Авторы
Двадцать первого октября, в 60-летний юбилей, самого признанного отечественного режиссера Никиту Михалкова поздравят далеко не все российские коллеги. Накануне Newsweek обзвонил ряд известных кинодеятелей с просьбой высказаться о Михалкове. Почти все отказались: хвалить не захотели, ругать побоялись. Сам Михалков бравирует тем, что у него много недоброжелателей. «Моего старика-отца поносят до сих пор, - говорил он в интервью автору этих строк. - Я сказал ему: «Отец! Люди, которые дожили до девяноста, давно никому в стране не нужны. О том, что они еще существуют, знают только они сами и их родственники. На тебя выливают ушаты грязи? Да ты счастлив должен быть! Ты их возбуждаешь!» Любому человеку пожелаю, чтобы к 90 годам, никого не убив и не зарезав, так же возбуждал общество». Но раскол с частью киносреды является, похоже, внешним проявлением более серьезных проблем.
Михалков всегда предугадывал и опережал время. И в творчестве, и как кинопредприниматель. Но сейчас Михалков от времени, похоже, отстал.
В 60-е его персонаж из «Я шагаю по Москве» лучше всех выразил надежды на некую нашу собственную весну, похожую на грядущую пражскую. В 70-е «Неоконченная пьеса для механического пианино» и «Несколько дней из жизни И. И. Обломова» попали в настроение интеллигенции застоя, занятой экзистенциальными мучениями на тему «как человеку человеком быть», а «Раба любви» уловила первые признаки тоски по некогда утраченной России.
В 80-е его Паратов и жлоб из «Вокзала для двоих» (было время - дружили они и с Рязановым) оказались образами-предчувствиями скорого наступления бандитского капитализма. А почем зря поносимые «Очи черные» выразили новый наивный российский восторг перед явлением валютного Иностранца.
В 90-е «Утомленные солнцем» утолили жажду аудитории найти, наконец, чем гордиться после годов развала. Например, тем, что у нас могут делать фильмы на лучшем голливудском уровне. А «Сибирский цирюльник» - и по масштабу, и по идеологии - стал первым блокбастером new-Российской Империи.
На идеологию фильма работал и новый имидж большой семьи Михалковых-Кончаловских, теперь уже не скрывавшей своего дворянства и чуть ли не единственной, способной продемонстрировать безродным патриотам свое многовековое фамильное древо.
Так же проницателен он был и в ведении дел. Принято считать, что кино Михалкова делится на два периода: до и после «Очей черных». И впрямь: до «Очей» Михалков делал почти арт-хаусные фильмы (пусть и не только для избранных), а с «Очей» стал представителем мейнстрима (пусть и авторского). Поворот, видимо, объясняется просто: Михалков осознал, что время чистого творчества уходит, нужно делать из кино бизнес. И для хорошего заработка, и потому, что иначе не найдешь денег на съемки.
Разлад с перестроечным Союзом кинематографистов СССР (возникший в 1986 г., когда Михалков защитил на съезде мэтров советского кино, которых революционный союз отметал как партийную номенклатуру), в конечном счете пошел ему на пользу. Новые вожди союза, тоже талантливые творцы, рушили стены, которые скоро рухнули бы и сами. На это уходила вся их энергия, и в итоге лидер союза Элем Климов вообще больше не снял ни одной картины. Михалков же все это время учился быть европейским режиссером. Наверняка, глядя на старшего брата Андрона, вполне прилично устроившегося в Америке, он тоже подумывал о Голливуде. Для иностранных режиссеров это азбука, но у нас именно Михалков первым понял: даже сценарии нужно сочинять так, чтобы иметь повод попросить деньги сразу в нескольких странах. Вот вам и «Очи черные», а потом и «Урга», получившая главный приз в Венеции и «Феликс» - «Еврооскар» - за лучший европейский фильм 1991 г.
Но 90-е подтолкнули Михалкова к тому, что можно получать большие деньги и здесь. Одна из его коронных фраз: «Полжизни ты работаешь на свое имя, вторую половину - имя работает на тебя». В 90-е имя «Никита», как без отчества именуют его в кинокругах, работало стопроцентно.
Прекрасно понимая, что система советского кинопроизводства и проката разрушена и пока воссоздана не будет, а Союз кинематографистов перестал играть ведущую роль, Михалков стал создавать нормальные условия для одной отдельно взятой киноличности - для себя. Под эту личность уже была придумана собственная киностудия «ТРИТЭ».
Он легко проникал в начальственные кабинеты просто потому, что он Михалков. Ладошки важных чиновников России восторженно потели от одного только удовольствия пожать руку «самому» Никите. Он дружил с Руцким. Потом задружился с «Нашим Домом-Газпромом» и Черномырдиным, выделившим ему целевым приказом 10 млн у. е. из индийского долга - на съемки «Сибирского цирюльника».
Но Михалков понимал, что такая система кумовского кинопроизводства просуществует недолго, а личные связи перестанут работать, когда кино станет в стране сколько-нибудь нормальным бизнесом. К 1998-му он решил, что пора создать некую - отсутствовавшую в стране - работающую киноструктуру. И, понятно, ее возглавить.
Вот когда ему понадобился прогнавший его (а теперь готовый броситься в ноги за обещания манны небесной) старый бесперспективный Союз кинематографистов. Михалкову требовалась опора. Возглавив союз, он намеревался создать на его основе Фонд развития кино, который фактически упразднил бы Госкино и распределял бы средства на съемки, лицензировал иностранный кинотовар.
В это время как раз вышел «Сибирский цирюльник», в котором Михалков изобразил мудрого царя Александра III, и в обществе вдруг возникло убеждение, что Никита пошел во власть с прицелом стать президентом страны вместо ослабевшего Ельцина. И премьеру «Цирюльника», и съезд Союза кинематографистов 1998 г. Михалков сумел провести не где-нибудь - в Кремле. Это были, кстати, его последние на сегодняшний день громкие публичные акции.
Слух о президентских амбициях и потенциальном царе Никите кажется сегодня анекдотичным. Конечно, Михалков шел во власть ради иного: стремясь стать кем-то вроде киноолигарха. К 1998-му у нас был один потенциальный киноолигарх - Владимир Гусинский. Его медиаимперия уже имела две компании по производству фильмов - «КиноМост» и «НТВ-ПРОФИТ», намеревалась строить киностудию и первую в стране частную сеть кинотеатров. Но Гусинский был слишком погружен в политические игры. А Михалков сосредотачивал силы только на кинобизнесе. Сферы влияния он расширял быстро. Студия «ТРИТЭ» у него уже была. Российский фонд культуры он возглавил еще в 1993-м. Теперь он стал председателем Союза кинематографистов. Фактическим хозяином Дома кино (а еще надеялся, что союзу удастся отвоевать гигантское здание Киноцентра). Вскоре оказался президентом Московского кинофестиваля - мероприятия тоже не самого коммерчески безнадежного - и превратил закисший ММКФ в фестиваль достойного класса. Построил российский «оскаровский» комитет. Потом учредил новую киноакадемию «Золотой орел» в пику «Нике», чтобы контролировать и национальные кинопремии.
Все шло к тому, что он сосредоточит в одних руках всю полноту киновласти.
Почему он ставил на госструктуры, а не на частные, пытался создать в кино нечто вроде госкапитализма, стать главным госпродюсером? Ну, во-первых, на частные он ставил тоже: создал в 90-е вместе с Владимиром Потаниным компанию «Синема Парк» по строительству мультиплексов (она пока не стала у нас ведущей, но мало ли). А во-вторых, как было не ставить на государство? Еще в 2003-м и вообразить было нельзя, что тремя самыми кассовыми в российском прокате станут наши фильмы. Что «Дозор», «Гамбит», а теперь и «9 рота» побьют «Властелина колец». Еще два года назад родной брат Кончаловский - западник и экс-голливудец - говорил на встрече кинематографистов с Путиным о заговоре наших прокатчиков, которые прогнулись под голливудским кино, и предлагал основать национальную дотационную киносеть. Еще полтора года назад Михалков говорил, что американцы будут развивать наш кинорынок только ради своих фильмов. Что подъем отечественного кино - самообман. А на вопрос, нужен ли госзаказ в кино, то есть стопроцентное финансирование некоторых картин Министерством культуры, отвечал: «Нужен!»
Короче, идя в киновласть в конце 90-х, Михалков был справедливо - на тот момент - уверен, что: а) кинобизнес будет приносить у нас хорошие деньги, но: б) прежде всего за счет проката западного кино и строительства кинотеатров, а: в) производство и прокат российских фильмов окупаться не будут, останутся государственными и дотационными. И тут важно, кто окажется у кормила, будет решать, кому давать деньги, а кому нет. Эту роль Михалков явно предназначал себе. Ну, или возглавляемому им Союзу кинематографистов. Точнее, Фонду развития кино. И вот тут не сложилось. Идея фонда не прошла - ребята из подлежащего упразднению Госкино своего так просто не упустили.
И все равно еще года полтора назад казалось, что Михалков остается фигурой номер один в нашей киноиндустрии. Но выяснилось, что он впервые не просчитал ситуацию. Те, кто пошел в продюсеры и прокатчики нашего кино (Эрнст с Максимовым, Дишдишян, Роднянский, Сельянов, новоявленный Грибков), угадали, а он не угадал. Да, михалковская студия «ТРИТЭ» участвовала в производстве ряда проектов. Ее собственный продукт - «Статский советник». Но, в отличие от, например, студии Стивена Спилберга, она существует для реализации скорее собственно михалковских проектов.
На первый план в российской киножизни, как во всем развитом киномире, резко вышли продюсеры. И многие из них, уверен, даже по способности лоббировать проекты Михалкову сегодня как минимум не уступят.
Хождение Михалкова во власть оказалось делом наполовину зряшным. Пока он тратил время на взятие ненужных властных крепостей, в стране - помимо него - развилась система частного кинобизнеса. В этой системе его имя и личные связи уже не работают, как прежде. Чем иначе объяснить, что Михалков никак не начнет съемки давно анонсированного фильма «Утомленные солнцем-2»? Только тем, что ему уже не так просто собрать деньги. Да, сообщалось, что один эпизод фильма отснят, а основная работа намечена на зиму 2006-го. Но полтора года назад Михалков уверял, что выпустит картину в год 60-летия Победы.
Получается, что большой режиссер целых семь лет ничего не снимает. Ну хорошо, готовится к глобальному кинопроекту. Сложно пишется сценарий. Ну что, не мог для переключения сделать небольшой фильм, как часто делают другие большие режиссеры? Этакие - что там далеко за примером ходить - «Пять вечеров»? Не мог. Занят был. Крепости брал.
Что он получил кроме «Золотого орла», так, однако, и не сумевшего заклевать конкурирующую «Нику» и развивающегося ММКФ? Да, Киноцентр. Но это приобретение скорее сыграло против него: крыши - несмотря на митинги и подписи мэтров мирового экрана - лишился Музей кино, и в этом теперь обвиняют Михалкова. И еще оппозицию в раздрызганном киносоюзе. Не имеющем влияния ни на что: ни на производство, ни на прокат, и потому увлеченном лишь спорами об оставшейся собственности и взаимными обвинениями в нечистоплотности.
Если Михалкова кто-то, по разным причинам, не любил и раньше - то теперь не любят стократ сильнее. Этой нелюбовью можно, конечно, бравировать. Но толку.
Одно обнадеживает: он явно истосковался по творчеству. Может, наконец, понял, что бизнеса ему в принципе хватит? В этом году, после длительного перерыва, Михалков-актер появился аж в трех картинах: в «Статском советнике», «Персоне нон грата» польского мэтра Кшиштофа Занусси и, что самое забавное, в роли пахана 90-х с золотой фиксой на зубе в «Жмурках» Балабанова.
В 1998 г. неюные члены киносоюза едва ли ни единогласно избрали Михалкова своим главой - после гневной речи Никиты Сергеевича о безнравственности киномолодежи. Среди молодых негодяев, снимающих нечто стебно-кровавое, Михалков поминал и Балабанова.
Пожалуй, главное, что отличает «Надежду» от аналогичных «онкологических драм» – это возраст героев, бэкграунд, накопленный ими за годы совместной жизни. Фильм трудно назвать эмоциональным – это, прежде всего, история о давно знающих друг друга людях, и без того скупых на чувства, да ещё и вынужденных скрывать от окружающих истинное положение дел.
Одно из центральных сопоставлений — люди, отождествляющиеся с паразитами, — не ново и на поверхности отсылает хотя бы к «Превращению» Кафки. Как и Грегор Замза, скрывающийся под диваном, покрытым простынёй, один из героев фильма будет прятаться всю жизнь в подвале за задвигающимся шкафом.
