19.10.2005 | Опера
Заводная трельЗвезда мировой оперы Суми Йо выступила в Москве
В этом сезоне Московская филармония решила покорить вершины мирового вокала. В течение сезона она представит нашей публике лучших обладательниц самых высоких женских голосов, способных выводить виртуозные трели, соперничающие с соловьиными. Первой «ласточкой» стала южнокорейская певица Суми Йо, одна из самых ярких и обаятельных звезд современной оперы, признанная музыкальным символом своей родной страны.
Выпускница римской академии «Санта-Чечилия», Суми Йо дебютировала на оперной сцене в 1985 году в Триесте. Её заметил дирижер Герберт фон Караян, непререкаемый авторитет и вершитель музыкальных судеб Европы. Уже через год Суми Йо пела партию пажа Оскара в опере «Бал-маскарад» Верди в спектакле знаменитого Зальцбургского фестиваля, руководимого Караяном и определяющего место певца на мировом оперном рынке.
Суми Йо удалось занять достойное положение. Перед ней открылись пути на лучшие мировые сцены, где она, в ансамбле всемирно известных звезд и самых авторитетных дирижеров блистает сейчас в труднейших главных партиях опер Моцарта, Россини, Беллини, Доницетти, Верди, Рихарда Штрауса и других классиков.
Однако её первый российский концерт начался чуть ли не с конфуза. С первой же арии Розины из «Севильского цирюльника» стало ясно, что легкий серебристый голос Суми Йо не заполняет огромного, сложного по акустике зала имени Чайковского.
«Да, конечно, техника у нее великолепная, - перешептывались в паузах придирчивые знатоки. – Но разве она не знала куда едет? Ей бы в камерный зал, и не с оперным оркестром, а с роялем или квартетом…».
Но Юрий Симонов, худрук и главный дирижер оркестра филармонии, мастерски приглушал звучание инструментов. А знаменитая сцена сумасшествия героини из «Лючии ди Ламмермур» Доницетти поправила впечатление. Главную часть этой сцены – «соревнование» певицы с флейтой, где голос и инструмент то по очереди, то одновременно выводят замысловатые рулады, Суми Йо исполнила виртуозно. Кроме того, каждый фрагмент она ярко отыгрывала актерски, будто представляя сцену из спектакля. В арии Виолетты из «Травиаты» публику так увлекли её манипуляции с накидкой, которую певица то и дело приспускала, обнажая плечи, что недостаток мощи звучания голоса никого не смутил. Ну а комическая ария куклы Олимпии из «Сказок Гофмана» привела публику в экстаз. По ходу арии «кукла» дважды забавно замолкает, недопев куплета: у неё кончается завод. Суми Йо превратила этот номер в клоунскую репризу, потешая публику уморительно смешными ужимками, заставив Юрия Симонова «заводить» куклу под звуки характерного треска механизма, включенного Оффенбахом в партитуру, и не забывая старательно выпевать трудные рулады. Добившись оваций, певице уже нетрудно было развить успех блестящей арией Адели из «Летучей мыши» и духоподъемной корейской песней, призывающей Северную и Южную Кореи к объединению.
В традиционном варианте либретто правда о гендерной принадлежности Леоноры, переодевшейся в Фиделио, чтобы вызволить своего мужа из тюрьмы, выясняется лишь в конце. У Кратцера Леоноре трудно скрывать свою женскую природу, и на фоне актерской статики остальных героев, она постоянно ерзает: «Что, черт возьми, происходит» и «Боже, как неловко» – ответила бы она на любовные притязания Марселины, если бы ей не нужно было петь текст начала XIX века.
Почти во всех положительных отзывах о постановке как большой плюс отмечается её иммерсивность. Во время действия видишь только один, да и то замыленный и банальный приём – лениво направленный в зрительный зал свет поисковых фонарей, остальное же время наблюдаешь мерный шаг часовых вдоль зрительного зала. И всё это где-то там, на условной театральной сцене, с игрушечными автоматами и в разработанных художниками костюмах.