25.05.2011 | Наука

Спорт ногу сломит

Cовременный «спорт высоких достижений» сам превратился в серьезнейшую угрозу здоровью спортсменов.

Вы сидите перед телевизорами  и смотрите крупные международные соревнования – Олимпиаду или чемпионат мира. Гимнасты упруго отскакивают от брусьев и бревна, хоккеисты на огромной скорости врезаются в борта площадки, чтобы тут же продолжить борьбу за шайбу, лыжники взлетают высоко над склоном – и мягко опускаются на снег. Даже когда тот или иной атлет падает, он тут же встает как ни в чем не бывало. Кажется, что тела этих людей каучуковые, что они без труда гнутся в любом месте и в любом направлении, а чувство боли им неведомо. И лишь когда упавший спортсмен остается лежать, а на арену выбегают люди в белых халатах, иллюзия разрушается и мы понимаем, что и у самых сильных и тренированных атлетов тело имеет предел прочности.

Травматлон

Общеизвестно, что регулярные занятия спортом укрепляют здоровье. Это безусловно было так, когда «спортом» называли разного рода занятия, которым обеспеченные люди предавались без всякой утилитарной цели, ради развлечения и состязания друг с другом. Это и сегодня остается справедливым для любительского спорта. Однако современный «спорт высоких достижений» сам превратился в серьезнейшую угрозу здоровью спортсменов.

По данным Федерального центра лечебной физкультуры и спортивной медицины Минздравсоцразвития РФ, лишь около 12% спортсменов такого класса к моменту завершения спортивной карьеры (наступающему обычно между 30 и 40 годами – то есть в возрасте, который для людей любой другой профессии считался бы расцветом сил) может быть признано практически здоровыми.

И это несмотря на то, что по плотности медицинского контроля и обеспеченности всем лучшим, что только есть в отечественной медицине – от врачей до приборов и препаратов, – спортивная элита не имеет себе равных, кроме разве что космонавтов и высшего политического руководства страны.

Причин превращения чемпионов и рекордсменов в хронических больных довольно много – к ним относятся и постоянный стресс (оборотная сторона азарта, без которого в спорте ничего не добьешься), и систематическое употребление искусственных стимуляторов (допинга), и сам момент ухода из спорта, связанный как с резким изменением образа жизни, так и с психологическим кризисом... Но один из главных факторов разрушения здоровья спортсменов – травмы, получаемые ими на тренировках и состязаниях.

Разумеется, травмам подвержены не только спортсмены экстра-класса. Уровень травматизма в спорте характеризуют несколькими показателями. Самый популярный – так называемый интенсивный показатель травматичности (ИПТ), определяемый как число травм на 1000 спортсменов в год. В отечественной литературе часто можно прочитать, что среднее значение этого показателя для людей, регулярно занимающихся каким-либо спортом, составляет примерно 4,7. Цифра выглядит не слишком устрашающей: если выбрать наугад тысячу самых обычных, не связанных со спортом людей и проследить за ними в течение года, травм будет никак не меньше. Правда, при более внимательном изучении вопроса выясняется, что в основе этой благополучной цифры лежит статистика сорокалетней давности, когда объем нагрузок в большом спорте был совсем другим.

Однако средний ИПТ не более информативен, чем пресловутая «средняя температура по больнице»: в разных видах спорта и для разных категорий спортсменов этот показатель может различаться на два-три порядка. В 2003 году American Sports Data (крупнейшая американская маркетинговая фирма, специализирующаяся на изучении рынка спортивных товаров и услуг) опубликовала результаты масштабного исследования спортивного травматизма в США, в которое  вошли данные по 20 миллионам американских спортсменов – профессионалов и любителей. Согласно этой сводке, в некоторых видах спорта ИПТ выражается трехзначными цифрами. Причем бокс, где соперники сознательно стремятся нанести друг другу травмы (как отмечают спортивные медики, чистая победа в боксерском поединке – нокаут – для проигравшего означает сотрясение мозга), занял всего лишь третье место в списке самых травматичных дисциплин (его ИПТ – «всего» 127). Его опережают регби (188) и  хоккей (159).

Иными словами, в 2002 году, к которому относятся использованные в расчетах данные, почти каждый пятый американский регбист получил травму, повлекшую как минимум кратковременный выход из игры.

В том же исследовании приводится и другой показатель травматизма – число травм на тысячу «сеансов спорта» (athlete exposures) – тренировок или выступлений на состязаниях. Здесь цифры ниже и ровней: лидирует с заметным отрывом бокс (5,2), а за ним плотной группой идут регби, сноуборд и хоккей (3,8 – 3,7).

Другое крупное статистическое исследование, опубликованное в 2007 году Национальной ассоциацией университетского спорта США (NCAA), основано на анализе более чем миллиона протоколов тренировок и состязаний с 1988/1989 по 2003/2004 учебные годы. В них обнаружились сведения о 182 тысячах травм, полученных американскими студентами-спортсменами. Цифры получились похожими на те, что приводит American Sports Data (хотя напрямую сравнивать их трудно, поскольку NCAA отслеживала почти исключительно командные виды спорта), но университетское исследование выявило некоторые дополнительные детали. Во-первых, оказалось, что в любой дисциплине уровень травматизма на соревнованиях в несколько раз выше, чем на тренировках: в среднем на тысячу тренировок приходится 4,0 травмы, а на тысячу выступлений на соревнованиях – 13,8. Во-вторых, в течение охваченных исследованием 16 лет частота травм практически не менялась – хотя все эти годы и администрация университетов, и сами спортивные ассоциации всеми силами старались ее снизить.

Конечно, эта сводка целиком относится к любительскому спорту, любители составляют большинство и среди участников исследования American Sports Data. Можно было бы ожидать, что с ростом уровня мастерства частота травм должна уменьшаться – однако подтверждений этому найти не удается. Правда, исследований такого масштаба по спортсменам мирового уровня нет – мировая спортивная элита немногочисленна и предпочитает держать в тайне подробности своих тренировок. Но косвенные данные заставляют предполагать, что травматизм в спорте высоких достижений чрезвычайно высок: по словам сотрудников отделения спортивной и балетной травмы Центрального института травматологии и ортопедии, ни в советской команде на Олимпиаде в Сеуле, ни в команде РФ на Олимпиаде в Атланте не было ни одного гимнаста или гимнастки, не прооперированных к тому времени хотя бы раз в их отделении. О том же свидетельствуют и биографии спортсменов, многие из которых из-за травм вынуждены оставлять спорт в расцвете или даже в самом начале своей спортивной карьеры.

Дело в том, что современный профессиональный спорт, видимо, достиг пределов физических возможностей человека.

Кумир 20-х – 30-х годов, легендарный Тарзан – Джонни Вайсмюллер был, как известно, пятикратным олимпийским чемпионом по плаванию. В 1924 году он установил мировой рекорд на дистанции 400 метров – 5 минут 4,2 секунды. Сегодня обладатель такого результата не получил бы и первого разряда. Впрочем, еще быстрее, чем рекорды, росли нагрузки на тренировках: в 1952 году (первый год участия советских спортсменов в Олимпийских играх) марафонцы советской олимпийской команды в среднем пробегали за год на тренировках около 1750 км. К 1980 году этот показатель составлял 8100 – 8500 км (при том, что лучшее время на марафонской дистанции за эти годы снизилось всего на 16,5 минут – с 2:27:28 до 2:10:58). Как вскоре выяснилось, это был «потолок» объема нагрузок – его дальнейшее увеличение уже не приводило к улучшению результатов и было связано с риском перетренированности. О том же свидетельствует прогрессирующее замедление роста значений мировых рекордов во всех видах спорта, где возможны объективные измерения. Исключения составляют лишь те дисциплины, где резкий прирост результатов обеспечен качественно новыми приемами выполнения упражнения (например, массовым распространением техники «фосбери-флоп» в прыжках в высоту) или применением новых материалов (фибергласового шеста в прыжках с шестом).

Это означает, что сегодня в спорте нельзя добиться успеха играючи, прилагая ограниченные усилия.

Шанс на победу есть только у тех, кто работает на пределе собственных возможостей – достичь которого, не рискуя, не ошибаясь и, соответственно, не получая травм, нереально.

И дело даже не в пресловутых «больших деньгах», царящих в мировом спорте, или чересчур высокой цене проигрыша на ответственных соревнованиях: азарт, жажда риска, неукротимое стремление превзойти не только соперников, но и собственные вчерашние достижения составляют основу спорта как такового. Главное, что заставляет спортсмена рисковать здоровьем и жизнью, – это сам спортсмен. Недаром статистика показывает, что когда спортсмен отрабатывет упражнение самостоятельно, вероятность получения травмы примерно вчетверо выше, чем на таких же занятиях, но в присутствии тренера.

Конечно, национальные и международные спортивные организации стараются сделать большой спорт как можно безопаснее. Сегодня ни один боксер не может выйти на официальный бой без шлема, ни один горнолыжник не наденет лыжи без «безопасных» (автоматически отстегивающихся при нештатных нагрузках) креплений, заметно выросли защитные возможности экипировки в командных видах спорта. С 1973 года из программы соревнований по тяжелой атлетике исключено одно из трех классических упражнений – жим (подъем штанги над головой за счет одних лишь мышц рук). Для его выполнения спортсмену нужно было молниеносно прогнуться назад почти под прямым углом, одновременно вскидывая на вытянутых руках штангу. Это можно делать (и по сей день делается на тренировках) со штангой ограниченного веса, но при работе «на пределе» это рано или поздно приводит к тяжелым травмам позвоночника.

И тем не менее травматизм в спорте высоких достижений не снижается. А параллельно ужесточению требований безопасности на традиционных соревнованиях рождались и стремительно приобретали популярность так называемые экстремальные виды спорта: сноубординг, лыжный и велосипедный фристайл, рафтинг, прыжки с высоких строений (бейсджампинг и роупджампинг) и т. д. Их привлекательность связана именно с необычайно высокой (причем определяемой только самим спортсменом) степенью риска – что не позволяет надеяться сделать когда-нибудь большой спорт абсолютно безопасным.

Удар! Еще удар!

Общепринятой шкалы тяжести спортивных травм нет: иногда их делят на три категории – легкие, средние и тяжелые (границы категорий разные авторы тоже проводят по-разному), иногда – на пять. Предметом общественного внимания чаще всего становятся сверхтяжелые травмы, раз и навсегда прерывающие спортивную карьеру своих жертв, возможность полноценной жизни, а порой – и жизни вообще. В 1980 году мир потрясла страшная судьба абсолютной чемпионки по гимнастике Елены Мухиной: получив в 20 лет тяжелейшую травму – перелом шеи – она оказалась навсегда прикована к постели и инвалидному креслу и умерла в 2006-м, так ни разу и не встав на ноги. (Тогда казалось, что это уникальный случай, но в 1988 году американская гимнастка Джулисса Гомес получила такую же травму на соревнованиях и скончалась прямо на помосте; в следующем десятилетии инвалидами стали чемпионка Олимпиады в Атланте румынка Александра Маринеску и китаянка Сань Лянь.) А в ноябре-декабре прошлого года даже люди, далекие от спорта, с волнением следили за судьбой бобслеистки Ирины Скворцовой, получившей тяжелейшие повреждения на тренировке в германском городе Кенигзее, когда в ее перевернувшийся боб врезался на полной скорости снаряд другого экипажа.

И все-таки травмы такой тяжести случаются довольно редко.

Чаще всего спортивным врачам приходится иметь дело с травмами легкими и средней степени тяжести, не приводящими к необратимым последствиям. Именно такие повреждения составляют основную массу травм, учитываемых статистическими исследованиями, о которых шла речь выше.

В них попадают травмы, вынуждающие спортсмена хотя бы на несколько минут прервать выполнение упражнений или участие в игре. Травмы, не препятствующие продолжению тренировки или матча, ни в какую статистику не входят – прежде всего потому, что их никто не фиксирует: если вносить в протокол каждый синяк, ссадину и просто мимолетную боль при столковении с соперником или падении на газон, заниматься собственно спортом будет некогда. Нередко спортсмен вообще не замечает такие микроповреждения (высокий уровень адреналина в крови блокирует проведение болевых импульсов, обеспечивая организму некоторую анестезию) и в любом случае не помнит о них уже через минуту-другую. Да и какое значение могут иметь такие «травмы»?

Между тем в медицинской литературе давно прижился специальный термин – «боксерское слабоумие» или «боксерская деменция» (хотя сейчас некоторые специалисты предпочитают называть это заболевание политкорректным именем «синдром Мартланда» – по имени американского невропатолога, описавшего это заболевание еще в 1928 году). Речь идет о прогрессирующей энцефалопатии, внешне выражающейся в ослаблении высших психических функций (памяти, мышления, речи), эмоциональной неустойчивости и симптомах, сходных с симптомами болезни Паркинсона. Это заболевание действительно чрезвычайно характерно для боксеров, особенно тяжеловесов.

Легендарный боксер 50-х – 60-х, бывший абсолютный чемпион мира Флойд Паттерсон вынужден был подать в отставку с поста председателя Нью-Йоркской атлетической комиссии, когда его память ухудшилась настолько, что он не мог даже давать интервью.

По единодушному мнению специалистов, причина синдрома Мартланда – бесчисленные микротравмы мозга, возникающие во время ударов по голове. Принято думать, что эта расплата за былые победы настигает боксеров в пожилом возрасте, уже после завершения спортивной карьеры. Однако легендарного американского боксера Мохаммеда Али это заболевание заставило покинуть ринг в неполные 40 лет, а у некоторых боксеров его отчетливые признаки обнаруживаются еще до 30. Эхо от полученных ударов может проявиться не только синдромом Мартланда, но и отслоением сетчатки, нарушением слуха, эпилепсией...

Впрочем, в то, что регулярные удары по голове могут со временем приводить к серьезным последствиям, поверить нетрудно. Но, казалось бы, какую опасность может представлять такой мирный спорт, как теннис, где спортсмены не бьют друг друга, не сталкиваются на высоких скоростях и не манипулируют тяжестями? Однако еще в 1873 году английский хирург Рунге описал заболевание, выражающееся в регулярных болях в локтевом суставе. Оно оказалось характерным для многих людей, которым приходится совершать однообразные движения мышцами запястья и предплечья – плотников, машинисток, некоторых музыкантов. Но Рунге дал ему название «теннисный локоть»: именно у теннисистов данный синдром проявлялся чаще и четче, чем у кого-либо еще.

«Теннисный локоть» – классический пример характерного для многих видов спорта тендиноза – заболевания сухожилий, возникающих при повторяющейся нагрузке на определенные мышцы.

Если эта нагрузка слишком велика, начинается перерождение хрящевой ткани, входящей в состав сухожилия и придающей ему эластичность. Хрящевые волокна замещаются жировой тканью, в них (обычно в местах микроразрывов) возникают отложения нерастворимых солей кальция. В наиболее запущенных случаях хрящ замещается костной тканью: на кости, к которой крепится сухожилие, появляются разрастания – шипы, остеофиты и костные шпоры. Это не только ухудшает механические характеристики сухожилия (и тем самым – спортивные результаты), но и травмирует окружающие мягкие ткани, вызывая боль. Болезни такого типа отличаются только локализацией, зависящей от того, какие именно мышцы сильней всего нагружаются в том или ином виде спорта. Наряду с «теннисным локтем» известен «локоть метателя» (характерный не только для метателей копья или толкателей ядра, но и для баскетболистов), футболисты страдают «синдромом тонкой мышцы» и т. д. Переход регулярных микротравм, вызываемых повторяющимися воздействиями, в серьезные заболевания характерен и для других органов и физиологических систем. Например, для стрелков и биатлонистов характерны невриты (воспаления) слухового нерва – нетрудно догадаться, почему.

Между пьедесталом и койкой

Рассказать в журнальной статье о методах лечения спортивных травм и их последствий не представляется возможным. С одной стороны, для каждого вида травм эти методы свои: понятно, что сотрясение мозга будут лечить не так, как перелом ключицы, а врачевание рассеченной брови имеет мало общего с действиями при вывихе голеностопного сустава. С другой – нос, разбитый на боксерском ринге или футбольном поле, требует такого же обращения, как и разбитый в школьной драке или при неудачном столкновении с дверью. Конечно, есть специфические травмы: у современного человека мало шансов заработать отрыв грудной мышцы где-либо, кроме спортзала. И все же лечение спортивных травм не так уж сильно отличается от лечения травм бытовых или производственных. Ну разве что когда речь идет не просто о спортсменах, а о спортивной элите, у врачей гораздо шире выбор возможных препаратов и методов лечения.

Правда, сами спортсмены отличаются от обычных пациентов: для организма, приученного к регулярным физическим нагрузкам, резкое ограничение объема мышечной работы и подвижности само может стать причиной некоторых медицинских проблем – от нарушений в работе сердца до развития депрессии.

Отчасти это преодолевается специальными упражнениями, выполнять которые можно и на больничной койке. Но как тренировать пораженную часть тела – допустим, сломанную ногу? Чтобы кость правильно срослась, ее необходимо зафиксировать в нужном положении и удерживать в неподвижности. Однако при этом мышцы теряют массу и могут даже перерождаться. А мозг тем временем создает новые двигательные стереотипы, в которые пострадавшая конечность не включена... Чтобы предотвратить такое развитие событий, применяют массаж, пассивные движения (при помощи медицинского персонала или специальных тренажеров) и даже так называемые идеомоторные тренировки, в ходе которых спортсмен мысленно напрягает мышцы, скрытые под гипсом. Такие тренировки можно проводить даже в первые дни после травмы, на фоне отека и болей.

Когда пациент встает с койки и приступает к более привычным тренировкам, проблем не убавляется. Травмированный участок должен работать, участвовать в привычных движениях – это необходимо не только для того, чтобы атлет мог поскорее вернуться на арену, но прежде всего для предотвращения неполного восстановления (ограничения подвижности пострадавшего сустава, утраты сложных двигательных навыков и т. д.). В то же время чем интенсивнее эти движения, тем выше вероятность повторного травмирования или обострения недолеченной травмы. Нужно немалое искусство, чтобы как-то преодолеть это противоречие, подобрав оптимальную нагрузку.

Положение осложняется еще и тем, что восстанавливающийся после травмы спортсмен обычно испытывает естественный страх – перед самой тренировкой, перед необходимостью нагружать поврежденную часть тела и особенно перед тем упражнением, которое привело к травме. Страх этот обычно тем сильнее, чем тяжелее и болезненнее были полученные повреждения. Иногда именно он, а не физические последствия травмы делает дальнейшую спортивную карьеру невозможной.

9 ноября 2001 году несчастье, сломавшее жизнь Елены Мухиной, повторилось почти в точности с другой спортсменкой. Мария Засыпкина, успевшая к своим 16 годам стать чемпионкой Европы и серебряным призером мирового первенства по спортивной гимнастике, упала на тренировке при выполнении сложного элемента – по свидетельству очевидцев, «вошла головой в пол». К счастью, за 20 лет медицина кое-чему научилась, а кроме того, Засыпкину прооперировали уже через несколько часов после травмы, а не на шестой день, как Мухину. Впрочем, даже после второй операции врачи не гарантировали, что Маша сможет ходить. Но через полтора месяца после травмы она уже выписалась из больницы, через полгода практически восстановила спортивную форму... а еще через несколько месяцев навсегда ушла из большого спорта, убедившись: то, что прежде было радостью и главным делом жизни, теперь внушает лишь страх. Несколько раньше – тоже после травмы и тоже не из-за физических ее последствий, а из-за страха – ушла из гимнастики 18-летняя Екатерина Лабазнюк.

После каждой подобной истории в обществе возникает вопрос: а стоит ли овчинка выделки?

Если спорт высоких достижений не только не способствует здоровью, но и оказывается источником дополнительных рисков – нужен ли он вообще?

И если даже кто-то готов рисковать здоровьем и жизнью ради того, чтобы чуть-чуть превзойти другого такого же маньяка – стоит ли обществу предоставлять в распоряжение этих сумасшедших все новейшие достижения медицины?

Наверное, на вопрос о нужности большого спорта у каждого человека может быть свой собственный ответ. Но что касается медицины, то для нее существование одержимых спортивными достижениями людей – безусловное благо. Вряд ли ей удалось бы найти другой столь удобный, массовый и надежный источник информации о предельных возможностях человеческого организма.

Источник: «Вокруг света» № 2, 2010,