19.11.2005 | Общество

Тринадцатый дом

Этим летом московский КСП должен был снова оказаться на улице. Но пока оказался только в переулке

Смотрите в окошко – а вдруг вам удастся

Заметить примету с намеком на плюс? 

Дом номер тринадцать, и корпус тринадцать,

А вот вам и тройка, семерка и туз!

Юлий Ким

Во времена расцвета движения КСП была в нем такая традиция – «рубка хвостов»: организаторы слетов всячески старались ограничить присутствие на них посторонних людей. Считалось, что это избавляет от недреманного ока властей, на самом же деле это отчасти было мерой против любителей выпить на природе и испортить чужой праздник, отчасти просто состязанием между «оргами» и «хвостами». Место слета держалось в страшном секрете, к нему везли и вели окольными путями (скажем, собирались на «Курской», а ехали потом по Белорусской дороге) и даже быстро перепрыгивали с электрички на электричку.

Сегодня городской Центр авторской песни (так теперь после всех перерегистраций и переименований называется московский КСП) держит двери открытыми для всех желающих и рад бы ни от кого не прятаться. Но вот уже второй раз за три года он меняет свой адрес.

В 1991 году Центру невероятно повезло: ему встретился настоящий меценат, директор Краснохолмского камвольного комбината Сергей Волков, предоставивший ЦАПу помещения клуба комбината на Садовнической улице. Зал на 240 мест, удобное фойе, рабочая комната (она же архив, библиотека, бухгалтерия и все, что понадобится), еще одна комната, превращенная в книжно-кассетный магазин и билетную кассу. И все это внутри Садового кольца, в десяти минутах ходьбы от Павелецкой площади. Плата, назначенная комбинатом за постой, была сначала минимальной, потом символической и наконец, исчезла вовсе: Волков понимал, что клуб нужен не комбинату, а городу. Но через некоторое время городу оказался не нужен сам комбинат:

Москва уже много лет выдавливает подобные производства за городскую черту. Наверное, это правильно, но для Центра это стало приговором: принадлежавшие комбинату строения шли под снос, а песенный клуб при всем желании не мог перенести свою деятельность за 101-й километр.

Три года назад ЦАП вынужден был покинуть гостеприимный кров комбинатского клуба (хотя, заметим, само здание снесено только в этом году). Единственным местом, с которым удалось договориться, был культурный центр «Москвич» – бывший ДК АЗЛК.

Крохотные комнатки, которые нужно было еще найти в глубине здоровенного нелепого здания, еле вместили не такое уж богатое имущество ЦАПа. О зале и помещении для занятий надо было договариваться за отдельную плату. Охрана здания надежно предотвращала появление чувства собственного дома, ровно в десять пресекая любую работу. Но главное, что все это удовольствие стоило 40 тысяч рублей в месяц – сумму, которую ЦАП с его оборотами был просто не в состоянии платить. Поначалу за него платили спонсоры, но к нынешнему лету они отпали, и квартплата в «Москвиче» стала неподъемной.

Дирекцию «Москвича» можно понять: большое ветшающее здание съедает кучу средств, хозяин-завод сам обанкротился, и надо как-то зарабатывать. Сложнее понять политику городских властей, стараниями которых в городе вообще не остается пространства для живой культуры.

Откроем страшную тайну: культура – это не только то, на что благоговейно взирают в залах всемирно известных музеев и чему внимают в консерваториях. Там находится уже созданная, отшлифованная и проверенная временем часть культуры. А творится-то она в подвальчиках, мансардах и маленьких залах. Сияющие жемчужины могут родиться только из бесформенного, слизистого тела моллюска. И растут только до тех пор, пока жив моллюск.

Барды – люди счастливые, они могут творить, не нуждаясь ни в помещении, ни в оборудовании. Но где они встретятся со слушателями? В наше время в Москве авторская песня более-менее регулярно звучит на множестве площадок, в разгар сезона случается по шесть-восемь концертов в один день. Но как правило там выступают уже известные, «раскрученные» авторы. А мест, где мог бы выступить дебютант, или автор, «широко известный в узких кругах», или просто редко бывающий в Москве, до недавнего времени было ровно два. Но театр Виктора Луферова «Перекресток» закрылся еще в прошлом году, и ЦАП остался один на один с этой миссией.

А еще в нем работает гитарная школа, где любого желающего обучат игре на самом демократическом из музыкальных инструментов. А еще ежемесячная открытая творческая мастерская, где любой сочинитель может спеть свои песни – а потом узнать от слушателей, что же они в них услышали. А еще раз в два года – московский конкурс авторской песни. И каждую пятницу обязательно – просто песенные посиделки, без заданной цели и входных билетов. Словом, все то, что необходимо для жизни культуры, но на чем не сделаешь деньги. И что поэтому выдавливается из городской среды куда эффективнее, чем старые заводы.

...ЦАП все-таки не оказался на улице. Буквально в последний момент его приютил Московский дом самодеятельного творчества – тот самый МДСТ, куда в 70-е годы активисты КСП носили на «литовку» тексты исполняемых песен. За эти десятилетия МДСТ превратился из казенной профсоюзной конторы в автономную некоммерческую организацию, каким-то чудом зацепившуюся за домик в Замоскворечье и населившую его, как терем-теремок, такими же бездомными коллективами. Игорь Каримов, основатель и лидер московского КСП, а ныне живой талисман ЦАПа, тут же подсчитал, что за 38 лет официального существования клуба это его тринадцатый дом. Вопрос только в том, как скоро его найдут те, кому он нужен. И все ли они успеют его найти до следующего переезда.

На всякий случай сообщаю особые приметы: если выйти из метро «Новокузнецкая», пойти по Пятницкой к центру и свернуть в первый переулок направо, то прямо за домом 24 в глубине квартала будет такой двухэтажный домик. На его стене большими стилизованными буквами написано «НАДЕЙСЯ!».

Не ошибетесь.

Источник: «Новая газета», 10.11.2005,