05.12.2006 | Архитектура / Город

Потерянный город

Новейшая казанская архитектура

Недавно я познакомился с милейшим профессором из Флоренции, который заявил, что «Казань — очень хороший город, лучше и больше нашей маленькой Флоренции». Секрет такого восторженного отношения прост: Казань, как и почти любой российский город, западные архитекторы оценивают не по своим критериям, а измеряют русским аршином. Безобразная громадина в центре Москвы воспринимается ими как воплощение широкой русской души, псевдоисторическое здание в Петербурге — как особый русский путь, ну а Казань — это, конечно же, восточная сказка. Здесь мифические образы обретают вполне материальную форму — воссозданная из небытия мечеть Кул-Шариф, причудливая «Пирамида», метрополитен, где намешаны все стили, от историзма до хай-тек.

Еще семь лет назад это был совершенно другой город. Новейшая же казанская архитектура — настоящее архитектурное фрик-шоу: за каждым углом скрывается очередной паяц, состроивший какую-нибудь гримасу — академично-петербургскую, гламурно-столичную или официально-чиновничью. Одежда при этом всегда одна и та же — фасады с финтифлюшками, завитушками и прочими яркими и безвкусными деталями. Конечно, всю эту архитектуру можно рассматривать как радикальный постмодернистский жест, но боюсь, что таких глубоких смыслов в эти постройки их архитекторы — а уж тем более заказчики — не вкладывают.

Говоря о новостройках, молодые и вообще продвинутые местные архитекторы стеснительно улыбаются: на всю Казань они отыскали одну пристойную современную постройку — жилой комплекс «Берег». Строительные начальники расправляют плечи, выпячивают грудь и выдают весь арсенал советских штампов — вроде «Везде краны. Казань строится».

Гораздо любопытнее реакция иностранцев. Они восхищаются. Искренне, даже по-детски, причем иностранцы любого розлива — от наивных американцев до скептических европейцев.

И вот идет флорентийский (парижский, нью-йоркский, лондонский) профессор по Казани, видит какое-нибудь прямоугольное здание, облепленное замысловатыми детальками, и умиляется. Конечно, ему можно объяснить, что это советское здание 60–70-х годов и что его переодели. А потому что, по мнению местных властей, не к лицу гостинице на одной из главных площадей и таким важным объектам, как пригородный вокзал, речной порт, а уж тем более Дом татарской кулинарии, быть упакованными в строгий функционалистский прикид 70-х. Вот они, власти, и придумали их облагородить, сделать более представительными.

Конечно, профессор согласится, что, мол, надо сохранять здания интернационального стиля, что в городе должна быть разная архитектура и от каждой эпохи должен остаться свой пласт, что все это неправильно. Но душой он примирится с этой восточной вещицей и даже начнет симпатизировать ей, а потом будет вспоминать добрыми словами.

Да и как не полюбить Казань, когда гостей тут принимают так, что они не в состоянии воспринимать увиденное. Здесь не кормят, а потчуют яствами, не наливают, а заливают, а по городу не водят, а угуливают. Да так, что профессор из Флоренции решил искупаться в Волге. Так, что в этом измененном состоянии можно перепутать Казань с каким-нибудь другим городом — например, с Петербургом.

Главный район а-ля Невский появился по-петровски решительно — сровняли с землей целый квартал, улицу Свердлова переименовали в Петербургскую и стали строить Петербург-на-Волге. Правда, механическое соединение деталей классического ордера не породило шедевров. Обилие в одном доме колонн, портиков, карнизов не делает новоиспеченный «классицизм» похожим на архитектуру Растрелли и Росси. А бесчисленные малые формы, отвечающие за петербургскость, — якоря, корабли, фонари и мостки, перекинутые через несуществующие каналы, ограда парка 1000-летия Казани, копирующая решетку Летнего сада, — еще более усиливают ощущение Диснейленда.

Апофеозом петербургской мании стал некий павильон в конце Петербургской улицы, похожий на вкопанный в землю купол Исаакиевского собора. Функциональное назначение этой парковой причуды мне так и осталось неизвестным. Ну и пусть, зато такого нет ни в одном европейском городе — вышел из ориентальной станции метро «Площадь Тукая» и попал на европеизированную Петербургскую улицу. Никакой траты времени и денег — сплошная телепортация.

Но в этом Диснейленде еще можно найти остатки старой Казани. Это гостиница «Казань», остов которой стоит явно с тем, чтобы через несколько лет ее бы объявили аварийной и — увы, конечно же, увы — ее пришлось бы снести. Остатки Старотатарской слободы также скоро окончательно зачистят — уже сейчас здесь остались в основном сожженные дома, искореженные ворота, в общем, живые декорации к фильму о зверствах оккупантов.

А после этого можно будет приступать к воссозданию старого города. Помните проект реконструкции Суконной слободы, где хотели заново построить снесенные здания со всего центра Казани? Его надо обязательно реализовать. А то чем же будет в следующий раз восхищаться профессор из Флоренции?

Источник: «Большой город. Казань», №4 (170), 22.11.2006,