Авторы
В Париже завершила свою работу крупнейшая ярмарка современного искусства FIAC. Инцидент, случившийся на ярмарке 24 октября, стал новым поводом для обсуждения мировым артсообществом проблем морали, нравственности и цензуры в современном искусстве.
Пришедшая на стенд галереи XL полиция предъявила обвинение галеристке Елене Селиной и ее супругу Сергею Хрипуну в том, что выставленные на стенде видео- и фотодокументации перфомансов Олега Кулика распространяют сообщения, содержащие насильственный и порнографический характер. Полиция арестовала как работы, так и галеристов. Среди арестованных работ были те, что представляют «классический» имидж художника Кулика, преобразившегося в собаку, сидящим голым в клетке на цепи, прыгающим на прохожих, лающим и кусающимся.
По словам Елены Селиной, проблемы возникли еще на стадии таможенного досмотра. Французская таможня, сверяя списки с работами, привезенными на ярмарку 22 октября, стала предъявлять претензии к их содержанию. По мнению галеристки, именно таможня и обратилась позднее в суд. Уже 23 октября оргкомитет ярмарки отреагировал на претензии таможни. Галеристов попросили вывесить перед входом в бокс предупреждение о возможном содержании в экспонатах шокирующих сцен. Требование было выполнено. Однако это не помогло избежать ареста.
Очевидцы инцидента на парижской ярмарке в своих комментариях отдали должное оргкомитету FIAC. В частности, акцентируется мгновенная реакция на происшедшее дирекции FIAC, связавшейся с адвокатом, министерством культуры, аппаратом президента страны. Через пять часов Селину и Хрипуна выпустили, но экспонаты галереи остались в полиции.
Инцидент показал, что в сравнении с Россией профессиональное сообщество Франции куда более консолидировано и имеет рычаги воздействия на номенклатуру. У нас Андрей Ерофеев и Юрий Самодуров, обвиненные ультраправыми гражданами в пропаганде насилия, до сих пор ходят под следствием. В Париже дело прекратили спустя пять часов после ареста.
Однако общая тенденция печальна. Неоконсерваторы с их ханжеской моралью и подавленными комплексами, завистью к свободе и грезами о тотальном контроле за «правильным» миропорядком берут верх повсеместно. И в поправении нравов не только всемирный экономический кризис винить надо. Не менее значимы системные сбои существования институций современного искусства. Их недоверие к более масштабным формам общения с разными целевыми аудиториями, неумение найти правильные слова для адаптации высоколобых концепций влияют на то, что во многих, даже очень культурных и свободолюбивых странах невоспитанными персонами (особенно представителями органов надзора и охраны) современное искусство воспринимается как симуляция истинных ценностей, вместо которых по сходной цене пройдохи-галеристы впаривают доверчивым гражданам всякую непотребную гнусь.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
