Авторы
06.03.2007 | Архив "Итогов" / Просто так
Меня часто спрашивают…Два вопроса повергают меня в изумление до сих пор
С некоторых пор я стал замечать: если кто-то на улице хочет что-то спросить и на глаза ему попался я - он спросит меня. Сколько бы и какого народа вокруг ни было.
Поначалу я думал - во мне есть нечто, сразу выдающее местного жителя. Ну там большая хозяйственная сумка с продуктами, уверенное движение по улице... Но гипотеза умерла, едва родившись, когда я услышал знакомое "вы не скажете, как пройти..." через четверть часа после первого в моей жизни приезда в Казань. Позднее это повторялось в Твери и Одессе, Калуге и Нижнем Новгороде...
Спрашивают обычно про улицы, переулки и площади.
Особенно прибавило мне забот недавнее массовое восстановление исторических названий в центре Москвы - бывало, спрашивали "угол Остоженки и Метростроевской".
Иногда бывает обидно: ведь знаю же, как пройти с Большого Левшинского на Малый Могильцевский, и идти-то два шага, но попробуй объясни маршрут, на котором куча лишних поворотов и нет ни одного прямого угла!
Иногда ответ вызывает недоверие. Некую даму, вошедшую на "Баррикадной", я до самой "Полежаевской" уверял, что "Кузнецкий мост" - это в другую сторону. Разозлился страшно: если не верит, то какого черта спрашивает? А потом, когда она все-таки вышла, с ужасом подумал: куда же она в конце концов попадет с таким-то отношением к реальности?
Два вопроса повергают меня в изумление до сих пор. Однажды на троллейбусной остановке у "Павелецкой" ко мне подошел еле держащийся на ногах человек и заплетающимся языком спросил:
- С-слушай, д-друг, где здесь в-вытрезвитель?
Если он намеревался идти выручать товарища, будучи по русскому обыкновению уверен, что сам-то он не пьян, а выпимши, - это еще ничего. То есть его-то, конечно, ждут крайне неприятные сюрпризы, но в целом все идет как надо.
Но вот если он решил, что его бренные останки не сильно украшают город, и шел сдаваться - дело плохо. Тут уже попахивает распадом национальных стереотипов поведения, а от него и до утраты национальной идентичности недалеко...
Впрочем, ему я ничем не смог помочь. Зато на другой казусный вопрос каким-то чудом сумел найти безошибочный ответ. Дело было тоже на троллейбусной остановке (правда, возле "Кропоткинской"). Уверенно выбрав из двух десятков кандидатов в пассажиры меня, незнакомец спросил:
- Друг, пожалуйста, посмотри на меня внимательно и скажи: на кого я похож?
Внешность у него, надо сказать, была довольно необычная: плоское монголоидное лицо, посередине которого, как гномон на солнечных часах, возвышался орлиный нос.
Такой антропологический тип я встречал только в Узбекистане - он там не самый распространенный, но больше мне нигде его видеть не приходилось. И я, не успев даже удивиться сути вопроса, ответил:
- На узбека.
Незнакомец расцвел, как Виктория регия в бассейне Главного ботанического сада. Он очень жарко поблагодарил меня и, сияя, двинулся в сторону Гоголевского бульвара. А я остался в недоумении, пытаясь придумать такую жизненную ситуацию, в которой человеку позарез надо, чтобы независимый эксперт подтвердил, что он похож на узбека.
Однажды она спросила: «Ты ел когда-нибудь варенье из роз?» Ничего себе! Варенье из роз! Какой-то прямо Андерсен! Варенье! Из роз! Неужели так бывает? «Нет, - ответил я с замиранием сердца, - никогда не ел. А такое, что ли, бывает варенье?» «Бывает. Хочешь, я привезу тебе его в следующий раз?» Еще бы не хотеть!
Можно, конечно, вспомнить и о висевшем около моей детской кроватки коврике с изображением огромного ярко-красного гриба, в тени которого, тесно прижавшись друг к другу, притулились две явно чем-то перепуганные белочки. Что так напугало их? Коврик об этом не счел нужным сообщить. Одна из первых в жизни тайн, навсегда оставшаяся не раскрытой.
