02.06.2009 | Театр

Цыганские невесты

Чеховский театральный фестиваль открылся представлением конного театра «Зингаро»

Критики, видевшие новый спектакль знаменитого французского «лошадника» Бартабаса на Авиньонском фестивале, где последние годы играют каждую премьеру театра «Зингаро», скептически хмыкали: «Попса, не то что раньше». Теперь это можно проверить: в парке «Коломенское» раскинул шатры «Зингаро» со своим новым спектаклем «Баттута» на цыганские темы.

В последние годы не только авиньонские завсегдатаи, но и московские театралы имели шанс увидеть театр, где кроме актеров, циркачей и танцовщиков играют почти 40 лошадей (и все они поименно указаны в программке). Чеховский фестиваль дважды привозил в столицу шоу Бартабаса: на театральной Олимпиаде 2001 года самым дорогостоящим проектом был «Триптих» -- модерн данс с лошадьми на музыку Стравинского и Булеза, а в 2003-м мы увидели мировую премьеру «Коней ветра» -- экзотическое, тягучее и стильное действо, идущее под пение тибетских монахов. Конечно, если сравнивать с этими спектаклями или, например, с эстетским, почти монохромным «Затмением» на корейские темы, то развеселая, пестрая, клоунская «Баттута» (то есть по-итальянски «шутка») кажется уж слишком простецкой.

С другой стороны, ведь именно с таких шуток уличный циркач, взявший эффектный псевдоним Бартабас, когда-то и начинал, придя в Авиньон в сопровождении лошади и крысы. Да и потом, когда делал кабаретные представления с цыганскими мотивами, втягивая хохочущих зрителей в игру, где кроме лошадей участвовали ослы, гуси, утки и прочие обитатели скотного двора.

На первый взгляд «Баттута» больше, чем любой другой современный спектакль Бартабаса, похож на классический цирк: яркие цвета, бешеный темп, все несется кругом и кругом по арене под громкую музыку двух оркестров -- духовиков из Молдавии и скрипачей из Трансильвании. Выездка и джигитовка, клоунада с артистом, наряженным медведем, вылезающим прямо в зал, подсадка (зрительница из первого ряда, у которой вор-цыган на лошади выхватил сумочку, перемахнув через перила, бежит за ним вслед), наездник-клоун, устраивающий стриптиз во время скачки с киданием одежды в зал, и все остальные признаки цирка -- на месте. И все же судить по цирковым законам это представление также не надо, как и прежние. Ведь тут дело не в самих трюках -- в них нет ничего экстраординарного, и всякий любитель цирка скажет, что наши джигиты Кантемировы исполняли номера куда сложнее и изобретательнее. Дело в том, что это действительно театр, который завораживает и захватывает больше картинками, ритмом, драматургией действия, чем формальными умениями.

Спектакль начинается в полутьме под негромкие скрипки: из-под купола синим светящимся столбом льется вода, рядом фыркают спокойные лошади, горит свет в стоящей сбоку драной кибитке и расхаживают женщины в цветастых платках и юбках. Тут грянули трубы, зажегся свет, водопад стал золотым, заплясали цыгане, и понеслись по арене кони с молодыми чернокудрыми красавцами. Дальше все так и будет: в бешеном темпе станут накручивать круги всадники, танцуя на своих конях, пересаживаясь на скаку с одного на другого и вновь уносясь.

Скачки складываются в мини-сюжеты: вот за бойкой девчонкой принеслись жених с другом, она перескакивает со своего коня к ним, но тут бросается в погоню отец с дико торчащей во все стороны бородой, он машет кнутом и возвращает дочь, но парни не отступают.

Вот целая толпа всадников с вилами и метлами тщетно пытается догнать другого молодца, умыкнувшего томную девицу. А вот мчатся одна за другой повозки, запряженные лошадьми. В одной груда телевизоров, за ней гора ящиков с гусями, в третьей несущейся повозке семейство пьет чай за столом, в четвертой расположилась кровать с красоткой, к которой залез медведь. Вот дуются картежники, вот человек едет в ванне, самозабвенно растирая себя щеткой и заливая из дырявого душа первые ряды зрителей, вот на колесах идет разделка свиной туши, а вот нарезает круги гроб с усатым покойником в сопровождении веселой процессии. Все мчится друг за другом под грохот цыганских оркестров (эдакий театральный парафраз Кустурицы) и уносится в ворота шатра. Лишь иногда бешеный галоп спектакля притормаживает, и на сцену выезжает всадница-невеста с длинной фатой, конец которой плавно летит по воздуху на воздушных шарах.

Восточноевропейские цыгане в мышиных костюмах молдавских колхозников и средиземноморские -- пестрые, как попугаи, в оранжевых пиджаках и зеленых жилетках, все галдят и актерствуют перед зрителями. Трубачи, когда не играют, тоже шумят, ругаются с наездниками и машут на них шляпами, публика, в которой много детей, тоже галдит, возбужденная, и очень радуется. А уж когда на поклоны из ворот вдруг влетает верхом на осле сам Бартабас в зебровом костюме и что-то восторженно и яростно вопит, публика, не желая больше сдерживаться, вскакивает и вопит вместе с ним. И никто не считает сложность и количество трюков, главное -- драйв и хорошее настроение. И когда толпа вываливается из шатров, в «Коломенском» еще совсем светло, а мальчишки, которые гуляли рядом, смотрят на людей завистливо и говорят друг другу: «Они там представление смотрели с конями. Везуха, да?»

Источник: "Время новостей",29.05.2009 ,