03.04.2007 | Театр

Сестры похоть и ревность

В рамках «Золотой маски» прошла премьера спектакля «Вей, ветерок!» – важного предмета латышского экспорта.

«Золотая маска», задуманная как смотр лучших спектаклей России, захватывает все новые территории и норовит сделаться фестивалем международным. В этом году это уже стало очевидным: «легендарным спектаклем ХХ века», который предварял фестиваль, оказалась не российская постановка, как раньше, а немецкая. Потом решено было привезти из Латвии не одну постановку Алвиса Херманиса, взявшую приз как «лучший зарубежный спектакль, гастролировавший в России в прошлом году», а сразу две. Ну а под это, чтобы еще усилить латышское присутствие, привезли спектакль Латвийского национального театра «Вей, ветерок!».

Полгода назад «Золотая маска» демонстрировала в Риге целую обойму лучших российских спектаклей, теперь Латвия решила показать товар лицом и привезти главные свои фестивальные хиты.

Галину Полищук в отличие от Алвиса Херманиса у нас почти не знают, хотя она училась в Москве и всего несколько лет назад закончила РАТИ. Сейчас ее числят одним из самых перспективных, хоть и несколько скандальных режиссеров Латвии. Пару лет назад Полищук привозила свой спектакль на «Новую драму», но та история была какая-то неудачная – почему-то решено было играть по-русски, актеры с непривычки запутались в тексте, и все пошло наперекосяк. Теперь Полищук полностью реабилитирована: в Москву привезли ее самый знаменитый, объездивший множество фестивалей спектакль по одной из главных пьесе латышского репертуара – стихотворной трагедии Яниса Райниса «Вей, ветерок!», написанной в начале ХХ века и бесконечно ставившейся в Латвии, да и во всем СССР. Чтобы подчеркнуть важность события, на показ явился латышский посол в сопровождении большой делегации.

Основанная на фольклоре огромная стихотворная пьеса Райниса ставилась обычно либо костюмно-этнографически, либо социально.

История о том, как молодой богатый жених, приехавший сватать одну из хозяйских дочерей, полюбил бедную сироту-недотрогу, могла трактоваться как сюжет об ужасах феодализма: девушка, не выдерживая душевной борьбы между чувством и долгом по отношению к приемной семье, топится в Даугаве. Полищук выбрала этнографический подход, только совершенно особым образом его препарировав. Сцена, с двух сторон от которой сидят зрители, огорожена деревянным парапетом, на котором разложены косы, вилы, кадки, топоры, на крестовинах висят мужские и женские костюмы. Это классический краеведческий музей и пришедшим в него современным молодым людям экскурсовод объявляет: «Время на осмотр музейной экспозиции – два часа», – после чего часть молодежи рассаживается на парапете и оказывается музыкантами, а другие надевают музейную одежду и становятся героями пьесы.

Полищук оставила от пьесы Райниса едва ли половину, а от ее действующих лиц – всего шестерых главных: сестер-невест (ту, что поскромнее, зовут Зане, ту, что поразвязнее, – Анда), главную героиню – не то их приемную сестру, не то служанку-золушку Байбу, влюбленного в нее забитого калеку Гатиса, главного героя – приплывшего из-за Даугавы красавца жениха Улдиса и его приятеля-пьянчугу Дидзиса. Все они молодые, и это очень важно для спектакля, на который в Риге, кстати, ломится именно молодежь.

История любви здесь оказывается подчинена природе, и события пьесы, которые в тексте Райниса происходят за короткое время, в спектакле развиваются долго, вместе с движением природы перетекая из зимы в лето.

Первая сцена – зима, девушки мелют муку, со смехом обсыпая явившихся в огромных тулупах мужчин белой пылью, словно снегом. В это время певица поет райнисовские стихи, словно обрядовую песню. Лето: косари идут по пустой сцене: «Вжих-вжих», – шепчут сидящие по краям сцены актеры в такт движениям кос. На сцену вываливают копну сена – молодые люди валяются в нем, тузя друг друга, приближается осень. Вот рассыпали картошку по земле – пора собирать, вот на желтые остатки пожухлой травы упали из опрокинутой корзины красные ягоды. Музыканты с актерами свищут птицами, лают собаками, скрипят, ухают, крякают. Вот сеятели идут, усыпая вокруг себя землю чем-то белым, и снова начинается зима: тулупы, варежки, платки, намотанные до глаз, санки.

История растворяется в движении природы, которая чувственной волной накрывает зал.

Пахнут шершавые доски парапета, стружки, сыплющиеся из распиленного бревна, пахнет сено, мокрое белье, которое бьют палкой на камне. И даже грубый латышский хлеб, который нарезают толстыми кусками, дает облако сдобного запаха. Чувства людей вторят природе, особенно у ликующего, победительного Улдиса, уверенного в своей неотразимости. Улдис, которого играет Андрис Булис, – это сама витальность, манкая молодая сила, не знающаяся границ и проявляющаяся во всем: как он хватает и целует девиц, хохочет, дерется, пьет из крынки молоко, проливая половину на грудь, кидает в рот ягоды, перемигивается с женщинами из зрительного зала.

Та же природа в похоти и ревности сестер, в их злых играх с калекой.

И даже пугливая простодушная Барба (ее играет очень известная латышская актриса Резия Калниня), как ни пытается, не может устоять перед этим зовом природы. Стоит увидеть главный любовный дуэт между Улдисом и Барбой, эту игру в кошки-мышки, где герой то уговаривает, то обольщает робкую девушку, не смеющую ему верить, а то вдруг дразнит ее, делая вид, что уходит, и тогда она делает первое движение ему вслед.

Кто-то говорил, что «Вей, ветерок!» чем-то напоминает «Грозу» Островского. И правда, сходство есть, но не из-за трагического сюжета о запретной любви, а скорее из ощущения жизни, текущей на берегу огромной реки, одновременно манящей и страшной. Певица поет: «Вей, ветерок, гони челнок…» (кстати, песня эта когда-то была гимном Латвии), выводит фольклорные переливы, и кажется, что история с любовью и гибелью растворяется в продолжающемся движении природы. А Галина Полищук со своими актерами между тем уже заканчивает репетиции «Грозы».

Источник: "Газета.ру", 02.04. 2007 ,