11.09.2005 | Еда

Беременность и кулинария

Гастрономические упражнения — прекрасное лекарство для мятущейся души

Беременность у меня проходила до неприличия легко — ни токсикоза, ни отеков, ни какого-нибудь еще, прости господи, геморроя. И потому к родам я тоже готовилась с оптимизмом — в точном соответствии с наукой, полученной мною на курсах для беременных. Поскольку срок мне поставили где-то в десятых числах апреля, ровно к этой дате я торжественно закончила свои мирские дела, перелистнула последнюю страницу последней книжки, выключила компьютер, выгладила пеленки-распашонки, а затем легла на диван, умиротворенно сложила руки на немереном животе и стала ждать. Однако числу к двадцатому благостность сменилась легкой нервозностью, к концу месяца перешедшей в форменную истерику.

Здесь надо оговориться, что до этого момента беременность моя была сугубо благополучной не только физически, но и психологически — все девять месяцев психозы, неврозы, страхи и болезненная мнительность обходили меня стороной. Как выяснилось, они просто копили силы для того, чтобы наброситься на меня в последние незапланированные три недели.

В заголовках публикаций на сайтах для будущих мамаш (регулярным посетителем которых я стала) слова вроде «асфиксия», «обвитие», «отслоение плаценты» против воли притягивали меня, как магнитом, после чего каждую ночь эти леденящие душу сюжеты разыгрывались в моих снах, и потому в статью под названием «Беременность и кулинария», найденную на очередном материнском ресурсе, я погрузилась, как в тихую заводь.

Содержание интриговало. Автор, доцент, кандидат медицинских наук В.И.Докукин (это имя вырезано у меня на сердце золотыми литерами) сообщал, что, по его мнению, между деторождением и приготовлением пищи существует прямая психологическая связь. Мужчины, занимаясь готовкой, просто компенсирую свою неспособность родить; женщины же, практикуя кулинарные навыки (по возможности наиболее изысканные и сложные), могут на трансцендентном урове имитировать родовую деятельность, а в определенных жизненных ситуациях и способствовать ее активизации.

Надо ли говорить, что мои измученные практически десятимесячной уже беременностью мозги восприняли эту информацию совершенно буквально. Поднявшись с ложа ожидания, я решила немедленно спровоцировать роды, приготовив самое затейливое из известных мне на тот момент блюд. Таковым была признана лазанья — вещь действительно весьма трудоемкая. Однако, решившись идти до конца, я безжалостно усложнила рецепт — отказалась от использования кухонной машинерии, а практичный и дешевый мороженый рубленый шпинат заменила свежим.

Дотащив свое шарообразное тело до близлежащего Черемушкинского рынка, я приобрела там два больших пучка шпината за астрономическую сумму в триста рублей (не забывайте, стоял апрель), после чего принялась за дело.

Замесила тесто (сваренный и протертый сквозь сито шпинат, яйца, соль, мука, растительное масло), раскатала из него лапшу и отварила ее в крепко соленой воде. Приготовила начинку — мелко (но обязательно вручную!) порубленное мясо, очищенные от семян и кожицы томаты, сладкий перец, лук, томатная паста и четыре сорта зелени должны были томно преть на маленьком огне под закрытой крышкой в течение полутора часов. Натерла чуть не килограмм пармезана. Сварила литр соуса бешамель (молоко, мука, сливочное масло, соль, тертый мускатный орех). После чего аккуратными слоями выложила все это в форму (сначала лапша, потом начинка, потом пармезан, потом полить бешамелем, и так троекратно, но чтобы сверху обязательно оказался сыр), еще сорок минут выдерживала это кулинарное чудо в духовке.

И вот вечером мой пришедший с работы муж оказался один на один с двухкилограммовой немыслимой красоты лазаньей — гости в нашем доме в тот момент не приветствовались (вдруг они придут, а мне рожать — неудобно будет), а у беременной женщины, как известно, желудок по объему не больше детского кулачка.

Логика повествования требует концовки в том духе, что, дескать, не успела лазанья покрыться золотистой корочкой, как... Ну, вы сами понимаете. Ничего подобного: моя беременность продолжалась еще десять суматошных дней, за которые я успела приготовить дюжину тортов и пирогов, пяток запеканок и рулетов, запечь пару кур, уж не говоря о разнообразных экзотических гарнирах, салатах и тому подобной мелочи. Собственно, первые схватки застали меня на кухне, за приготовлением сдобного пирога с птицей, грибами и сыром (потом его с большим удовольствием съели принимавшие у меня роды акушерки) и в мечтах о фаршированной рыбе.

Короче говоря, не знаю, прав ли был господин Докукин В.И. (дай ему бог доброго здоровья), доцент, кандидат медицинских наук, в том, что касается мистической связи кулинарии с деторождением или нет, но мне его теория принесла немало пользы. Есть у этой истории если не эпилог, то своего рода алаверды. Спустя несколько месяцев после рождения сына мне на глаза попалась чудная книжка Лили Прайор «La Cucina», трогательным образом описывающая страдания сицилийской девушки, чей возлюбленный пал жертвой межклановых дрязг. И чем же, вы думаете, утешалась эта несчастная? Конечно же готовкой! Рикотта, тальятелле, песто — вот в чем черпала она утешение, вот за каким занятием коротала долгие одинокие вечера в ожидании новой любви!

Нет, что-то в теории В.И.Докукина определенно есть — лично я не знаю лучшего способа забыть обо всех душевных невзгодах, чем приготовить что-нибудь эдакое. А вот насчет деторождения — не уверена. У меня не вышло, но один — это еще не статистика. А может, я что-нибудь неправильно делала — мало соли, много перца, шпинат не тот. Вы же знаете, как это бывает.

Источник: Специально для Стенгазеты,