Авторы
На днях Россию посетил с лекционным турне Майкл Кремо. Если вам показалось, что в этой фразе чего-то не хватает, то вы правы: элементарный журналистский этикет требует, чтобы перед именем человека был указан род его занятий или во всяком случае что-то, чем он славен. Однако как раз в данном случае с этим возникают определенные сложности: в разных источниках мистера Кремо аттестуют как «археолога», «антрополога», «специалиста по истории и философии науки», «ученого с мировым именем» и даже «главного противника теории Дарвина».
На самом деле Кремо и его соавтор по самой известной его книге «Запретная археология» Ричард Томпсон – сотрудники института Бхактиведанты. Если кто не знает, Бхактиведанта – это имя (или, скорее, титул), которое принял во второй половине жизни основатель современного кришнаизма Абхай Чаран Де. Соответственно, институт Бхактиведанты – это кришнаитский центр в Сан-Диего, видящий свою задачу в «исследовании природы и происхождения жизни и Вселенной... в свете древнеиндийской ведической литературы».
Именно в этом русле и лежат труды Кремо, утверждающего, что человек вовсе не произошел от обезьяны, а существует в своем нынешнем виде уже десятки миллионов лет – что неопровержимо доказывают многочисленные находки человеческих останков и изделий в соответствующих геологических пластах.
Для объяснения того, почему эти «многочисленные находки» видны исключительно ученым, просветленным «самым сокровенным знанием», Кремо создал концепцию «фильтрации знаний» – проще говоря, всемирного заговора консервативной академической науки против неудобных фактов (что, видимо, и есть его вклад в «историю и философию науки»). Что же до действительного происхождения человека, то по мнению г-на Кремо, «мы изначально являемся существами, когда-то жившими на уровне чистого сознания. Но со временем некоторые из этих исполненных высшего сознания существ покрылись более низкими, материальными энергиями».
В задачу этих заметок не входит подробный разбор толстенного (717 страниц в русском переводе) труда Кремо. Во-первых,
не очень понятно, какие аргументы могли бы показаться убедительными для «ученого», на полном серьезе утверждающего, что астрофизики обнаружили во Вселенной «некую звуковую вибрацию, которая, по их мнению, существовала до пресловутого «большого взрыва» (как известно, звук есть колебание материальной среды, причем достаточно плотной, так что обнаружить его в космической пустоте могут только истинно просветленные).
Во-вторых, а почему, собственно, разбирать нужно именно Кремо? Он, конечно, волен считать себя «новым воплощением Чарльза Дарвина, который родился вновь специально для того, чтобы исправить серьезные недочеты в своей предыдущей работе», но на самом-то деле он – всего лишь один из легиона вольных сочинителей, зачем-то пытающихся обрядить свои фантазии в терминологию «косной» и «замалчивающей неудобные факты» науки. Пока мы докажем несостоятельность одного такого труда, в свет выйдет еще десять – ведь производительность их авторов ограничена только скоростью набора текста на клавиатуре. Как справедливо пишет современный российский палеонтолог и популяризатор науки Кирилл Еськов, отбросив критерии рациональности и критичности, «мы можем дальше по собственному усмотрению населять прошлое атлантами и лемурийцами, разумными спрутами и крылатыми огнедышащими драконами, а можем, наоборот, отрицать существование всего, что не упомянуто – черным по белому – в Ветхом Завете. Пожалуйста; мы теперь находимся в сфере мифологии, можно ни в чем себе не отказывать».
Куда интереснее, на наш взгляд, другое: мнение образованного общества о подобных построениях и их месте в культурной жизни.
Образованные, социально и профессионально состоятельные люди могут всерьез обсуждать их именно как «новое слово в науке». А на все опровержения отвечают с добродушной улыбкой: ну какая разница, так это или нет?
Ведь никто же не знает и не узнает, как оно было на самом деле! Важно, что эта теория – новая, что она оригинальна, красива, будит мысль и т. д.
Оставим в стороне тот факт, что подобные «оригинальные теории» с удручающей неотвратимостью появляются в каждом поколении. Отметим лишь, что сам этот подход к оценке научных теорий есть не что иное, как экспансия в сферу рационального знания характерных черт постмодернизма – абсолютной ценности оригинальности и принципиального отказа от категории истинного.
Впрочем, можно и проще. На форуме одного популярного сайта научных новостей очередной пропагандист Кремо и прочих бездарвиновских теорий заявил о своем праве вообще не читать серьезную литературу по проблемам эволюции: «Если "ученый" не может обьяснить простыми словами, значит он не знает или не понимает. А имея альтернативную концепцию, гораздо более сложную, но обьясняющую нестыковки традиционной, не вижу необходимости вникать в дебри генетики».
Объяснил – и увлеченно продолжил сообщать всем желающим, что «у дарвинистов просто нет аргументов».
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
