30.08.2005 | От копеечной свечи...

«Электричество чина»

...Или важность дипломатического этикета

В 1215 году в китайский город Чжунду (так назывался современный Пекин) к Чингисхану прибыла дипломатическая миссия одного из самых могущественных государств Средней Азии – Хорезма. Чингисхан принял послов с великими почестями и заключил с Хорезмом договор о мире и взаимовыгодной торговле. Правителю Хорезма – Мухаммеду – вместе с послами отправили богатые подарки, среди которых был самородок китайского золота величиной с верблюжий горб – специальную платформу с удивительной драгоценностью везли 22 быка. Договор двух могущественных азиатских правителей сулил хорошие барыши купцам, и торговые караваны вскоре потянулись с Запада на Восток и обратно.

В 1218 году монгольская экспедиция прибыла в хорезмийский город Отрар. Один из купцов, индиец Хаммал Мереги обратился с приветствием к наместнику Отрара Кайрхану. Недавно наместник получил повышение: теперь, вместо титула «инальчик» (зависимый князь) он носил более высокий – «гаир-хан» (могущественный князь). На свою беду, о карьерных успехах Кайрхана индийский торговец не знал, так как повышение случилось во время его долгого путешествия к Отрару и назвал наместника прежним титулом – так, как его проинструктировали перед экспедицией.

Эта оплошность ужасно оскорбила гордившегося своим новым званием Кайрхана и дорого стоила всей монгольской делегации: купцы были казнены, а весь товар – китайский шелк, меха, золото – конфискован. Спастись удалось лишь одному погонщику верблюдов, который принес Чингисхану печальные вести. Тогда Чингисхан отправил к шаху Хорезма дипломатическую делегацию с целью произвести расследование и уладить трагическое   недоразумение. Но миротворческая миссия обернулась поводом к войне: в своем послании Чингисхан назвал Мухаммеда «своим сыном», а на дипломатическом языке того времени это значило, что Хорезм приравнивался к вассалам монгольского правителя. Мухаммед пришел в ярость и, недолго думая, казнил дипломатов. По монгольским обычаям преступления, страшнее этого, не существовало.

В 1219 году для разборки с вероломным Мухаммедом Чингисхан снарядил двухсоттысячную армию, которая разгромила вдвое превосходящие силы противника, рассредоточенные в крепостях по всему Хорезму. Когда был взят тот самый Отрар, где Кайархан казнил монгольскую делегацию, наместник и сам попал в плен к Чингисхану: там ему залили глаза и уши расплавленным серебром.

Монгольскому корпусу во главе с полководцами Джебе и Субудеем был отдан приказ преследовать Мухаммеда до последнего. Верные слуги Чингисхана шли за низвергнутым хорезмшахом буквально по пятам.

Умер Мухаммед на заброшенном острове в Каспийском море в 1221 году в ужасающей нищете (говорят, что последним его одеянием стала рубашка одного из уцелевших слуг), ослабленный болезнями и страхом. Могущественный Хорезм пал за несколько месяцев.

Однако последствия оговорки индийского торговца Хаммала Мереги не закончились и на этом. Дело в том, что, отдыхая в бывшей резиденции сына хорезмшаха, Чингисхан решил не останавливаться на покорении Хорезма, где он своими глазами увидел, что можно расширять Орду еще и еще дальше. Поэтому после завершения травли Мухаммеда, отборные войска Джебе и Субудея отправились на север, и, волной прокатившись по Кавказу,  принялись разорять половцев. Те кинулись искать защиты у русских князей. Монголы пытались разрешить дело миром, но князья, так же, как хорезмийцы, не отличались большой изобретательностью в дипломатических методах, и убили послов.

То, каким разгромом закончилась бравада князя Мстислава Удалого сотоварищи 31 мая 1223 года на Калке, хорошо известно. А ведь, скорее всего, если бы формула Чингисхана «монголы правят Востоком, Хорезм – Западом» не была разрушена, и в русской истории период с XII по XV век назывался не «татаро-монгольским игом», а совсем по-другому. Да что там, скорее всего, так и не встретилось бы в наших летописях упоминаний ни о каких татаро-монголах.