30.10.2009 | Кино

Без контроля

В защиту нового фильма культового режиссера

Вышел на экран «Предел контроля» Джима Джармуша. Автора «Ночи на Земле», «Мертвеца», «Пса-призрака: пути самурая», «Кофе и сигарет» у нас на рубеже 2000-х считали главным культовым режиссером современности. Главных культовых в последние два десятилетия на самом деле было много: Линч, Кустурица, Коэны, Альмодовар, Китано, Кар Вай, Тарантино, фон Триер. Но в чем точно не откажешь Джармушу, так это в том, что он занял нишу самого интеллигентского режиссера наших дней

Для новейших поколений киноманов Джармуш стал примерно тем же, кем для их пап и бабушек являлся Вуди Аллен. Несмотря на то, что сам годится современным киноманам в папы и никогда не ссылался на высокую классику. Зато он всегда поднимал вопросы: зачем я в этом мире и куда плыву? Зато адресовал их культуре (прежде всего музыкальной и кинематографической), которую считали своей и современной развитые представители молодого кинопоколения.

Конфликт, однако, в том, что «Предел контроля» способен рассорить мэтра с его почитателями. Западные оценки фильма и ранние отзывы на него в нашем интернете сводятся к тому, что это первый громкий провал Джармуша. Ребята, автор этих строк поведает вам истину, незнание которой выглядит странным. Поскольку дела-то недавние. Первым провалом Джармуша стал «Мертвец», показ которого ввел в ступор Каннский фестиваль 1995 года. Продюсеры «Мертвеца» испугались тогда настолько, что затормозили выход фильма в мировой прокат более чем на год. А когда наконец выпустили, с изумлением обнаружили, что мнение о нем радикально изменилось: все называют его шедевром.

На фоне каннской катастрофы «Мертвеца» недопровал «Предела контроля» (который не приветили несколько европейских критиков и раздувшихся от самолюбования отечественных киноблогеров) кажется шуточкой.

Тем более что в Европе есть и такие, кто считает «Предел контроля» лучшей картиной Джармуша, сегодняшним ответом «Блоу-ап» Микеланджело Антониони.

Киллер со спичками

С первых кадров понятно, что «Предел контроля» — триллер. Уже потому, что у персонажей нет имен, а зовут их так: Одиночка, Американец, Мексиканец, Креол, Француз, Гитарист, Скрипач, Голая. Уже потому, что крайне загадочен главный герой в исполнении одного из постоянных актеров Джармуша чернокожего Исаака де Банколе. Как большинство персонажей из лент Джармуша, он путешественник, вольный или невольный иммигрант в прежде незнакомую среду. Во всех анонсах фильма сказано, будто он киллер. Но так ли это, мы не поймем даже после финала. Да, он совершит одно убийство — но, возможно, в своем сне или воображении. Видим же мы лишь то, что он прибыл с тайной, однако неведомой нам миссией в чужую для него завораживающую Испанию, где конспиративно встречается с рядом таких же таинственных персонажей.

Паролем служат две обязательные чашечки эспрессо, которые он ставит перед собой на столике в кафе, и обращенная к нему первая фраза незнакомца/незнакомки: «Вы ведь не говорите по-испански?» После этого встретившиеся обмениваются одинаковыми коробочками со спичками, отличающимися лишь цветом рисунка: зеленый и красный. В своей коробке главный персонаж находит крохотную закодированную инструкцию, которую по прочтении проглатывает, запивая кофе. Инструкция ведет его по Испании к новой загадочной встрече.

После «Предела контроля» окончательно понимаешь, что Джармуш не желает мыслить крупными киноформами — он мыслит главками, эпизодами. У него есть картины, полностью состоящие из самостоятельных эпизодов, которые в сумме образуют целое: «Ночь на Земле», «Кофе и сигареты». Но и «Сломанные цветы», и нынешний «Предел контроля» тоже, по сути, состоят из главок. Каждая новая таинственная встреча героя и есть законченная главка. Джармуш верен себе и в том, что эпизодические роли тайных связных исполняют не просто хорошие актеры, а те хорошие, каждый из которых тащит за собой киношлейф и добавляет фильму чаянные или нечаянные смыслы. В «Пределе контроля» мы видим совершенно неузнаваемую Тильду Суинтон, Джона Хёрта, Гаэля Гарсию Берналя, Билла Мюррея и — в постоянно роскошном голом виде — знакомую молодой публике Пас де ла Уэрту.

Но фильм во многом отличается от стандартов Джармуша. Его герои всегда любили немногословность — тут они молчат уж слишком категорически. Все диалоги почти двухчасового фильма занимают в распечатке четыре странички. Причем главный герой не произносит почти ни слова, а основные монологи вложены в уста его связных. И это монологи сплошь о таинстве культуры и науки: о кино, струнных инструментах, древнее дерево которых хранит в себе все прежде сыгранные ноты, даже о молекулах. Главный герой вдобавок зачем-то ходит в один из главных мадридских музеев, музей королевы Софии. Всякий раз — чтобы сосредоточиться лишь на одной картине и затем уйти.

Короче, фильм сбивает с толку.

Свой, да иной

Сбивает прежде всего псевдопоклонников Джармуша. Претензии к нему — подстава и подмена понятий. Противники фильма утверждают, будто он весь состоит из самоповторов, будто им надоела джармушевщина. Но помилуйте, джармушевщина — это такая уникальная штука в современном кино, что и непонятно, как она может приесться. Голливудщина или советщина вам, значит, не надоели, а джармушевщина надоела?

Другая претензия: утомила джармушевская многозначительность. Раньше мы, мол, пытались ее расшифровать, а теперь стало ясно, что за ней скрывается пустота.

Один из наиболее авторитетных критиков фильма договорился до того, что Джармуш-де понял: Бог перестал через него вещать, а самому-то ему сказать нечего.

Но во-первых, Джармуш с его самоиронией и неприязнью к назидательности никогда не играл в многозначительность. Рискнем предположить, что молодых киноманов новейшего времени его кино подкупило как раз таки ненапыщенностью. Отсутствием даже намеков на то, что оно — прямиком от Бога, а сам Джармуш (атеист, кстати) — этакий гуру-епископ-патриарх-транслятор. Во-вторых, уж что-что, а умный смысл есть даже в самых простых на вид картинах Джармуша. В нашем субъективном понимании «Кофе и сигареты» — при всей кажущейся бесхитростности — фильм о жизни и смерти. Ведь разговор за кофе и сигаретами — это ситуация перерыва. И саму жизнь можно рассматривать как такой же перерыв между небытием и небытием. А «Сломанные цветы» — в каком-то смысле о праве человека на то, в чем ему отказывают семья и школа: на печаль, бездействие, усталость, апатию и лень. О том, что печаль и бездействие могут однажды спасти человеку жизнь.

Скорее всего, в «новом Джармуше» раздражает не джармушевщина, а, наоборот, то, что фильм не похож на последние работы мэтра. «Кофе и сигареты» и «Сломанные цветы» были, пожалуй, чересчур милыми фильмами — теперь Джармуш не старается быть милым. В «Пределе контроля» он не думает о своем зрителе, и правильно делает. Джармуш, главнейший символ американского независимого кино, знаменит фразой, что при словах «независимое кино» хочет схватиться за пистолет. Поскольку, по его мнению, «независимое кино», «контркультура», «субкультура», «маргинальное искусство», «альтернативная музыка» — лишь коммерческие ярлыки, изобретенные для того, чтобы и этот товар можно было легко и успешно продать. Очевидно, именно сегодня Джармуш разозлился, что его имя тоже стало ярлыком и рекламным брендом. В том числе для расплодившихся поклонников, ждущих от его фильмов такого же определенного вкуса, цвета и запаха, как от пепси-колы или, пусть будет так, гашиша.

А он не пепси и не гашиш. Он сам по себе.

В этом смысле можно утверждать, что Джармуш впервые с середины 90-х снял истинно независимую маргинальную картину, гармонирующую с его «Страннее рая» и «Мертвецом». В каком-то смысле это его «8 1/2», которые случаются у всех больших режиссеров. То бишь фильм-исповедь, фильм-декларация (только скрытая) о собственных творческих и жизненных принципах, о потайных кризисах. Некоторые из немногочисленных реплик персонажей «Предела контроля», очевидно, готов произнести сам Джармуш: «Тому, кто считает себя важнее других, дорога на кладбище». «Мне нравится, когда в фильмах люди просто сидят и молчат». «Я ни с кем». «Я сильно сомневаюсь, что эта богема была бы ему симпатична».

При этом общий посыл фильма, вопреки всем утверждениям, будто он ни о чем, до очевидности ясен. Просто Джармуш, боясь деклараций, его чуточку затуманил (вероятно, слишком сильно для псевдопоклонников).

Это картина на любимую тему Джармуша, что любые системы и формы контроля над людьми опасны. Картина, направленная против «реальных» пацанов-политиков, которые живут контролем, баблом и считают дерьмом искусство, науку, мечту, фантазию, рефлексию, свободу, философию — собственно, нас. При этом важно, что Джармуш дает право козлу-оппоненту на ответный выстрел. На обращенное к его герою и к нему самому «фак ю».

Интеллигент. В спину не стреляет. Ответный удар приветствует. Встречает его лицом. С открытым забралом.

Источник: The New Times, №38, 26.10.2009,