25.04.2011 | Кино

Телу время

Фильм «Исходный код» доказывает, что массовое кино пытается освоить интеллектуальные территории

Фантастический триллер «Исходный код» англичанина Дункана Джонса (сына, между прочим, Дэвида Боуи) из тех фильмов, которые способны стать культовыми. Он только что вышел в мировой прокат, но уже заработал на киноманском сайте imdb оценку 8,2 из 10, что очень солидно. И заработал прежде всего потому, что по массовым меркам это очень серьезное произведение.

Джейк Джилленхаал (ему не впервой играть в культовых фильмах — см. «Донни Дарко») изображает человека, который не понимает, как мог оказаться в поезде, несущемся в Чикаго. Девушка напротив (актриса Мишель Монаган — впрочем, на ее месте могла быть любая другая, она не слишком важна) обращается к нему как к знакомому, но он уверен, что ее не знает, что его зовут иначе и что он вообще капитан американских ВВС и вертолетчик, который еще пять минут назад сражался в Афганистане. От растерянности спрятавшись в туалете, он с ужасом видит в зеркале, что у него чужое лицо. Через мгновение поезд взрывается.

Тут кое-что начинает проясняться. А все в целом окончательно запутывается.

Герой обнаруживает себя прикованным к креслу в какой-то темной капсуле, где с ним общается через монитор женщина в военной форме (актриса Вера Фармига — впрочем, и на ее месте могла быть другая). Да, подтверждает она, он военный летчик. Да, армии США. Да, его действительно зовут не Шон, а Колтер. Но сейчас у него особая миссия. Он внедрен в тело другого человека, который находился в поезде, уничтоженном утром бомбой террориста. Беда в том, что этот террорист может взорвать и весь Чикаго, погубив два миллиона человек. В тело другого можно вселяться ровно на восемь минут — как раз до момента взрыва. Герою и нам растолковывают, почему именно на восемь, но в это лучше не вдумываться. Зато в чужое тело и в прошлое можно отправлять сколько угодно раз. За эти много раз по восемь минут герой обязан выяснить: а) где была спрятана бомба; б) кто был террористом, чтобы того можно было обезвредить до того, как он прикончит Чикаго. Параллельно герой пытается решить задачи в), г) и д). То бишь почему для миссии избран именно он, куда подевался Афганистан и что за странная военная служба сделала его, не спросясь, своим спецагентом.

Удивительная штука: с одной стороны, очевидна граница между серьезной — и массовой культурой, искусством для вечности — и искусством на продажу. С другой стороны, между ними все больше мостиков.

Можно говорить об этакой массовой культуре для интеллектуалов. Об увлекательном (прежде всего) чтиве, которое издается большими тиражами, но предназначено подготовленной аудитории. Лучшие примеры — «Имя Розы» Умберто Эко или «Клуб Дюма» Артуро Переса-Реверте (Роман Полянский переделал его в фильм «Девятые врата»). Более близкий нам пример — сочинения Бориса Акунина. Но все активнее и встречное движение — интеллектуальной культуры для масс. И тут на первых ролях именно кино. «Помни», «Начало», «Матрица», упомянутый «Донни Дарко», кстати, и «Луна 2112» — дебютная лента режиссера «Исходного кода» Дункана Джонса — это все картины, которые многие представители серьезной публики (условно назовем ее фестивальной) не станут смотреть ни за какие анонсы. Но для массовой публики это и есть образцы настоящего, умного, «ты че, это не для всех» кино.

Интересно, что главным жанром интеллектуального кино для масс стал детектив. Это, пожалуй, недурно. Ведь интерес к детективу — черта читающего общества.

Пока в СССР читали, пусть то, что было можно достать, за детективами гонялись. Когда читать перестали, даже Агата Кристи с Конан Дойлом, не говоря уже о Честертоне или Сименоне, стали «папиной литературой» по аналогии со старорежимным «папиным кино». Новый кинодетектив скроен по особым лекалам. Как правило, это детектив фантастический. Как правило, герой должен понять прежде всего то, что произошло с ним самим. Как правило, сюжет по десятку раз возвращает нас и героя к одним и те же событиям, с каждым новым заходом добавляя детали и подсказки.

В этом смысле «Исходный код» можно по идее и поругать, потому что сценарий — его автор Бен Рипли — сделан совсем уже по стандарту (что, впрочем, не мешает сюжету оставаться непредсказуемым). И не только стандарту нового фантастического детектива, но и стандарту голливудскому. В какой-то момент, при всех регулярных взрывах одного и того же поезда, в фильме возникают и слезы, и любовь, и семейные ценности, хотя казалось, что уже чего-чего, а этого в нем быть не может. Есть и хеппи-энд, пусть относительный. А также неизменная для голливудского кино (впрочем, полезная для склонного к нытью нашего человека) тема о том, что во всякой отчаянной ситуации надо не сдаваться, а идти до конца.

К стандартам — на сей раз политкорректности — отнесем и то, что террористом оказывается не какой-то там третьемирец (таковых и в поезде-то почти нет), а типичный белый американец, сдвинутый на расхожей у сценаристов идее построить новый мир на руинах старого.

Зато в фильме есть любопытный мотив про цинизм сотрудников спецслужб, которые, даже решая благородную задачу, заодно заботятся о карьере и финансировании. А в подтексте возникает совсем уже неожиданный для массового кино вопрос: стоит ли спасение человечества… нет, не слезинки ребенка, но издевательств над телом и душой одного-единственного вертолетчика.

Источник: Московские новости, 4 апреля 2011,