25.12.2006 | Театр

Ворчливый Гарри

Игорь Ясулович в спектакле «В тени виноградника»

Для начала следует попросить будущих зрителей не читать рассказ Исаака Зингера «Последняя любовь», по которому московский сценарист Валерий Мухарьямов написал пьесу «В тени виноградника». Не потому, разумеется, что рассказ нехорош, а оттого, что пьеса, а вместе с ней и постановка Михаила Мокеева в филиале Театра имени Пушкина отношения к нему почти не имеют.

Коротенький рассказ Зингера -- о старости, немощи, потере надежд, о мелькнувшем и не сбывшемся обещании счастья. Весь рассказ будто пробормотан под нос восьмидесятидвухлетним Гарри -- одиноким богатым евреем, скуповато и тревожно живущеи в небоскребе на Майами-Бич.

Собственно, никого, кроме Гарри, в рассказе и нет; прохожие на улице, опасливые мысли о грабителях, воспоминания об умерших женах и детях -- все это мелькает где-то на периферии сознания. Разве что новая соседка увидена в упор: с ее вульгарноватой провинциальностью -- ярким маникюром, огромным начесом, нарумяненными щеками, большим бриллиантом на пальце и с давно забытым польским идишем, обаятельной хлопотливостью и мудростью настоящей еврейской жены. Вообще-то еврейского в рассказе немного -- интонация, в которой есть что-то скрипуче-раздражительное, какой-то неуловимо-специфический порядок слов, риторические обороты. Но и это скорее просто старческое.

Оттолкнувшись от тихого рассказа Зингера, Мухарьямов сделал энергичную пьесу по классическим и беспроигрышным бродвейским правилам, преобразовавшимся в законы отечественных антреприз. Три старика (к Гарри и его соседке Этель драматургом добавлен помощник Гарри по имени Марк) плюс еврейские шутки пополам с сентиментальностью и несколько скомканный трагико-мелодраматический финал. Еврейская тема невероятно разрослась: Марк постоянно обсуждает жизнь своего многочисленного семейства и отъезд в Израиль, а Этель вспоминает польское местечковое прошлое и готовит для Гарри обед, словно по «Энциклопедии еврейской кухни» -- с фаршированной рыбой, кисло-сладким мясом и т.д. (В пьесе, понятное дело, ничего этого не было, но в российском сознании идеальная еврейская женщина неотделима от «рыбы-фиш».) Инсценировку Мухарьямова, называя ее то трагикомедией, то мелодрамой, то просто «человеческой историей», театры сейчас ставят наперебой -- одновременно с премьерой Пушкинского в Москве должны были показать израильскую постановку с Кларой Новиковой, Леонидом Каневским и Андреем Ургантом, но что-то не задалось.

В сущности, рассказывать про премьеру, похожую на многие другие антрепризные постановки, было бы нечего, если бы не одно: Гарри играет Игорь Ясулович, а артистов такого достоинства у нас немного.

Я думаю, Ясулович смог бы сыграть и настоящего зингеровского героя в скупом черно-белом сюжете псевдо-документальной короткометражки. Но он играет героя из пьесы Мухарьямова -- куда более говорливого и сентиментального философа, за ворчливостью скрывающего многочисленные семейные драмы и доброе сердце. Ясуловичу как-то удается сделать это обаятельно и без пошлости, причем хорош оказывается не столько узнаваемый тип ироничного и раздражительного героя (никакими специфически еврейскими чертами, к счастью, актер нас не мучает), а то, как он играет оттаивание ворчливого старика. Как проявляется у него улыбка. Как он верит и не верит. Как робеет. Как вдруг распрямляется и перестает семенить. Как похаживает вокруг женщины и со стыдливым, но недвусмысленным аппетитом ее оглядывает. Как простодушно радуется домашней кухне. Как, наконец, берется танцевать рок-н-ролл -- в замедленном темпе, но невероятно точно и красиво по пластике (тут очень заметно «пантомимное» прошлое Ясуловича). И кажется, зрители Театра имени Пушкина принимают этого героя, а с ним и весь не слишком удачный спектакль. Если, конечно, они не читали Зингера. 

Источник: "Время новостей", №238, 25.12.2006 ,