05.11.2007 | Общество

Протокол с открытым финалом

Что происходит сегодня с пресловутой «озоновой дырой»

Судьба авторов предостережений всегда незавидна. Либо их предсказания игнорируют – и они обречены смотреть на несчастья, которых можно было избежать. Либо к ним прислушиваются, принимают необходимые меры, все кончается благополучно – и тогда рано или поздно спасенные восклицают: «Кудесник, ты лживый, безумный старик! Презреть бы твое предсказанье!» В самом деле, если все обошлось – почему мы должны думать, что угроза вообще была?

Не стала исключением и проблема разрушения озонового слоя: в общественном мнении сегодня преобладает версия, что это была то ли ложная тревога, то ли целенаправленная кампания дезинформации, истинные цели которой далеки от декларируемых. От вполне уважаемых людей на полном серьезе можно услышать мнения

– что озоновая дыра где была, там и осталась;

– что никакой дыры не было вовсе, это все пропагандистская выдумка;

– что колебания содержания озона в стратосфере – это естественный процесс, и деятельность человека на него никак не влияет;

– что вообще вся кампания против фреонов, увенчавшаяся подписанием Монреальского протокола, имела целью удушение российской холодильной промышленности, которая иначе могла бы претендовать сегодня чуть ли не на четверть мирового рынка.

Что касается последнего тезиса, то нужно обладать очень богатым воображением, чтобы представить европейские и американские моллы, заставленные рядами холодильников «Ока» и «ЗИЛ». Жаль, что подобные рассуждения почему-то никогда не распространяются на другие отрасли промышленности – иначе мы бы, например, узнали, какой протокол уже не первое десятилетие мешает отечественному автопрому добиться конкурентоспособности хотя бы на внутреннем рынке. Если же говорить серьезно, то все происходило наоборот: не Монреальский протокол подкосил производство российских холодильников, а резкий спад промышленного производства в первой половине 1990-х годов сильно облегчил России выполнение условия Монреальского протокола: старые производства умерли сами собой, а новые создавались уже на современной технологической базе. Но это, в конце концов, сюжет законченный и сейчас уже представляющий чисто исторический интерес. Куда важнее другое: достиг ли Монреальский протокол своей цели и что вообще происходит сегодня с пресловутой «озоновой дырой»?

Процесс пошел обратно

Отвечая на этот вопрос, автор предыдущей публикации о Монреальском протоколе предлагает зайти на сайт NASA и убедиться, что «озоновый слой планеты просто разрывается в клочья». В самом деле, измерения озонового слоя над разными участками планеты, которые десятилетиями ведут американские спутники, дают прекрасную возможность оценить динамику процесса. Этим и воспользовалась группа специалистов из ряда американских университетов и исследовательских центров. Правда, американские ученые не ограничились заглядыванием на сайт (тем более, что все исследование проводилось под эгидой NASA, и часть его авторов – штатные сотрудники этой организации), а проанализировали весь массив данных, полученных за 25 лет наблюдений. Кроме того, они рассматривали не общее содержание озона в атмосфере (включающее приземный озон, содержание которого зависит от множества химических и фотохимических реакций и потому подвержено сильным кратковременным колебаниям, но при этом практически не связано с фреонами), а концентрацию этого газа в разных высотных слоях, в том числе содержание его в стратосфере – т. е. тот самый озоновый слой, который и защищает поверхность Земли от жесткого ультрафиолета.

Наиболее важные выводы таковы:

над большей частью поверхности Земли (за исключением обеих приполярных областей) средняя мощность озонового слоя достигла минимума где-то около 1997 года. После этого озоновый слой над умеренными и тропическими широтами стал медленно расти.

Этот рост продолжается и поныне и, по оценкам ученых, примерно к середине нашего века концентрация озона в стратосфере над этими областями достигнет уровня 1980 года.

Что же касается полярных (точнее, наиболее холодных) областей обоих полушарий, то там восстановление озонового слоя еще не началось, однако его разрушение отчетливо замедлилось и, по всей видимости, вскоре сменится обратным процессом. Предполагается, что полное затягивание «озоновых дыр» над холодными областями планеты завершится где-то между 2060 и 2080 годами – если, конечно, отмеченная учеными тенденция сохранится. Впрочем, насколько справедливы столь отдаленные прогнозы, покажет время, а вот медленное нарастание озонового слоя в средних и низких широтах подтверждены независимыми (хотя и более локальными) наблюдениями других групп исследователей.

Заметим, что

разрушение озонового слоя прекратилось почти сразу же после наступления первой контрольной даты Монреальского протокола – полного прекращения к 1996 году в развитых странах производства хлорфторуглеродов (ХФУ), считающихся главными виновниками разрушения озонового слоя.

Конечно, это нельзя считать однозначным доказательством техногенно-фреоновой гипотезы. Земля у нас одна, набрать статистику влияния объемов производства ХФУ на озоновый слой или хотя бы поставить контрольный опыт не на чем. Можно предположить (и такие гипотезы действительно высказываются), что концентрация стратосферного озона подвержена многолетним колебаниям, и чисто случайно переход от «отлива» к «приливу» пришелся на вторую половину 90-х. Правда, группа Янга постаралась учесть все известные факторы, влияющие на озоновый слой: число и мощность извержений вулканов, солнечную активность и т. д. – и убедилась, что объяснить ими идущее с 1998 года увеличение озонового слоя невозможно. Но никто ведь не гарантировал, что мы знаем все об озоновом слое: вполне возможно, что гипотетические колебания вызваны неким гипотетическим фактором, о котором нам пока ничего не известно...

Тем не менее пока что положение дел таково, что именно техногенно-фреоновая гипотеза наилучшим образом согласуется со всем массивом известных на сегодня фактов. Кроме того, у нее есть то преимущество, что она соответствует двум важнейшим принципам: «бритве Оккама» и принципу предосторожности. Первый принцип запрещает вводить в рассмотрение неизвестные факторы, если наблюдаемую картину можно объяснить действием уже известных. Второй рекомендует считать воздействие человека на природные процессы априорно опасным, пока не будет доказано обратное.

Утечки и лазейки

17 сентября на сайте Би-Би-Си появилась статья Джо Фармана – одного из трех британских ученых, обнаруживших в 1985 году существование «озоновой дыры» над Антарктидой. Приуроченная к юбилею Монреальского протокола, она посвящена в основном недоработкам и просчетам. По мнению Джо Фармана, суммарный эффект их настолько велик, что озоновый слой по-прежнему остается под угрозой.

Приоритетной целью Монреальского протокола было прекращение выбросов веществ, наиболее сильно разрушающих озоновый слой, – галонов (бромсодержащих органических соединений) и ХФУ. Поскольку вещества эти применялись очень широко (не только как хладоагенты, но и как вспениватели в бытовых аэрозолях и огнетушителях, пожаробезопасные растворители и т. д.) и найти им дешевую и технологичную замену было трудно, протокол разрешал временно заменять родственными веществами – гидрохлорфторуглеродами (ГХФУ) и гидрофторуглеродами (ГФУ). Согласно принятой теории, ущерб озоновому слою от применения этих реагентов значительно меньше, чем от ХФУ, но тоже вполне ощутим, поэтому впоследствии они должны были разделить судьбу ХФУ – сначала замораживание, а затем поэтапный вывод из обращения. Но

в исходном тексте протокола не были указаны никакие сроки и объемы: предполагалось, что никто и так не будет спешить развивать производство, обреченное в скором времени исчезнуть.

На деле, однако, все получилось иначе: вступление в силу Монреальского протокола стало сигналом к бурному росту производства ГХФУ и ГФУ в развивающихся странах. В результате сегодня динамика озонразрушающих веществ в атмосфере довольно противоречива: содержание ХФУ в ней уменьшается примерно на 3% в год, зато содержание ГХФУ ежегодно растет на те же 3%, а ГФУ – аж на 13 – 17%. К тому же выяснилось, что эти вещества чрезвычайно активны как парниковые газы: эффект от одной молекулы ГФУ, известного под названием HFC23, соответствует эффекту 11 700 молекул углекислоты! В результате возникла целая отрасль, занимающаяся утилизацией ГХФУ-ГФУ за счет средств, направляемых развитыми странами на борьбу с изменением климата. В 2005 году на подобные проекты пришлось две трети общего финансирования «механизмов чистого развития» (совместных климатических проектов развитых и развивающихся стран).

Получается абсурд: «развивающиеся страны» (в том числе такие промышленные гиганты, как Индия и Китай) наращивают производство веществ, вредных и для озонового слоя, и для климата – а плата за нейтрализацию этих веществ ложится на развитые страны.

Нельзя сказать, что страны-участницы Монреальского протокола полностью игнорировали эти проблемы. В 1990-99 годах были приняты четыре пакета поправок к протоколу, установивших графики отказа от производства и потребления  ГХФУ. Но если развитые страны должны заморозить производство этих веществ к 1996 году и полностью прекратить его к 2020-му, то обязательства развивающихся предусматривали лишь заморозку объемов их производства (на достигнутом уровне) с 2015 года и полное прекращение – с 2040-го. Между тем темпы роста их производства таковы, что еще до 2015 года их воздействие на озоновый слой может съесть весь выигрыш, достигнутый за счет прекращения производства ХФУ.

Кстати, эти последние продолжают поступать в атмосферу, хотя их производство в развитых странах прекращено более 10 лет назад (в России – с декабря 2000 года), а в прочих – неуклонно сокращается и должно прекратиться с 2010 года. Все очень просто:

если аэрозольные баллончики с фреонами вышли из употребления вскоре после прекращения их производства, то огнетушители и холодильные агрегаты – изделия довольно долговечные. Конечно, с годами они ветшают, начинают подтекать, но в небогатых странах часто продолжают работать даже через 30 – 40 лет после выпуска.

А если их и меняют на новые, то старый агрегат или огнетушитель при этом обычно просто выбрасывают на свалку – и содержавшийся в нем фреон благополучно улетучивается в атмосферу. В результате в ней до сих пор растет, например, содержание галона 1301 – популярной в свое время начинки огнетушителей для особо деликатных объектов (суперкомпьютеров и картинных галерей), производство которой было прекращено еще в 1994 году. Утечки ХФУ в ходе эксплуатации и «утилизации» произведенных в допротокольные времена устройств огромны, и их уже нельзя сократить, приняв очередные поправки к протоколу. Нужны технико-экономические проекты утилизации фреонсодержащих изделий – а это означает новые расходы для развитых стран.

Нельзя сказать, что голос Фармана и других экспертов, настаивающих на ужесточении мер по защите озонового слоя, совсем не был услышан. В юбилейные дни на родине протокола – в Монреале прошла 19-я встреча его сторон. Срок полного прекращения производства и потребления ГХФУ для развивающихся стран перенесен с 2040 на 2030 год, а дата замораживания объемов их производства – с 2015 на 2013-й, причем заморожены они должны быть не на уровне, достигнутом к этому моменту, а на уровне объемов 2010 года. Развивающиеся страны согласились выделить дополнительно более 2 млрд долларов на решение проблем с озонразрушающими производствами и изделиями в развивающихся странах. Подводя итоги встречи, исполнительный директор Программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП) Ахим Штайнер назвал достигнутые договоренности «самым крупным прорывом в международных переговорах по проблемам окружающей среды за последние пять или шесть лет».

Вопрос лишь в том, окажутся ли они достаточными для сохранения и восстановления озонового слоя.

Источник: "Телеграф "Вокруг света", 10.10.2007,