11.05.2011 | Интервью

Секс-шоп на Красной площади

Интервью с продюсером порнофильмов Сергеем Прянишниковым

У производителя «фильмов для взрослых» Сергея Прянишникова сложные отношения с властями — ему все время приходится с ними судиться. Продюсер требует признать незаконным отзыв прокатного удостоверения одного из своих фильмов. В прошлом году министр культуры Александр Авдеев наложил запрет на выдачу прокатных удостоверений кино- и видеофильмам, названия которых носят откровенно порнографический характер («Бледовое побоище» и др.). А в декабре Генпрокуратура отозвала 147 прокатных удостоверений у фильмов, использующих ненормативную лексику, непристойные и вульгарные выражения в названиях и диалогах.

— Почему вы постоянно судитесь с государством? Вы все время что-то нарушаете?

— Дело не в том, что я нарушаю, а в том, что легального оборота порнографии в РФ вообще не предусмотрено. Вот в Уголовном кодексе есть статья 242-я, в которой говорится о незаконном изготовлении и распространении порнографии. К этой статье у меня два вопроса. Первый: что такое порнография? До недавнего времени это не было определено. Сейчас вышел новый закон о защите детей от вредоносной информации, в рамках которого понятие порнографии все-таки определили. Под него подходит все, даже легкая эротика. Любой показ гениталий признается порнографией. То есть теперь водить ребенка в Эрмитаж и показывать ему картины нельзя. Это будет разврат несовершеннолетних.

Еще есть понятие «незаконное изготовление». А что такое законное или незаконное изготовление, законом не определено. Получается, что статья есть, а как ее применять — непонятно.

— Почему государство не урегулирует оборот порнографии? Кому это выгодно — контролирующим органам?

— Закон об обороте порнографии депутат Станислав Говорухин продвигал еще в 1993 году. Он был написан, его приняла Госдума в трех чтениях, его утвердил Совет Федерации, но не подписал президент Ельцин. И до сего дня закон находится в думской согласительной комиссии. Последний раз вопрос поднимали лет пять назад, но снова все закончилось ничем. Я читал документ, выработанный этой комиссией. Он звучал примерно так: «Мы десять лет думали, ничего не придумали и дальше думать не хотим». Конечно, это выгодно нашим правоохранительным органам. Потому что при желании любую вещь можно признать порнографией, и за эту вещь можно попытаться человека посадить в тюрьму.

— И в парламенте некому вступиться за порноиндустрию? Нет лоббистов в Думе?

— В Думе нет никого, кто захотел бы за эту ситуацию взяться. С этим законом все очень сложно. Дело в том, что если весь оборот запретить — вроде как мы будем жить не в цивилизованном мире. Как в Китае или какой-нибудь арабской стране. Если все разрешить, то бабушки могут начать возмущаться, коммунисты начнут кричать, что это позор России. Никто не хочет выступать инициатором такого закона. Ни в ту, ни в другую сторону. Это болото, в котором мы все застряли.

Скоро думские выборы, и я сомневаюсь, что какая-то партия будет этот закон двигать. И до президентских вряд ли тоже. Точнее, его могут помуссировать, но никаких решений не будет. Могут даже сказать: сейчас мы все запретим, наведем порядок. Но ничего не сделают.

Совсем недавно Европейский суд по правам человека признал незаконным запрет гей-парадов в Москве. Государство оштрафовано на 17 тыс. евро. Немного, но есть прецедент. Значит, теперь гей-парады должны разрешить. Наши президент и премьер бьются за то, чтобы имидж у страны был более или менее цивилизованный. Проиграв такой процесс один раз, наверное, они не захотят попадать в такую ситуацию снова.

— А в чем суть вашего конфликта с Министерством культуры?

— Это политический вопрос. У нас в стране есть эротические фильмы. Какие названия должны быть у таких фильмов? Соответствующие. С другой стороны, у нас есть Министерство культуры, которое на все эти названия выдает прокатные удостоверения. И на своем сайте обязано разместить все эти названия. Получается, на сайте Министерства культуры должен быть небольшой секс-шоп. Вроде бы это неправильно, что-то здесь не так. Но что-то не так опять же в законодательстве. Если бы прокатные удостоверения выдавало не Минкультуры, а какое-нибудь агентство, ни у кого не было бы вопросов. А сейчас одни и те же люди выдают удостоверения на любые фильмы: на документальные, детские, художественные, эротические.

— И когда список ваших фильмов обнаружился на сайте Минкультуры и все стали смеяться, министр сказал: «Отбираем удостоверения»?

— Да, хотя это незаконно. У них претензии были к названиям фильмов. Но никто же не говорит заранее, какие слова можно использовать, а какие нельзя. Главный их аргумент: существуют стандарты русского языка и министерство должно их придерживаться. Но сами стандарты нигде не прописаны, а если нас отсылают к словарям, то все слова, которые мы употребляем в названиях, в словарях есть. Что мы тогда нарушили? Точнее, даже не мы, а само министерство? Это же они нам выдавали прокатные удостоверения. Если министерство при выдаче говорит: «Не нравится нам это название, мы не выдадим» — это еще можно понять. Но они же их выдали, а через пару лет спохватились: ой, что же мы наделали?! Я понимаю, что министру культуры подписываться под неприличными названиями вроде бы несолидно. Но как-то надо же эту проблему решать, не путем запретов.

— А как такие проблемы решают в других странах?

— В Америке государство в такие дела не вмешивается. У них есть независимая организация, которая устанавливает для фильмов возрастные ограничения. Все фильмы, которые хотят выйти на большой экран и иметь категорию выше «21+», должны пройти эту комиссию. Не потому, что так государство установило. А потому, что если какие-нибудь папа и мама с ребенком пойдут в кино, посмотрят фильм и решат, что их ребенку это смотреть было слишком рано, они засудят и кинотеатр, и киностудию. Но с этой организацией, если кто-то подаст на кинотеатр в суд, придут киноакадемики, которые в этой системе работают, и объяснят, почему они присвоили фильму такое ограничение по возрасту.

— А если есть ограничение, фильм не выходит в прокат?

— Он может выйти, но с ограничением «21+». На него не пустят тех, кому нет двадцати одного года. А если кинотеатр пустит, то он несет за это ответственность, а не производитель.

— Зачем тогда вообще получать прокатное удостоверение на фильм, изначально предназначенный для совершеннолетних?

— В Америке его и не получают. А мы все стараемся формализовать. Когда нужно получить удостоверение на фильм для детей — это понятно. Но мы же должны получать прокатные удостоверения на фильмы для взрослых. И Минкультуры решает, можно ли этот фильм смотреть взрослым. А это уже цензура. Тем более что при проверке Минкульта Генпрокуратурой оказалось, что на самом деле комиссии у них нет, фильмы никто не смотрит и возрастные ограничения присваиваются от балды. Не только на эротические, а вообще на все фильмы.

Когда мы еще давным-давно судились с Минкультуры, выяснили, что там есть всего один человек, господин Васючков, который якобы отсматривает все эти фильмы. У него нет ни психологического, ни юридического, ни искусствоведческого образования, он обычный чиновник. Но он единолично решает, что можно смотреть и детям, и взрослым.

— Министерству выгодна эта ситуация?

— Для них это тоже кормушка. Могут выдать удостоверение фильму, могут не выдать.

— Приходится договариваться?

— Конечно, а как же иначе? Они могут сказать: знаете, к нам сто фильмов пришло, их смотрит один человек по два фильма в день. Но не забывайте, что вы не один, у нас таких еще сотня. Так что к концу года вы, может быть, получите свое удостоверение.

При этом прокатные удостоверения надо получать только для фильмов, которые выходят в кинотеатрах и на DVD или других носителях. Для ТВ ничего получать не надо. Я могу продать десять, пусть двадцать тысяч копий одного фильма, а у телевидения зрителей несколько десятков миллионов. Лоббисты с телевидения добились того, чтобы их в этом смысле государство отпустило. Думаю, виноват во всем Владимир Ильич Ленин, который решил, что важнейшим из искусств для нас является кино. Кино государство никак не может выпустить из рук. Книги выпустило, журналы, газеты выпустило. А кино — нет.

— Что же вы предлагаете? Все разрешить?

— Я не против государственного регулирования информации. Но регулирование должно быть основано на законе. Чтобы стало понятно, что можно, а чего нельзя. Для меня дело не в этих 140 фильмах, у которых отозвали прокатные удостоверения. У нас их две с половиной тысячи, да и удостоверения отобрали на старинные фильмы, которые мы уже давным-давно не продаем. На бизнесе это не отражается. Но я не понимаю, почему бизнес должен прогибаться под какие-то глупые законы.

Есть еще смешная ситуация. Во многих городах сейчас пытаются провести закон, по которому секс-шоп должен находиться не ближе чем в 500 метрах от школы. Я говорю: у вас что, дети — инвалиды? Они только 500 метров могут пройти? Там, где находится секс-шоп, дети не живут? Вопрос не в том, сколько метров от школы, а как он выглядит. Если секс-шоп будет с неприметной вывеской и туда не будут пускать детей — кому он помешает? Еще Лужков в свое время издал закон, который потом, правда, отменили. Что секс-шоп не может находиться в жилом доме, ближе чем на 500 метров от школ, от спортивных сооружений и парков культуры. Я нашел одно такое место, которое удовлетворяло требованиям властей, — посреди Красной площади. И спросил, можно ли там поставить.

— Может быть, Интернет решает эти вопросы? В конце концов там можно работать, не обращая внимания на власти.

— Сейчас действительно все уходит в Интернет, и скорее всего в ближайшем будущем DVD перестанут выпускать. Но секс-шопы все равно останутся. На кино тоже прокатные удостоверения надо будет получать.

— Зачем, если там все равно за вами никто не уследит, можно стать свободным пиратом.

— Давайте так. Либо мы работаем честно и соблюдаем законы, либо работаем нечестно. Если вы работаете нечестно, можете делать все что угодно. Но если мы говорим о правовом государстве, какие тут могут быть пираты?

Источник: "Московские новости", 29.04.2011,