07.07.2008 | Нешкольная история

Судьбы людей на изломах истории

Работа одиннадцатиклассницы из Свердловской области Ксении Аникиной

АВТОР

Ксения Аникина, на момент написания работы – ученица  11 класса школы № 1 г. Кушвы Свердловской области, юнкор Молодёжного ПРЕСС-КЛУБА.

Третья премия на IX Всероссийском конкурсе Международного Мемориала «Человек в истории. Россия – XX век».

Руководитель - Людмила Анатольевна Хазова

Моему родному городу исполнилось 270 лет. Изучая историю родного города, основанного указом В. Н. Татищева, я столкнулась с достойными страницами – строительством крупных заводов, фабрик, с весомым вкладом кушвинцев в Великую Победу над фашизмом, с трудовыми и боевыми традициями. Столкнулась я и с позорной страницей – с созданием Гороблагодатского спецпосёлка, с репрессиями и переселением зажиточных крестьян за окраину города Кушвы.

Что это было за время?! Время массового истребления крепких крестьянских хозяйств, раскулачивания, расказачивания и раскрестьянивания людей? Или это была осознанная мера переселения людей из села в необжитые, но в перспективные в промышленном плане районы?

<…>

Через лагеря и спецпосёлки прошли тысячи репрессированных. И хотя трудпосёлок Кушвы давно прекратил своё существование, но он не ушёл из города навсегда, не пропал бесследно, оставил после себя город, который расцвёл благодаря труду и творчеству людей, униженных в своём Отечестве, но не потерявших высоких духовных устремлений.

Сегодня, переживших это время, становится всё меньше, ушедшие из жизни уносят с собой свои воспоминания навсегда, оставшиеся их письменные свидетельства могут рассказать о далёком прошлом. Человеку свойственно делиться с другим, своими воспоминаниями, однако не всё так легко и просто. Глубоко понять, пережить и осмыслить всё что произошло, предстоит нашим потомкам.

<…>

Как это было…

<…>

Осенью же 1931 года, сразу после приезда, все трудоспособные мужчины и женщины, спешно, не считаясь с холодами и полуголодным питанием, не считаясь со временем, начали строительство жилых бараков и комендатуры. Так,

на пригорке за аглофабрикой возводилось Гороблагодатское специальное поселение. Постепенно отстроились 13 жилых бараков, комендатура, неполная средняя школа № 4, клуб СВБ (Союз воинствующих безбожников), стадион, детский сад, ясли, медпункт, баня, столовая, магазин и сельскохозяйственная артель.

Полноправным хозяином посёлка был комендант. Всего за всю историю  спецпосёлка было 4 коменданта. Но репрессированным больше запомнился товарищ Никонов. Впоследствии за тиранию и садизм по отношению к спецпереселенцам, за превышение служебных полномочий, Никонова судили и даже посадили в тюрьму.

Никаких охранных объектов вокруг спецпосёлка, ни вышек, ни колючей проволоки не было. Люди не имели паспортов, без документа далеко не убежишь. Людям и в голову не приходило бунтовать или убегать. Все были заняты работой! Жили в полном согласии и мире русские и украинцы, татары и башкиры. Объединяло всех одно горе – оторванность от своих родных мест и униженность бесправного положения переселенцев.

В первые же дни у переселенцев заканчивались взятые из дома небольшие запасы продуктов. Люди были вынуждены есть траву и кору деревьев.

Начались болезни: дизентерия, тиф. Люди начали умирать. За окраиной посёлка были вырыты траншеи, в которых и складывали трупы. Власть не разрешала ставить кресты на эти братские могилы. Все женщины и мужчины трудоспособного возраста были трудоустроены на самые грязные и тяжёлые работы. Жизнь на Спецпоселении была как на каторге.

Условно всё время существования спецпосёлка можно разделить на три периода. Первый период с 1931 по 1936 год. В это же время происходит активное переселение «кулаков» из районов сплошной коллективизации вот в такие вот cпецпоселки. Слово «кулак» в то время звучало угрожающе, как враг. Зажиточных людей сгоняли с насиженных мест, разоряли их хозяйство, загоняли их на край света и бросали на произвол судьбы.

Многие до самой смерти так и не поняли, за что же их наказали,

отобрали все, отправили на Урал, в вечную ссылку, назвали врагами народа. В соответствии с критериями, к кулацким причислялись такие хозяйства, у которых объем имеющегося имущества, превышал средний для данной местности уровень. Например, имелись 2-3 коровы, дом под железной крышей, крепкий и большой амбар. Иными словами, к раскулачиванию намечалась наиболее зажиточная, наиболее трудолюбивая часть крестьян. <…>

В 1936 по 1941 годы начинается новый этап в истории cпецпосёлка. В эти годы начинается переселение семей расстрелянных. Особенно ужасным был 1937 год,  «Ежовщина». Чёрный ворон по ночам ездил по посёлку. Забирали мужчин, вырывали их из рук плачущих жён, матерей, сестёр, детей. И увозили в тюрьмы, без права переписки.  Судила арестованных так называемая «тройка», кому давали десять лет, кому Магадан, а кому – сразу расстрел. В период Великой Отечественной войны, особенно с 1941 года по 1946 cпецпосёлок пополняется за счёт ссыльнопереселенцев c оккупированных территорий. <…>

Это было характерно для того времени. Люди, дети из больших и работящих семей, попавших под молот репрессий, работали до седьмого пота, на предприятиях Кушвы.

Период Великой Отечественной войны – особый период в cпецпосёлке. Сразу всем мужчинам выдали паспорта и всех здоровых (за редким исключением) отправили на фронт.

Если ссыльнопереселенец был  нужен руднику или металлургическому заводу, то на этого рабочего (специалиста) накладывали бронь. Так случилось с машинистом железнодорожного цеха Лопухиным Степаном Васильевичем.

Немногим репрессированным в 30е годы удалось дожить до 90х годов и получить официальный документ – справку о реабилитации. <…>

Спецпоселок расстраивался. Дети рождались, получали воспитание, получали образование от исключительно добрых и порядочных людей. Все бывшие жители спецпосёлка, как один говорили только хорошее о своих учителях из неполной средней школы № 4, которые давали знания в полном объёме. Не случайно, из детей спецпосёлка вырастали настоящие специалисты, высокообразованные и высококвалифицированные.

Вся тяжесть репрессий, безусловно, легла на плечи родителей. Живя в ссылке, они постарались дать детям возможность учиться, накрепко прививали им любовь к своим корням, воспитывали людьми неравнодушными к чужим страданиям, ненавидящими насилие над человеческой личностью.

<…>

Из графьев…

Из воспоминаний Н. С. Лопухиной, по мужу Хазовой

Английские лорды и короли знают свою родословную вплоть до основателя фамилии. Даже мелкие кочевники-монголы могут с гордостью рассказать о своих предках. У нас же в России фамильная память до обидного коротка. Слишком часто мы называемся Иванами, не помнящими родства. Нам порой приходилось скрывать, в разные исторические периоды, свои родственные связи. Период Сталинских репрессий 30-50х годов заставлял миллионы людей отказаться от своих корней во имя будущего своих детей. Им пришлось, как всем репрессированным, вытерпеть боль, унижения, страдания, но они не озлобились на мир, при всех страшных обстоятельствах – остались людьми с большой буквы, сохраняли в себе высокий нравственный потенциал.

Семья Лопухиных, которой посвящена настоящая глава, в 30-е годы была насильственно выселена из своего дома и выслана в Гороблагодатский специальный посёлок. И только через 60 лет внуки и правнуки узнали достоверную информацию о событиях 1931 года.

«Воспоминания о детстве моя мама, Надежда Степановна Лопухина, рассказывала нечасто. Если говорила, то о раннем детстве в селе Луховицы Московской области. О процессе ссылки молчала, только в конце 80-х годов с горечью и болью поведала нам о двухнедельном переезде из Подмосковья, на Урал…»

Происхождение семьи Лопухиных в Луховицах передавалось в семье потихоньку, шепотом. Воспоминания Степана Васильевича Лопухина подтверждали то, что их род происходил от незаконно рожденного сына графа Лопухина и крестьянки. Действительно, все 4 брата Лопухиных были высокими, статными и очень красивыми. Существует ещё один факт из биографии Степана Васильевича и Марии Алексеевны, который косвенно подтверждает родство семьи с графской фамилией Лопухиных.

Надежда Степановна Лопухина (позднее по мужу Хазова) вспоминала: «Мои родители Лопухин Степан Васильевич и Мария поженились в 1923 году и проживали в селе Луховицы московской области. Жили справно, имели корову и 5 овец. Домик был небольшой, но крепкий. Амбар был большой и новый. В семье было трое детей: я, сестра Зина и братик Алексей».

Надежда Степановна Лопухина родилась 8 мая 1924 года.

«Весной 1931 года всех заставляли вступать в колхозы. Мой отец был очень осторожный человек. Он решил, что пусть другие вступают, покажут результаты, потом и он вступит, если колхоз покажет себя. Три брата отца вступили в колхоз, поэтому их семьи не тронули. А нашей семье пришлось испить чашу до дна. Отца неоднократно заставляли вступать в колхоз, но он упёрся. Он видел, как все вели скотину на общий двор. Наступил самый страшный момент – отца арестовали. Арестовали ещё и потому, что он был из рода Лопухиных, потомка тестя Петра I. «Из графьев!» - так язвительно было несколько раз сказано при аресте отца. Откуда-то конвоиры знали это!»

Очевидно, конвоиры, арестовывающие Степана Лопухина, знали всё, досконально. И правда, братья Лопухины все, как один были высокие, статные, сильные, в Лопухинскую породу. Через четыре дня после ареста отца, пришли и за семьёй.

«Нас, маму и детей, посадили на телегу, разрешили взять немного одежды, домашней утвари и еды. Все соседи наши плакали, совали нам хлеб и яблоки» - вспоминала Н. С. Лопухина (Хазова). «И повезли нас неизвестно куда».

Читая эти воспоминания из семейного архива Хазовых, неизменно потрясает жестокость сотрудников НКВД и то горе, которое пережили каждая арестованная семья. Слишком много они пережили! И

неотвратимо возникают вопросы нравственного плана – имели ли  понятие «Права человека» в то время руководители всей огромной страны, руководители НКВД?!

«На станции нас погрузили в теплушки и повезли. Очень тесно нам было. Ехали долго, 2 недели. Поезд с нами, спец. переселенцами, не останавливался в городах, на станциях. Останавливался в поле, в лесу, у водоёмов. Женщины выскакивали из вагонов набрать воды, простирнуть, сварить на костре пищу. Так и ехали. В невероятной тесноте, дети, немощные старики, многие болели и даже умирали. Так и хоронили недалеко от железной дороги. В лесу. Так простыл мой младший братик и умер вскоре после приезда в Кушву».*

Семья Лопухиных приехала из Луховиц в Кушву поздней осенью 1931 года. Вместе с другими спецпереселенцами, они участвовали в строительстве жилых бараков. Барак представлял собой длинное строение с двумя выходами с противоположных сторон. Внутри барака – длинный коридор, справа и слева от которого были расположены по 20 дверей с каждой стороны. За дверями крохотные комнатки на одну семью. В комнатке – нары, небольшой стол. Люди спали на нарах и на полу, ели за самодельными столами.

«Мне всегда было жарко в комнатке, поэтому я с подружками по бараку спали у дверей своей комнаты, прямо на полу в коридоре. Еду для семьи готовили на улице на общих печах».

К зиме 1932 года в спецпоселке уже было построено 13 жилых бараков. Все жители посёлка находились под надзором коменданта и его подчинённых. Выходить за территорию спецпосёлка, было запрещено. Жили как в колонии.

Жизнь семьи Лопухиных и жителей всего посёлка резко изменилась с началом войны. Всем совершеннолетним сразу выдавали паспорта. Юношей забирали в армию. Многие из них стали настоящими героями.

«Мне и моим подружкам разрешили учиться и дали направление от комендатуры в медицинское училище Нижнего Тагила. Нас в Нижнем Тагиле учили основательно, готовили к работе в условиях Великой Отечественной войны. Ещё мы успевали работать в колхозе. По окончании медицинского училища, двух моих подружек направили в Кушву, а меня участковым врачом в г. Верхняя Тура. До самого конца войны я там проработала в качестве участкового терапевта. Как страшно мы жили в войну – не передать!»

Как медик Надежда Степановна Лопухина была просто незаменима. Днём работала участковым терапевтом, по ночам дежурила в больнице.

Она была безотказна в работе, всегда, при любых обстоятельствах помогала людям. После войны, пройдя переподготовку на детского врача, она более 20 лет проработала участковым педиатром, затем почти столько же – главным педиатром детского стоматологического санатория по улице Фадеевых. В течение 38 лет, с 1942 года по 1980 год Надежда Степановна была почётным доктором г. Кушва. Около 15 лет она являлась членом руководящего совета профсоюза медицинских работников. К больным детям, их родителям, относилась с исключительной добротой, нежностью и лаской. Поэтому и заслужила безграничную любовь и уважение окружающих.

С большой теплотой и любовью вспоминала Надежда Степановна своего отца. Лопухин Степан Васильевич был очень прямым, откровенным, работящим и очень мудрым человеком. На ссылку впоследствии не обижался, а наоборот был премного благодарен ей, говорил: «Спасибо Сталину, в Кушве я настоящим человеком стал!» Он был исключительным семьянином. Своих дочерей – Надежду, Зинаиду и родившуюся в Кушве Клавдию воспитывал личным трудовым примером трудолюбия, дисциплины.

Надежда Степановна вспоминала после реабилитации своих родителей и сестёр: «Мой отец к началу войны стал известным железнодорожником. Он водил паровозы по узкоколейкам рудника. Как специалист, он был очень нужен Гороблагодатскому руднику. Ему была дана бронь. И до конца своей жизни мой отец Лопухин Степан Васильевич благодарил Бога за то, что его сослали на Урал. Он считал, что настоящим тружеником, известным и уважаемым железнодорожником стал благодаря спецпосёлку, этой ссылке, жизненной закалке».

Лопухин Степан Васильевич – красивый, статный даже в старости, бесконечно уважаемый соседями, всеми сослуживцами, до конца своей жизни был добродушен, покладист, бескорыстен. Он постоянно носил усы, неизменную шляпу, клетчатую рубашку. Очень любил свой маленький сад в неполных четыре сотки. Всех угощал ягодами, яблоками, грушами. Многое просто раздавал соседям.

В 1952 году семья Лопухиных из трудпосёлка переехала в Кушву, а в 1989 году была полностью реабилитирована.

Справки о реабилитации получили покойные уже Степан Васильевич и Мария Алексеевна, дочери Надежда, Зинаида и родившаяся в трудпосёлке Клавдия. А ещё был реабилитирован маленький Алексей Лопухин, похороненный на окраине спецпосёлка осенью 1931 года.

Рассматривая семейные фотографии Лопухиных, поражаешься их высокому росту, стати, стройности. Характеры были под стать фигуре, отличались благородством, интеллигентностью. Их не сломили болезни и гибель близких.

Надежда стала врачом, донором, профсоюзным лидером. Зинаида – известным на всю Пермь специалистом по общественному питанию. Клавдия – учителем математики.

Я постоянно задаю себе вопрос: «Может ли человек, переживший столько горя, остаться таким же честным и верным своим идеалам?!» Если семья Лопухиных смогла, значит, все те нравственные принципы, которые присущи настоящему человеку, являются поистине вечными. Жизнь спецпереселенцев была настоящим подвигом.

Одно слово – расстрел

Из воспоминаний Паниной Надежды Викторовны, дочери репрессированного В. В. Соина

1937 год – самый страшный год в истории Гороблагодатского Спецпереселения, всей Кушвы и всего Советского Союза. Народ прозвал этот позорный период – «Ежовщиной».

Репрессии начались с пленума УК ВКП(б) который проходил с 23 февраля по 5 марта 1937 г. Иосиф Виссарионович Сталин заявил на пленуме: «… С развитием социализма классовая борьба обостряется». Именно после этого пленума начались местные репрессии во всём Советском Союзе. Один из пострадавших – Виктор Васильевич Соин.

Он родился 14 апреля 1924 года в селе Ловцы Луховицкого района московской области, в семье крестьянина Василия Егоровича Соина и его жены, учительницы Клавдии Павловны. Семья Соиных была зажиточной. Имели крепкий дом, конюшню, где держали лошадь, корову, кур, гусей. Всё это благополучие доставалось тяжелым трудом, как для взрослых, так и для детей. Вставали затемно, чтобы успеть управиться со скотом. Питались тем, что сами выращивали. Мясо, яйца, стряпню ели только по праздникам. В будние дни – щи, картошку, кашу, огурцы, капусту и т.д.

Семья Соиных была верующей, религиозной.

Особенно набожной была бабушка с материнской стороны. Она часто ходила на моления в монастырь за 12 километров и брала с собой внука Виктора. Мать его окончила школу при этом монастыре. Один из дядьев был художником, талантливо расписывал церкви и монастыри. Может быть, поэтому Виктор Васильевич так хорошо помнил все религиозные праздники и все обычаи, связаннее с ними.

Но в один прекрасный день всё рухнуло. В село приехали вооружённые люди с заданием: выселить всех «богачей». Они не разбирались, кто есть кто, описывали имущество, садили на повозки людей, не разрешали почти ничего брать с собой. И отправляли неизвестно куда. Семьи кулаков перевозили в вагонах для скота, на которых аршинными буквами было написано: «Предатели», «угнетатели»!

«Отец без слёз не мог этого вспоминать до самой старости, задавая один и тот же вопрос: «За что?!»* В семье, кроме Виктора, было ещё двое детей, две сестрички Оля и Римма. Приехав осенью 1931 года в Гороблагодатский Спецпосёлок, они смирились со всем, стали добросовестно работать на предприятиях рудника, не гнушаясь самой грязной работы.  Они не сетовали на Бога, наоборот как люди верующие, были премного благодарны за все испытания. Но в 1937 году под стражу взят, прямо ночью из барака, отец Василий Егорович, который вскоре был расстрелян без суда и следствия.

В любом народе есть свои палачи, не считающиеся ни с родственниками, ни с друзьями, ни с моральными принципами. Но одно дело – убить человека в пьяной драке и сесть за это в тюрьму. Другое дело – убить человека по приказу государства и получить за убийство все блага. На Василия Егоровича «донесли» соседи, такие же спецпереселенцы, лишённые всех прав. Человеческая совесть не проснулась в них!

После расстрела отца, мать, Клавдия Павловна, осталась одна с тремя детьми, которые как могли помогали ей.

Виктор Васильевич окончил семилетнюю школу № 4, которая с 1932 года открылась в Спецпосёлке. Он всегда с большим уважением и теплотой отзывался о её директоре – Слепущенко Никифоре Максимовиче, об учителях, о своих сверстниках, одноклассниках. В 1938 году он поступил в Нижне-Тагильский Горно-металлргический техникум, где он учится по все предметам на «отлично», но для того, чтобы не умереть с голоду, он, ещё подросток, каждое утро идёт топить печи. Вскоре после отъезда сына мать серьёзно заболевает. Виктор вынужден бросить техникум, уехать домой, к больной матери. Но на этом он не остановился. В 1939 году он идёт в ученики  к счетоводу Гороблагодатского рудоуправления, а затем в Железнодорожный цех, где платили чуть побольше. Несмотря на все усилия, в 1941 году умирает мать. Виктор Васильевич остаётся за старшего.

«Он очень любил свою мать. И до самой старости со слезами на глазах вспоминал её последние дни жизни, вспомнила, как шли за гробом, а пришли домой – и нечем было помянуть её. Так

с 17 лет он остался один с двумя младшими сестрами без средств к существованию, но не опустился, не пошёл по пути наименьше сопротивления, а стал добиваться всего сам».

С 1941 по 1952 год он работает на аглофабрике, пройдя путь от мастера механической лаборатории до старшего контролёра. С 1952 по 1961 год он работает техником на ДОФ-3. Живо интересуется всем новым, он заканчивает техникум, который ранее вынужден был бросить. В 1961 году Виктор Васильевича назначили начальником строящегося объекта ДОФ-4. А с 1965 года он стал начальником всего Аглокомбината. Его пытливый ум не давал засиживаться на месте. За серию рационализаторских предложений был приглашён в Москву и награждён дипломом ВДНХ.

С 1971 года Виктора Васильевича назначают заместителем директора ГБРУ по общим вопросам.

Но здоровье резко ухудшалось. Сказывалось голодное и холодное детство. По состоянию здоровья он перешёл на работу техника-смотрителя зданий и сооружений отдела капитального строительства рудоуправления города Кушва. За все годы напряженного труда Виктор Васильевич Соин многократно награждён грамотами, дипломами, орденами и медалями: «Знак почёта», «Трудового красного знамени», «За доблестный труд в годы ВОВ», «40 лет победы в ВОВ»,  «50 лет победы в ВОВ»  и другими. На протяжении многих лет он был депутатом городского совета. В 1999 году вполне заслуженно Виктору Васильевичу было присвоено звание «Почётный гражданин города Кушва». К любой работе он относился с полной отдачей, исключительно добросовестно. Он всегда был очень честным и предельно справедливым человеком.

Со своей женой Марией он воспитал двух прекрасных дочерей.

Старшая Надежда Викторовна, по мужу Панина, стала педагогом, директором школы № 4, преёмницы школы на Трудпосёлке. Младшая дочь Елена Викторовна стала педагогом-музыкантом, директором детской музыкальной школы. Обе дочери – образец для подражания. После смерти  Виктора Васильевича они продолжили семейные традиции, нравственные принципы и заветы отца. Нравственные идеалы семьи Соиных остаются вечными и становятся достоянием российского общества.