24.12.2007 | Нешкольная история

Народ республики, купите бублики

Образ Южно-Уральского нэпмана, 1921-1928 гг. Работа одиннадцатиклассницы из Ченлябинска Евгении Краевой

АВТОР

Евгения Краева, на момент написания работы — ученица 11 класса школы № 59 г. Челябинск.

Вторая премия на VIII Всероссийском конкурсе Международного Мемориала "Человек в истории. Россия - XX век".

Руководитель — Марина Сергеевна Салмина

Ленин Троцкому сказал:

Пойдем, Троцкий, на  базар,

Купим лошадь карюю –

Накормим пролетария.

 (частушка 1920-х гг.)

<...> В 1921 году стране внезапно был «подарен» НЭП. Страна не знала, как именно себя стоит вести: пойти торговать, производить, или выждать и посмотреть, что дальше предпримет новая власть? Ведь было неизвестно, на сколько шагов назад советская власть решила отступить. Люди еще не знали чего ожидать от нее, да и многие, особенно закаленные политической борьбой в предыдущие годы, понимали, что коммунизм и капитализм есть вещи несовместимые.

Но пропаганда делала свое дело. Через государственные и партийные органы, через газеты, через общественные организации граждане пролетарского государства постигали идеи новой экономической политики.

Коммунисты со стажем отнеслись к политике НЭПа серьезно и восприняли ее как новую «боевую» задачу, с которой необходимо успешно справиться.

Партийные функционеры на местах писали, что необходимо провести агитационную политику, рассказать рабочим, крестьянам и казакам о НЭПе,  но не поверило население в НЭП. Наверное, мысли появлялись у народа вроде такой: новая власть пока ничего хорошего не принесла, даже до голода довела, значит и сейчас не сможет она вытащить страну из тяжелого экономического кризиса.

Народ воспринял эту политику изначально с недоверием, но и позже отношение к НЭПу поменяется не у всех. Недружелюбное отношение будет проявляться не только к НЭПу как к политике, но и к людям, решившимся вступить в ряды «красной буржуазии».

Кто же он, представитель советской буржуазии, так называемый «совбур»? Кто они были, эти, безусловно, смелые, рисковые люди, кем они были в прошлой жизни, кем попытались стать в короткое время относительной экономической свободы 1920-х годов? Почему они решились пойти на этот шаг?

Начнем с неожиданного (по крайней мере, для нас). Оказывается, после введения новой экономической политики многие работники партии подались в частные предприниматели. Такой шаг не одобряли их бывшие товарищи. В доказательство приводим фрагмент из отчета Троицкого Уездного комитета партии за I–ю половину 1922 г., в котором очень ярко выражено мнение одного из коммунистов по этому поводу: «О тех коммунистах которые ушли от нас, чтоб на свободе обделывать свои маленькие делишки я упомянул уже вскользь выше. Этот разряд наших «Митлейферов» надо отметить, как разряд порядочных друзей, но несравненно хуже дело обстоит с теми мещанскими элементами, которые не обладали слишком большой смелостью и самонадеянностью не вышли из партии после объявления НЭПа, остались элементами РКП(б) и под покрывалом нашего авторитета обделывают свои мелкие делишки как члены партии …» (ОГАЧО. Ф.77. Оп.1. Д.484.  Л.91).

Хоть и нельзя торговцам было занимать государственные и партийные должности, многие партийцы активно участвовали в экономической жизни страны. За что их часто гнали из партии.

Рассмотрим еще одну необычную категорию нэпманов. Их и «нэпманами»-то назвать трудно. Безусловно, помимо тех людей, которые попали в безвыходное положение, карьеристов-партийцев, людей предприимчивых от природы, и других категорий, одними из первых людей, откликнувшихся на НЭП, были люди, «нечистые на руку»: мошенники и спекулянты.

Эти слои населения быстрее остальных попытались заработать, пока люди основательные и взвешенные боялись что-либо предпринять при новой  власти. Листая архивные документы, практически в каждой секретной двухнедельной сводке ВЧК по Челябинской области можно увидеть параграф о спекуляции. Например информация из двухнедельной сводки, датированной сентябрем 1921 года, в ней говорилось о процветавшей в Кургане спекуляции мылом. Мыло варилось спекулянтами кустарным способом на частной квартире. Всего мошенников было трое, двое из них – железнодорожный служащий Яков Сысоев и командированный ЦК РКП(б) для работы среди немцев Оскар Христианович Ленц – занимались мыловарением, а третья – Мария Меньщикова была их посредницей. От нее мыло попадало непосредственно в руки торговцев.

Можно понять местных жителей (да в условиях голода!), выгода от продажи мыла приносила доход, возможно, помогла выжить. Но «командированный Центральным Комитетом партии» выглядел в глазах самой этой партии «конченым мошенником», хотя и он жил в крае, который был застигнут голодом врасплох.

Истинных мошенников, конечно же, было предостаточно, и большинство из них не занимали никаких государственных и партийных постов. Но это не значит, что советская буржуазия 20-х годов состояла сплошь из нечистых на руку людей. В сборнике документов «Последние из могикан: Красные купцы эпохи НЭПа» представлен интересный материал: 32 документа с подробным описанием торговли и деловых качеств южно-уральских нэпманов (всего в сборнике рассматриваются документы 413 досье).

Из документов, рассказывающих о бизнесе 53-х людей, только менее 10 % получили отрицательные отзывы со стороны информаторов «Кредит-Бюро». Подавляющее большинство удостоилось самых лучших оценок.

К примеру, о частнике, проживавшем в городе Троицке, Г.С. Мухамедшине отозвались как о безукоризненно честном человеке, правда, к отрицательным деловым качествам этого человека в оперативной информации отнесли «большую доверчивость». Торговая компания братьев Кабановых из Златоуста «по отзывам сумела хорошо поставить и развить дело». Челябинский торговец сушеными фруктами Ташбулат Максутбаев «пользуется репутацией опытного коммерсанта». Торговцы бакалейными товарами из Челябинска Толстых, Трунов, Крюков «пользуются репутацией хороших коммерсантов» и «снискали доверие местных деловых кругов». Троицкий провизор Рабинович Давид Михайлович сорока лет от роду, занявшись торговлей москательными товарами и посудой, заслужил такую оценку осведомителей «Кредит-Бюро»: «хорошая деловая репутация и положительная личность». И так далее и тому подобное.

Вы удивлены?

Мы тоже. Анализируя характеристики южно-уральских нэпманов, невольно задаешься вопросом: кому они мешали? Если даже бдительные информаторы так положительно отзываются о них!

Большинство из них после сбора информации были признаны предпринимателями, которым советская власть может доверить деньги, через получение кредитов. То есть с экономической точки зрения, вроде бы «свои», но коснись идеологии – «чужие»! К сожалению, второе для новой власти было гораздо важнее.

Вот так мы подошли к вопросу, из каких социальных слоев общества происходили нэпманы.

«Сельский нэпман» это, прежде всего, зажиточные крестьяне – кулак, середняк, а также казак. Зачастую целые казачьи семьи пополняли ряды нэпманов.

Как констатировали в своих донесениях органы власти: «… Бывшие «казачьи авторитеты» – атаманы станиц, посёлков, бывшие белые казачьи офицеры,  в подавляющем большинстве кулаки…» (ОГАЧО. Ф.170. Оп.1. Д.664. Л.2). Не гнушались заниматься прибыльным делом производства и торговли сельскохозяйственной продукции и представители местной власти на селе: как советской, так и партийной. В отличие от центральной России, на Южном Урале среди партийцев нэпманы встречались чаще. Все-таки Южный Урал более отдален от Москвы и власть не могла активно контролировать ситуацию на местах.

В городе нэпманом мог быть кто угодно. Служащий, врач, учитель, «бывший» предприниматель и т.д. И даже поп.

И, конечно же, купцы или торговцы (как «бывшие», так и «нынешние»), которые занимались только куплей-продажей товаров и не чем иным. С лицензированными торговцами все понятно, это их дело, они прирожденные торговцы. Но как оказались в мелком бизнесе и торговле врачи, учителя, те же коммунисты, попы. Что их подвигло заняться частной торговлей? Но, обо всем по порядку.

Начнем с самой многочисленной категории нэпманов, так называемых «профессионалов», тех, кому мелкий бизнес (а для кого-то и не мелкий совсем!) и торговля, были хорошо знакомы с дореволюционных времен.

Еще при власти царя они умело вели торговлю, не растеряли они своих умений и с приходом новой власти. Обратимся к документу «Кредит-бюро», опубликованному в книге «Последние из могикан: красные купцы эпохи НЭПа». В нем под № 445 очень подробно описана предпринимательская деятельность некого Куксова Александра Филипповича.

«3 апреля 1929 г.

г. Челябинск, Рабоче-Крестьянская 48  

Куксов А.Ф. в дореволюционное время (1909-1917 гг.) в течение ряда лет заведовал техническим магазином инженера Кастальского. Впоследствии Куксов А.Ф. открыл собственное дело и представительствовал от разных фирм. В период 1920 – 1923 гг. Куксов А.Ф, был на советской службе. Будучи уволенным со службы, Куксов А.Ф, начал торговать разными технологическими товарами на так называемой толкучке. С ноября 1927 г. Куксов А.Ф. открыл небольшую торговлю техническими, скобяными и москательными товарами. Своих средств и имущества Куксов не имеет.<...>  Благодаря хорошей коммерческой репутации Куксова А.Ф. в деловых кругах к нему питают доверие и не отказывают в кредите <...>».

Так что еще раз подчеркнем, что не все нэпманы являлись мошенниками и спекулянтами, и не каждый из них пытался нажиться за счет неустойчивой экономики, как представлялось людям, не торговавшим и ничего не производящим. Злостный эксплуататор, изображенный на всех карикатурах периодической печати 20-х годов, – это всего лишь стереотип, созданный советской властью и людьми, не добившимися карьерных высот, или в случае деревенской бедноты, не сумевшей построить собственное хозяйство, т.е. образ нэпмана как жадного капиталиста придуман, на наш взгляд, завистниками и лентяями.

Рассмотрим вопрос о том, что привлекло в занятие предпринимательством и торговлей представителей интеллигенции и чиновничества (как «бывших», так и «настоящих»), а вернее сказать вынуждало. Главной причиной было отсутствие работы.

Обратимся к мемуарам К.Н. Теплоухова, который был современником революции, НЭПа, становления новой власти. Поэтому его мемуары, изданные в Челябинске в 2001 году, очень ценны и важны для воссоздания образа южно-уральского нэпмана.

До революции Константин Николаевич Теплоухов служил акцизным чиновником, а с приходом новой власти стал работником Губернского совета народного хозяйства. Жалование его в начале 1920-х годов составляло 3000 рублей в месяц. Чтобы прожить в то время трех тысяч было мало, а у Теплоухова была большая семья: пятеро взрослых детей и он с женой. Тогда Константин Николаевич стал делать деревянные мундштуки для курения. Отдавал их детям, а те в свою очередь продавали на базаре. Но изначально «мастер» не знал, какую назначить цену своему товару, решил так: «базар подскажет».

И вот Теплоухов пишет, как его младшая дочь Ольга пошла на толкучку, продала табаку на 17600 рублей. и заодно отдала 3 мундштука за 1200 рублей, т.е. по 400 рублей каждый. Ничего себе цены, подумали мы! Действительно как в известном «словаре» Аркадия Аверченко: «Триллион – карманная мелочь советского гражданина на дневные расходы. Возится за ним на трех грузовых автомобилях».

После успешного торга, Константин Николаевич занялся изготовлением мундштуков старательно, а позже изготовлял трубки для курения. С трубками хлопот выходило больше, но Теплоухов делал только несколько, в основном уделял внимание мундштукам. «Я фактически тоже бросил службу, - делать что-нибудь все равно нельзя. Перестал получать и жалование, - за время, которое я потрачу на получение жалования, я успею сделать пару мундштуков и получить за них вдвое больше. Из всех свобод, обещанных новой властью, пока была дана только одна – умирать с голода», – отмечает в своем дневнике Теплоухов.

Он во многом прав.

Людям было проще наладить какое-нибудь свое производство и получать вдвое, а то и втрое больше, чем на госслужбе или где-нибудь еще.

И людей, думающих также, как и Теплоухов было немало.

Давайте вновь обратимся к его мемуарам и посмотрим, что Теплоухов замечает по этому поводу: «Подсобными делами занимались не мы одни. Учитель женской гимназии П.П. Мегорский хорошо зарабатывал, делая липкую бумагу для ловли мух; учитель реальногоучилищаИ.Г. Горохов, потом директор музея, - варил туалетное мыло».

Итак, на вопрос, почему представители интеллигенции и чиновничества охотно шли в частные предприниматели, можно дать обоснованный ответ. Не все люди являлись ярыми коммунистами, а значит, не были до конца уверены в новой власти, в ее силах и возможностях обеспечить для страны светлое, а главное счастливое будущее. Не все верили в обещания советской власти, поэтому полагались только на себя, на свои силы, знания, умения. Да и к тому же зарплата представителей указанных групп населения оставляла желать лучшего. Поэтому люди так охотно ринулись, прежде всего, в торговлю. Хотя, может и не сразу, не с первого дня объявления НЭПа, но обороты частная торговля, в том числе и с их помощью, набрала быстро.

Перейдем к весьма необычной категории частных предпринимателей, состоящей из представителей духовенства. После того как они оказались в опале у советской власти, им нужно было на что-то жить. Советская власть не благоволила и к тем, кто нес пожертвования в церковь, да и нести-то в начале 1920-х годов было нечего. Хотя в донесениях ЧК Челябинской губ. иногда встречаются сообщения с мест о том, что когда приходит время сдачи продналога, крестьяне жалуются, что нечего сдавать, а когда наступает религиозный праздник, продукты для священника сразу же находятся.

Священнослужители если и участвовали в «деле экономического подъема страны», то занимались своими прямыми обязанностями, а именно обучали закону божьему.

Постановление № 1 челябинского комиссара по просвещению Л. Ильинского «О преподавании религиозных вероучений» рассказывает о запрещении преподавания религиозных вероучений во всех частных, общественных и городских учебных заведениях. Но граждане, желающие обучаться или обучать своих детей религии, могли делать это частным образом, на дому. Таким образом, и церковные служащие, жившие на доходы от частнопредпринимательской деятельности, попали в список неблагонадежных людей.

Не оставила политика НЭПа равнодушным и женское население страны. Женщины держали свои магазины и давали объявления в газеты. Чаще всего женщины занимались продажей сельскохозяйственной продукции и бакалейных товаров. Это, как правило, но были и удивительные исключения. Например, в объявлении, опубликованном газетой «Челябинский рабочий» № 226, некая Громыхина Ирина Петровна указала, что торгует старым железом. Ну что ж! Это все-таки уральская женщина.

Южно-уральский пролетариат, тоже вполне мог пополнить категорию нэпманов, тем более, что к 1924 году многие из них доказали успешность подобного рода деятельности. Но презрительное отношение к «мироедам» и «эксплуататорам» победило.

Потерявшие работу пролетарии предпочитали вставать на учет на открывшуюся в Челябинске Биржу труда, еженедельное  упоминание о которой в документах ОГАЧО начинается с 1924 года.

Из сводки на 15 июня 1924 года видно, что на Бирже труда: зарегистрировано 3876 безработных, из них 2509 мужчин и 1357 женщин, а также 2068 членов профсоюзов. Безработным предоставлялась социальная помощь в размере от двух до десяти рублей в месяц.

Как можно было прожить на такие деньги? Нам не представляется возможным. Среди студентов, тоже были безработные, в частности, выбывшие из столичных вузов.

Удивительно, но все эти данные приводятся в информационных сводках в разделе «преступность». Действительно, что делать людям, оставшимся без средств к существованию? В 1924 году кроме убийств, краж, пьянства прибавился раздел «нарушение торговли». Но обратимся непосредственно к документу, там четко и лаконично написано о том, что мелкие уголовники воруют специально, чтобы на зиму попасть «в Дом Лишения свободы на казенный хлеб и теплое помещение. Остальные преступления совершаются простыми обывателями, в большинстве занимающимися мелкой торговлей на местном рынке (толкучке)» (ОГАЧО. Ф.75. Оп.1. Д.17. Л.127).

Рассмотрев вопрос о том, кто они были – южно-уральские нэпманы, при воссоздании их образа невозможно обойти стороной и вопрос о том, как им жилось, насколько комфортно протекала их жизнь в советской России.

Скажем сразу, что со страниц периодической печати, партийных документов и сводок чрезвычайной комиссии разных лет, невооруженным глазом видно:

и власть, и крестьяне (преимущественно бедняки), и рабочие относились к нэпманам уничижительно, не признавая их полноправными гражданами советского государства.

Разными способами выражали они недовольство коммерсантами. Карикатуры в газетах, плакаты там же и на улицах, агитирующие против частной торговли, грозные газетные статьи и отзывы на события. Все это можно увидеть, листая периодическую печать того времени, анализируя документы. Но мы, безусловно, помним, кем эти источники создавались и очень сожалеем, что нет возможности пообщаться с живыми свидетелями тех событий. 

За неимением иных источников, обратимся к языку документов. Указание из Свердловска: «Циркулярно. Всем Губкомам и Укомам области.… Новая экономическая политика резко расслоила кулачество и бедноту: первое почувствовало под ногами твердую почву и стремится вернуть себе утраченное благосостояние и права на эксплуатацию бедноты, среди бедноты же, сознающей грозящую ей опасность, и частичную экономическую зависимость от кулачества, раздались голоса недовольства Совластью…» (ОГАЧО. Ф.77. Оп.1. Д.484. Л.1).

То есть, власть изначально прекрасно понимала опасность подобной политики и даже явно ощущала угрозу, нависшую над ней. Но другого выхода у государства не было. Страну нужно было вытаскивать из экономического кризиса. Нужно было остановить голод. Но даже то, что «эксплуататорский класс» со своей задачей справился сполна (как известно, за годы НЭПа Россия достигла уровня 1913 года, лучшего года экономических показателей царской России), не позволяло правящим классам относиться к нэпманам терпимее.

Настрой советской власти против нэпманов объясним: она боялась потерять контроль над населением. Советам нужно было прочно закрепиться у власти.

И первый шаг, который следовало сделать молодому государству – это восстановить экономику. НЭП – это замечательная идея, но население отреагировало прохладно и неодобрительно. Этот политический шаг Ленин продумал не до конца. Рабочие и крестьяне, в общем, все те, кто совершил революцию, считали, что экономику страны можно поднять также стремительно, как они разрушили старый уклад. Но, как известно, в начале века мало кто из всей массы пролетариата имел высшее образование и хорошо разбирался во всех тонкостях экономических проблем.

И недоверие со стороны населения тоже понятно. Вроде как воевали, кровь проливали за светлое будущее, а старые буржуазные порядки вновь возвращаются. Рабочие были против такой экономической политики.

Такое недовольство отмечалось по всей стране, не только на Южном Урале.

Посмотрим, что предлагало государство для тех, кто был не согласен с новой экономической политикой. Оно активно призывало людей поднимать экономику страны еще одним способом, который в большей степени отвечал интересам пролетарского государства – в кооперации или в коммуне. Только так истинный советский человек мог помочь стране и только там мог накормить свою семью. И главное, он мог вести борьбу с так раздражающими его  частниками. Один из множества плакатов, найденных нами среди архивных документов гласит: «Кооперация есть одна из форм защиты трудящихся от натиска капитала, каждый кооператив имеет своей задачей борьбу с капиталом».

Но люди неохотно вступали в кооперацию, все-таки свое хозяйство надежнее и доход от него только свой, да и больше, чем в кооперации. <...>

Были и такие нэпманы, которые не только занимались отдельно торговлей, держали свое хозяйство, но и состояли в кооперации. Можно сказать, использовали кооперацию «для прикрытия». В одном из документов так и написано о «кучке кулаков, живущих припеваючи под флагом коллектива». В случае обнаружения таковых, расплата приходила неминуемо: исключали, не давали кредитов, всячески третировали.

Но пренебрежительное отношение к частникам в селе не ограничивалось лишь словами. Судя по документам партийных органов, запрещалось продавать кулакам трактора и другие сельхозмашины. А также чинить кулацкие трактора «вперед тракторов коммун и артелей».

Государственные торговые предприятия, коммуны и кооперация действовали не так успешно, как задумывало государство. В селе еще кооперация была сильна по сравнению с городом. Потому что село меньше города и все друг друга знают, и знают, кто является кулаком, середняком. А раз такое пренебрежительное отношение к частным торговцам, то большее количество населения вступит в кооперацию. Да и местной власти было легче следить за торговлей в селе, чем в городе. Но в городе кооперация сдавала позиции частникам. <...>

Согласно архивным документам за покупателя и за крестьянина, продававшего, прежде всего, хлеб, частные производители и государственные организации вели нешуточную борьбу.

Государство установило лимит на цены на продукты и другие товары, но частники, невзирая на это, продавали свои товары по ценам, устраивавшим их.

И какие только меры не принимались, чтобы понизить цены у частных предпринимателей, чтобы держать их «в узде». Госорганы проводили разного рода проверки, выносили предупреждения, пытались действовать через административные наказания. Ничего не помогало. Частник процветал и богател.

Покупатель же  отдавал предпочтение частному производителю и по той причине, что товар у него был качественнее. И, пожалуй, самое главное то, что товар этот присутствовал на прилавках частных лавочек, тогда как в магазинах, можно сказать, был дефицит.

Иногда между нэпманами, с одной стороны, и государственной торговлей, а также разными видами кооперативных объединений, с другой стороны, разворачивались настоящие баталии. Особенно ожесточенной была борьба за хлеб. Просто «битва за урожай» какая-то! Государство не могло предложить крестьянам достаточных денег за урожай, но пыталось осуществить закупку, а частные предприниматели стремились купить у крестьян хлеб и перепродать.

Жизнь нэпманов не ограничивалась только недоброжелательным отношением со стороны общества и конкуренцией с торговыми предприятиями государства. Нэпманы должны были платить налоги. И каждый из них старался удержать свою торговлю на плаву и не позволить задушить ее налогами.

Нэпманам запрещалось предоставлять кредит в банках. Зато банки охотно кредитовали все виды кооперации.

Настроения властей и простых людей, не принимающих активного участия в экономической жизни страны вполне понятны. Капитализм и буржуазия, пусть и не столь крупная, не приемлемы в социалистическом государстве, где все равны. В глазах не торгующего населения, нэпман мог выглядеть только как жадный буржуй и эксплуататор чужого труда.

Таким образом, жизнь в советской стране совсем не баловала тех, кому сама же страна предоставила возможность заниматься предпринимательством и торговлей. Нужно отдать должное людям, ступившим на этот путь, их настойчивости, выдержке, упорству, где необходимо – изворотливости и даже бесстрашию. До определенного времени они мужественно преодолевали все препоны создаваемые властью: и высокое налогообложение, и ограничения в правах, и навязывание конкурентов в лице кооперации и госторговли.

Многие исследователи периода двадцатых годов отмечают в своих научных трудах, что с появлением НЭПа страна ожила.

Челябинск не стал исключением – с разрешением экономических свобод снова заработали уральские промышленные предприятия, стоявшие без дела в годы гражданской войны. Город оправился от голода. И это, благодаря, прежде всего, заслуге нэпманов.

Из документов следует, что занимались нэпманы в основном мелким производством, крупные промышленные предприятия государство кустарям не доверяло.

Торговали чем угодно: от продовольственных продуктов до бытовых мелочей. А в частности: одеждой, посудой, другой кухонной утварью, в общем, всем, что могло понадобиться в домашнем хозяйстве. Также торговали зерном, семенами и скотом.

В годы НЭПа открылись широчайшие возможности для развития сферы услуг, особенно в городах: открывались частные школы, парикмахерские, кондитерские, кафе и столовые. Безусловно, по законам рынка, все они располагались преимущественно в центре города. В Челябинске, исходя из газетных объявлений, работали 3 рынка.

Публиковались объявления в газетах. Нередко последние две страницы «Челябинского рабочего» посвящались различным торгам, частным объявлениям, кооперации. В одной реестровой публикации разместилось объявление Пушкарева Корнилия Николаевича, который предлагал свои услуги в виде перевозки пассажиров на дилижансе по Челябинску. Тогда в Челябинске только начинали появляться автомобили, и поездка на дилижансе привлекала заезжих гостей посмотреть тогда еще небольшой городок.

При непростом отношении советской власти к нэпманам, им было очень сложно выживать в одиночку, поэтому частники искали себе компаньонов в торговле, давали объявления в газетах.

В той же газете «Челябинский рабочий» в 1928 году некий Рачков П. дал следующее объявление: «Нужны компанионы по Щепному и шорному товару. Базар № 1., щепной ряд, торговля Рачкова, П.». Ровно через год этот же человек снова подает в газету объявление, но уже другое: «Гроба изготовляет П. Рачков, Красная 18». Объявление не простое, а с иллюстрацией гроба. И объявление это присутствует в каждом номере. Значит, разбогател, и появились неплохие деньги на саморекламу. Да еще также переквалифицировался в гробовщика. Может, у него изначально не было средств изготовлять гробы, а, занимаясь шорным и щепным товаром, поднакопил средств и нашел более «прибыльный» бизнес».

Пестрит газета и врачебными объявлениями, приглашающими на прием к акушерам и специалистам по женским болезням, дантистам, врачам специальностей «глаза, уши, горло, нос» и «вен. сиф. кожн.» и прочим.

В ходе предпринимательской и торговой деятельности нэпманов оживилась жизнь южно-уральских городов и сел. Но со второй половины 1920-х годов все чаще стали проявляться тревожные симптомы: то налоги повысят, то закроют несколько предприятий по разным причинам.

В челябинских газетах в 1927 – 1929 годах основная доля объявлений стала принадлежать госторговле и кооперации, все реже стали появляться «реестровые публикации» о регистрации предприятий (хотя они еще имели место быть) и рекламные объявления частников. Зато газеты запестрели заголовками: «назначаем торги», «прекращает свою деятельность», «ликвидируется».

А какая человеческая драма видна, например, только за одним объявлением: «Уч. Надзиратель Челябинского Горадмотдела Кондратюк настоящим объявляет, что им 29 /Х11 с.г., в 12 час. дня, в гор. Челябинске, по ул. Свердловской, № 15 и 9 Переулок, д. № 6 НАЗНАЧАЮТСЯ ПУБЛИЧНЫЕ ТОРГИ на продажу имущества принадлежащего гр-ну Ружиненко Александру Николаев., заключающегося: 1) в механическом цехе и литейном цехе, оборудованных, на полном ходу (выделено авт.), со всеми принадлежащими к ним инструментами <...> 2) 2 дома, один из них каменный <...>, второй – деревянный <...>».

Вот так, «на полном ходу!»

Но, как бы ни осуждала нэпманов власть, как бы косо ни смотрели на них в обществе, это удивительный социальный пласт, уникальный в своем роде. На их долю выпало решение важной исторической задачи, и они успешно с ней справились: за 1921-1928 гг. смогли вытащить наш регион (как и всю страну) из экономической ямы. Они сумели остановить голод, насытить рынок товарами и услугами, пополнить государственный бюджет и свой бюджет тоже.

Наступали времена реализации иных экономических подходов – создания индустриальной державы. Нэпманы выполнили свою историческую миссию. Действительно, никто никогда не говорил, что НЭП – это навсегда. <...>