаем, что своим письмом мы эту брешь проложили. И те, кто сидел на камешке, дай им бог здоровья и сил, в эту дыру устремились.

— Хорошо, что вы не упали замертво. А кто, как вы считаете, сидел на камешке?

— Все достойные и замечательные люди, и я знаю, что они тоже предпринимали какие-то усилия выйти на контакт с властью. Но сейчас уже предложения оформляются таким образом, будто наше письмо послужило лишь формальным сигналом.

— Вы опасаетесь стать свадебными генералами, которых не допустят до принятия решения и выработки стратегии?

— Такого мы не допустим, нам не позволит элементарное чувство ответственности. И если что-то связанное с деятельным участием предстоит, то мы, конечно, от него отлынивать не будем. Сейчас включились, например, создатели проекта «Смешарики», люди профессиональные, у них есть опыт и хватка, и действительно они радеют о процветании анимации как таковой. Но у тех людей, которые взялись за работу, — повторяю, людей достойных и замечательных — другие интересы. Те же примерно интересы, которые двигали людьми, создававшими Фонд развития кино. Это желание создать зрительский индустриальный коммерческий кинематограф, чтобы можно было штамповать майки и конфеты с изображением персонажей и вообще разворачивать бизнес. Это, может быть, и нормально, но должно существовать при одном условии: если сохраняется анимация как искусство. То, что связано с искусством, с творчеством, с образованием, для нас, авторов письма, было главным. И сейчас все нам кивают и подтверждают, что мол, конечно, искусство — это существенно. Но остается вопрос, как это будет выглядеть на практике. Поскольку обычно мы видим, какие бывают результаты, когда возникают перспективы обогащения.

— А вам кажется, что тут есть такая возможность?

— Пусть сравнение не совсем корректное, но у нас если любого разбойника спросить, желаешь ли ты процветания своей родине, он ответит: да, конечно, я патриот и я «за». На словах мы все хотим одного и того же. Спросите кого угодно — от первого демократа до последнего фашиста или наоборот (кто первый кто последний, это уже сейчас трудно понять), все скажут — только родина, только ее процветание и т.д. И любой кандидат на любой высокий пост, и любой бандит, который будет покупать за деньги место в Госдуме. Точно так же сейчас все хотят процветания нашей анимации. Но все равно вот эта вилка между интересами творчества и устремленностью на создание индустриального комплекса или строительства Дома анимации — она существует.

— А разве Дом анимации не ваша идея?

— Нет, в письме про Дом ничего не было. В виде реакции на наше письмо премьер пригласил не только нас, но и тех, кто заходил в правительство через другие двери и пытался лоббировать идею центра анимации. Конечно, им было не до «Союзмультфильма» и не до искусства. Это хорошая идея, но все зависит от того, в какой последовательности все делать и как организовать процесс образования, потому что драма нашей анимации — это отсутствие кадровой политики.

— Что вы подразумеваете под кадровой политикой?

— Обычно под этим подразумевают осознание потребности в том, что должно происходить образование людей творческих и подсобных профессий. Этот цикл должен функционировать непрерывно, а у нас он в полном загоне. На совещании у премьер-министра я сказал, что в стране сложилась такая ситуация, когда телега пущена впереди лошадей, когда все решения принимают чиновники и они выступают в качестве креативной силы. А это люди, как правило, ограниченные, заботящиеся прежде всего о своей карьере и о своем кармане. Имеющие достаточный запас наглости и самоуверенности и достаточно мощную круговую поруку.

— Вы кого имеете в виду?

— Всю систему. Я привел такой пример: посмотрите, что произошло с решением чиновников об изгнании литературы и русского языка из первоочередных школьных предметов? Вся страна встала на уши, понимая, что это бред. Но почему же этим людям была дана возможность принимать такие решения? То же самое происходит во всех областях — в науке, искусстве, образовании, экономике и др. Профессионалов даже не спрашивают, их ставят перед фактом. Такая система существует в нашей стране, и понятно, кому она выгодна — это есть и производная, и питательная почва коррупции. Вопрос о лошади и телеге для меня концептуальный, системный. Я не надеюсь, что он будет услышан, но я живу с сознанием того, что если он не будет услышан и не будут сделаны какие-то выводы, то путешествие страны в пропасть будет неотвратимо.

— Что вам кажется первоочередным?

— Для меня, как для руководителя школы-студии ШАР, основная проблема в том, чтобы сделать образование для студентов бесплатным. Практика показывает, что по-настоящему талантливые люди сплошь и рядом не имеют возможности платить. В перспективе главное — это создание бесплатных курсов аниматоров, какие были при «Союзмультфильме» (хорошо бы еще, чтобы студенты получали какие-то достойные стипендии). Сейчас вроде бы распахнуты все двери, но в нашей среде стоит вопрос: что пускать вперед — телегу или лошадь? То есть теоретически это не вопрос, но ведь каждый свою телегу считает лошадью. Есть вопрос образования и воспитания кадровой преемственности. Ведь никто не задумывается над тем, что классическая школа анимации умирает. Если эта школа будет утеряна, то наступит каюк всей анимации. Разные студии понемногу обучают аниматоров, но всюду это делают специфически, для своих нужд, а не универсально. Классической школой должны владеть все, как владеют наши лучшие режиссеры, начиная от Норштейна, прошедшие союзмультфильмовские курсы художников-мультипликаторов. Нужна хорошо продуманная художественная политика нового «Союзмультфильма», нужны очень серьезные креативные силы. Ведущие позиции в анимации сегодня занимают наши бывшие выпускники, но уже зрелые мастера и всемирно известные режиссеры Саша Петров, Миша Алдашин, Ваня Максимов, Оксана Черкасова, Алеша Демин. Должен прийти кто-то из этих людей, а может, и целая группа. На мой взгляд, это было бы самое удачное решение проблемы сдвига «Союзмультфильма» с мертвой точки. Организационно должна быть продумана новая структура студии. Мы, написавшие письмо, договорились до того, что это и должен быть именно союз нескольких студий, которые захотят прийти под крышу «Союзмультфильма» (не обязательно в физическом смысле под крышу). Нужно создать какой-то конгломерат, систему объединений или мастерских.

— То есть, в сущности, вы хотите унаследовать только бренд?

— А почему от него надо отказываться? Существовало понятие советской анимации, которое было объединено именно этим брендом. Еще было замечательное чувство ансамбля, которое складывается из сочетания людей разных вкусов, разных направлений. На меня косо смотрел великий Дежкин, а я на него, приходили молодые режиссеры, художники. Старые режиссеры приглашали молодых художников, Иванов-Вано работал со своими выпускниками, был естественный процесс обновления состава крови. Но это может существовать только в едином организме. Важно понять, что вопросы творчества, развития искусства, взаимоотношения поколений — это все составляет единый комплекс. И хотелось бы попробовать слепить его на новой основе, поскольку эта модель, на наш взгляд, является наиболее продуктивной. Сейчас про искусство уже никто не говорит, только деньги, деньги, деньги. Но, как говорили древние, существует три стадии существования в искусстве: любители, профессионалы и мастера. Мы имеем в планах и мечтаниях создание такой системы, которая бы позволила надеяться на возникновение не только профессионалов, но и мастеров. Они не могут возникнуть из воздуха. Они должны возникнуть из среды и быть воспитаны средой.

— Вам кажется, что сейчас все устремлено к тому, чтобы возникали в лучшем случае профессионалы?

— Я думаю, что да. Можно перечислить по пальцам одной руки случаи, когда настоящее искусство приносит доходы. Говорят, что надо приветствовать мейнстрим, создавать индустрию кинематографа и др., но когда речь заходит о вершинах советского кино, все вспоминают Тарковского, Параджанова, то есть людей, которые кассы не делали и не сделали бы ни при каких обстоятельствах. Конечно, были великие фильмы вроде «Баллады о солдате», которые и у зрителей имели грандиозный успех, но это редчайшие случаи. Я помню, когда Гарин возобновил мейерхольдовский спектакль «Мандат», весь зал очень бурно реагировал на реплику Мартинсона в роли жениха: «Вы обратили внимание, мадемуазель, что сделала советская власть с искусством?» Вот мы пожинаем плоды этого, поскольку сегодня вопросы искусства в лучшем случае возникают как прилагательное к всеми благословляемому устремлению в мейнстрим. Но никто не хочет понять того, что искусство должно существовать по своим законам и необязательно должно входить в этот мейнстрим, а, как правило, идет параллельно или даже в противоположном направлении.

— А что делать, чтобы родилось искусство?

— Честно заниматься образованием. Внушать студентам ту мысль, которую я по мере своих способностей тоже стараюсь внушить. Что все более-менее подлинное в искусстве делается против общего течения.

Источник: «Московские новости» № 101, 22 августа 2011,