28.05.2007 | Pre-print

Имена любви

Стихи из новой книги Алексея Цветкова, которая выходит в "Новом издательстве"

Текст: Алексей Цветков

Алексей Цветков родился в 1947 году на Украине. Учился на истфаке и журфаке Московского университета. С 1975 года жил в США, защитил диссертацию по филологии в Мичиганском университете. В настоящее время живет в Праге. Автор книг «Сборник пьес для жизни соло» (1978), «Состояние сна» (1981), «Эдем» (1985), «Стихотворения» (1996), «Дивно молвить» (2001), «Просто голос» (2002), «Шекспир отдыхает» (2006), «Атлантический дневник» (2007). В книге «Имена любви» собраны стихи 2006 года.

* * *

помнишь они нас учили на человека

все по мозгам резьба но судьба несла

вот ты и стала точно не чем хотела

северных встреч невеста и невесна

страшный на мачте сучил холода и годы

в трюме с трезубцем морочил вьюшку котла

так постепенно ты умерла и кто ты

после всего то есть где ты или когда

знать не зазорно но вскользь как ножом сказали

диву далась бы в памяти у меня

там на подушке проснется лицо с глазами

не говори так тихо ведь ты умерла

тяжесть твоя в ладони жизнь все та же

только дыханье ветер сносит в пески

все не весна никому не невеста даже

разве разлука могила постой не спи

если один напоследок вопрос из списка

невмоготу во рту и мозг на замке

настежь объятья только не стой так близко

ты неживая а я лебеда на земле

как научили любить верней не умели

ангелы в этом огне как одна семья

страшно догнать потопчусь провожу у двери

мертвую в мертвый простор береги себя

* * *

Where Alph, the sacred river, ran

Through caverns measureless to man

Down to a sunless sea.

S. T. Coleridge

марко поло долго жил в поднебесной

год в любую сторону если прямо

впал в фавор и стал фигурой известной

всем наместникам от манчу до аннама

а потом в европе военный узник

все не мог решить это смерть или снится

да возьми пособи грамотей французик

описал со слов в генуэзской темнице

как курьерские кони храпят по стойлам

наготове и как на войлоке колком

пировал хубилай в ханбалыке стольном

в тростниковом дворце перешитом шелком

он теперь на поруках где дом и дожи

но и это и это фантомы тоже

пролистай наугад хоть до той страницы

где клевреты в сапфирах ползком к помосту

где с речное русло размахом птицы

промышляют слонов на прокорм потомству

там привозят пряжу из уйгурстана

что не вспыхнет в огне за билет бумажный

или вспомни когда погребают хана

кто завидит кортеж погибает каждый

вот лагуна и город по кромке блюдца

как отрывисто время пространство голо

певчий голос в мозгу позовет проснуться

не вернешься умрешь вернись марко поло

пронеслось словно памяти не касалось

это правда было или казалось

что ж ты чертова память круги и пятна

распустила нить растеряла годы

неужели можно пройти обратно

в прежний рай миражей по огненной гоби

здесь палатки менял и с макрелью сети

там гроза и милость царского лика

недурна и венеция но на свете

нет столицы блистательней ханбалыка

одолев гангрену и долгий голод

в долг глазам пока глазеть не устали

спозаранку войти в невозможный город

где прозрачны хребты и ручьи хрустальны

запах смерти но жизнь обжигает ярко

собирайся в путь

возвращайся марко

рождественская ода

как нас мало в природе чем свет сосчитал и сбился

в большинстве своем кворум из мрамора или гипса

а какие остались что в бостоне что в москве

кто в приюте для странников духа кто с круга спился

собирайтесь с аэродромов по мере списка

вот проснешься и думаешь где вы сегодня все

состоимся и сверим что мы кому простили

на коре зарубки круги на древесном спиле

только день в году для кого эта ночь темна

а потом как в лувре друг другу в лицо полотна

потому что раз рождены то бесповоротно

нежные словно из звездной пыли тела

это хвойное небо под ним пастушки коровки

всех хвостатых и без бегом достаем из коробки

старичок с топориком ослик и вся семья

с колыбели как мы добыча клинка и приклада

как умел любил и не ведал что бог неправда

мы убили его и живем на земле всегда

даже веру в фантом за такую любовь заочно

мы прощаем ему то есть я совершенно точно

как обязан прощать а другие поди пойми

вот у люльки кружком в канители в крашеной стружке

человечки-венички плюшевые игрушки

да сияет сегодня всем звезда из фольги

в этом сонме зверей рождество твое христе боже

так понятно живым и с судьбой человека схоже

соберемся по списку когда истекает год

заливает время запруды свои и гати

и две тысячи лет нам шлет дитя на осляти

если бога и нет нигде то дитя-то вот

скоро снова к столу простите что потревожу

я ведь сам пишу как привык то есть снявши кожу

лоскуты лица развесив перед собой

те кого уместил в вертеп в еловую нишу

это вы и есть а то что я вас не вижу

не толкуйте опрометью что лирник слепой

праздник прав а не святочный бог когда-то

наши дети в яслях и гусеницы и котята

минус мрамор и гипс но в барыше любовь

у истока вселенной подсмотрев это слово

я с тех пор как двинутый снова о ней и снова

и не стихну пока язык не ободран в кровь