Авторы
Что ни говорите, а талантливый человек талантлив во всем, даже в подлости. Никита Михалков, оскароносец и автор великого фильма про рождение комара, обиделся на военное ведомство. Обиделся, надо сказать, совершенно справедливо: минобороновские чины дали слабину и не отстояли права Никиты Сергеевича, председателя Общественного совета при Министерстве обороны, на мигалку. В системе ценностей Михалкова это унижение, серьезное поражение в правах. О чем он вполне откровенно сообщает в интервью так любящим его «Известиям»: «Мне трудно представить, что Министерство обороны — настолько слабая организация, на решения которой способна повлиять истеричная кампания в блогосфере. Никаких формальных оснований для снятия мигалки не было и нет».
Само собой, столбовой дворянин не мог стерпеть унижения и сложил с себя высокие обязанности председателя и члена Общественного совета. О чем и сообщил министру обороны Анатолию Сердюкову в письме от 16 мая с исходящим номером 47 на бланке Президиума совета при президенте РФ по культуре и искусству (что и говорить, во многих советах состоит Михалков!). Копия этого письма (сугубо конфиденциального, как утверждает его автор) появилась в региональном выпуске «Известий».
В своем послании выдающийся режиссер излагает историю своего прозрения и разочарования. Все началось год назад, когда Минобороны решило не привлекать к параду 9 мая суворовцев и нахимовцев, чем лишило общество возможности увидеть будущее наших Вооруженных сил.
Дальше — больше. Уязвленный до глубины души, председатель Общественного совета на целый год погрузился в изучение системы военного образования. И эти штудии лишь усилили терзания Михалкова. Оказывается, налицо постепенная демилитаризация военного образования. Последней каплей стал парад этого года. Любителя воинского строя просто в бешенство привело то, что военнослужащие были одеты в одинаковую форму. Мало того, министр обороны и Верховный главнокомандующий, неслыханное дело, сидели во время парада! Михалков по странному стечению обстоятельств не заметил, что и нацлидер Путин В.В. тоже сидел во время парада. Таковы особенности профессионального зрения.
Понятное дело, все вышеперечисленное и, главное, невозможность изменить столь неблагополучное положение дел, не могут позволить великому патриоту впредь исполнять обязанности в Общественном совете. Опять же, какой тут, к черту, может быть патриотизм, если без мигалки?!
В письме всего-то одна страничка, но она вместила все мифологемы российского милитаризма. Вот что значит талант!
Итак: «Надежда на то, что «я им плачу деньги, а они меня за это защищают», применительно к русскому национальному характеру является химерой! Армия всегда была для России не столько средством нападения и защиты, сколько образом жизни, а значит, глубинным выражением силы национального духа, и в первую очередь — силы воинского духа. Император Александр III сказал своему сыну Николаю: «Запомни Ники: у России нет друзей, нашей огромности боятся. У России только два союзника — Армия и Флот…».
Здесь есть все: и скрытые цитаты Петра Струве и Глеба Павловского, и столь любимое отечественными патриотами изречение, приписываемое российскому самодержцу. И главное — утверждение, что армия для России — нечто большее, чем средство обороны. Это, мол, образ жизни.
Что это, как не подспудное требование, чтобы военная служба навечно оставалась налогом и никогда не превращалась в профессию? Это милитаризм в чистом, рафинированном виде.
Борьба между «технологами» и «волшебниками» длится уже, по меньшей мере, полтора века. Суть конфликта описал американский историк Уильям Фуллер. «Технологи» — это военные интеллектуалы, полагающие, что традиционный российский способ ведения боевых действий, который в значительной степени базируется на расточительном расходовании живой силы, а также выносливости и отваге рекрутов-крестьян, не соответствует более требованиям современной войны.
«Волшебники», напротив, напирают на то, что особые качества русского солдата позволяют компенсировать техническое превосходство любого противника и победить несмотря ни на что. Генерал М.И. Драгомиров в 1870-1880-х годах всерьез доказывал, что способность превозмогать смерть и страдания является основой «удальства», присущего русскому солдату.
В разные времена «волшебники» по-разному объясняли свой расчет на беззаветную стойкость русского солдата: его религиозным чувством, особенностями национального характера, верой в идеи коммунизма. И как в 1870 году военный министр «технократ» Дмитрий Милютин противостоял Драгомирову, так Михаил Тухачевский противостоял Семену Буденному, так, уже в наши дни, Игорь Сергеев противостоял Анатолию Квашнину. Как несложно заметить, в России технократы всегда оказывались в проигрыше, а «волшебники» безнаказанно расплачивались чужими жизнями за свой «патриотизм», далеко не всегда бескорыстный.
Михалковское письмо удивительно точно демонстрирует, как выспренные словеса о величии военного духа органично уживаются с глубоким презрением к «солдатскому быдлу».
«Внедрение либерального начала: служба рядом с домом, два выходных, послеобеденный сон, наемные работники занимаются хозяйством... Это опять-таки костюм «Бриони», надетый на грязное белье. Внешне — вроде бы европейская армия, но содержание-то совершенно иное. В нашу армию другие люди приходят. В бытность министром обороны Сергея Иванова — а я уже был тогда председателем Общественного совета — помню, он на нашем заседании с прискорбием констатировал, какое количество призывников безграмотны — то есть, не умеют ни читать, ни писать...», — откровенничает режиссер в интервью «Известиям». В самом деле, зачем этим «безграмотным» человеческие условия службы, хватит с них и «силы национального духа»…
Демарш Михалкова свидетельствует: военная реформа подошла к критическому моменту. Не зря же он прямо утверждает, что реформа грозит потерей армии и флота. Никогда бы такой опытный царедворец не решился на подобные эскапады, если бы не почувствовал, что на самом верху меняется отношение к министру Сердюкову. Что скверно. «Волшебники» могут опять одержать победу…
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
