09.11.2006 | Архив "Итогов" / Общество

Говорит и показывает

Поле реального - массового - охвата западных информационных империй сужается до границ развитых стран

"... Самое интересное в этой истории с голодом - что и отличало эту страну от всех других стран, где когда бы то ни было голодали люди, - на этот раз голод коснулся исключительно детей. Мы ни разу не увидели на экране телевизора страдания взрослого человека - а ведь именно с этой целью мы смотрели новости каждый день".

Герой романа Милана Кундеры "Неспешность", написанного в 1995 году, смотрит телевизор в номере какой-то обычной, не слишком роскошной гостиницы. Ясно, какой канал: Си-эн-эн. Ясно, что речь о голоде в Сомали. Но где же находится сам герой?

Очевидно, что не в Африке. За исключением, может, в нигерийской Лагосе, где ловятся Си-эн-эн и Би-би-си, телеэфир в Африке принадлежит государству. "Континент, где на 12 процентов населения Земли приходится всего два процента телефонных линий мира, неспособен привлечь внимание таких империалистов, как Руперт Мердок", - говорит Кристина Скотт, продюсер Южноафриканской телерадиокомпании и специалист по африканским СМИ.

Невелика вероятность, что герой Кундеры находится в Азии, разве что в Японии или в Южной Корее. То в Сингапуре запретили распространение различных иностранных изданий, то премьер-министр Малайзии заявил: "Мы не позволим всяким телемагнатам решать за нас, что нам делать. А если им это не нравится, пусть себя сварят!" О Китае говорить не приходится. Маловероятно, что герой Кундеры находится и в какой-то из арабских стран, хоть Си-эн-эн и гордится тем, что Саддам Хусейн смотрел войну в Персидском заливе по этому каналу. Если же герой повествования сидит где-то в Америке, то, скорее, в США или Канаде - в Латинской Америке Си-эн-эн и прочие имперские каналы доступны в основном для пиратов-любителей, ловящих их на самодельные антенны.

Иными словами, поле реального - массового - охвата западных информационных империй сужается до границ западных же развитых стран. Но вот там уж, утверждают обличители информационной экспансии, картинка точно будет одна и та же: тоже голодающие дети.

И если голодают в Сомали, то больше нигде в Африке голода не будет. Если речь о войне в бывшей Югославии, то вся она как будто идет в одном Сараеве. А резня в Либерии долго не могла попасть на экран, потому что совпадала то с войной в Заливе, то с переворотом на Гаити. А ведь если событие не покажут по телевизору - его как будто и нет, и никто не поможет голодным и притесняемым.

Среди западных интеллектуалов стало хорошим тоном утверждать: в результате формирования информационных империй кучка корыстолюбцев навязывает свои ограниченные представления об окружающем мире и плебейские вкусы всему развитому человечеству. Лео Богарт, автор книги "Коммерческая культура. Система СМИ и интересы общества", заявляет, что расширение информационных империй "может повлечь за собой изменения ценностных ориентиров общества, политики и идеологии, возможно, даже национального характера".

По мнению критиков, владельцы информационных империй, несведущие в журналистике и заинтересованные только в прибыли, экономят за счет содержания. До недавнего времени "империалисты" могли добиться существенной экономии путем внедрения новых технологий или просто объединив технологические базы разных изданий. Теперь, по мнению многих специалистов, этот способ себя исчерпал, и отчасти поэтому за последние пару лет многие крупнейшие американские газеты урезали количество "новостных" страниц и значительно сократили число штатных журналистов. По мнению профессора университета штата Нью-Йорк Томаса Кинана, нечто подобное происходит и на телевидении: "Во всем мире телевизионных камер становится все меньше". Телекомпании экономят: вместо того чтобы послать на место событий собственную телекамеру с собственным оператором, репортером и продюсером, они в лучшем случае пользуются "картинкой", снятой телевизионным агентством или местной телекомпанией. В худшем случае событие вовсе не освещается.

В результате во всем мире проходит одна и та же "картинка", будь то голодающие дети Сомали или фотография сгоревшего в танке солдата, обошедшая сотни изданий в начале войны в Чечне.

Однако нет ничего нового в утверждении, что все СМИ одинаковы: опросы двадцати- и тридцатилетней давности показывают, что и тогда американцы, во всяком случае, считали, что все крупнейшие газеты и ведущие телепрограммы говорят и показывают одно и то же.

Но исследование, проведенное по заказу телекомпании Си-би-эс в семидесятые годы, показало, что лишь в 30 процентах случаев тема главного репортажа дня совпадала на всех трех ведущих телеканалах. Спустя 20 лет обозреватель "Лос Анджелес таймс" Дэвид Шоу отслеживал три ведущие американские газеты - собственную, "Нью Йорк таймс" и "Вашингтон пост" - в течение 155 дней. Тема главной статьи совпала во всех трех газетах только 28 раз; было 33 дня, когда ни одна тема не появилась на первой полосе всех трех газет. Однако, пишет исследователь СМИ Мартин Мейер, общепринятое мнение, что все пишут об одном и том же, "может оказаться важнее действительности, так как это означает, что вне зависимости от того, какие именно репортажи печатаются или транслируются, ведущие СМИ дают примерно одинаковое представление о том, что происходит в мире".

Иными словами, крупнейшие телекомпании едины в своем представлении о том, что такое новость. Что касается событий на местном и даже федеральном уровне, новость - это в первую очередь предупреждение об опасности, угрожающей непосредственно зрителю. Американское понятие новости сильно отличается от российского. Есть, разумеется, универсальные критерии: новость - это нечто неожиданное; или новость - это что-то, что происходит со знаменитостями. Но в США один из главных критериев таков: новость - это сообщение об опасности, потенциально угрожающей нашему зрителю (читателю). Поэтому, например, убийство никому неизвестного представителя среднего класса в каком-нибудь благополучном районе Нью-Йорка - это новость. А убийство никому неизвестного представителя среднего класса в Москве - не новость.

"В любой точке земного шара главная аудитория журналистов - это люди, которые по какой-то причине или вовсе без причины ощущают себя в опасности", - пишет Мейер. С другой стороны, "на самом деле читатель жаждет увидеть в газете статью о свадьбе собственной дочери. А если это невозможно, то хотя бы материал о футбольном матче, который накануне вечером он смотрел по телевизору".

Как тогда быть с событиями за рубежом? В книге "Как определить, что является новостью", изданной в 1979 году, американский социолог Херберт Гэнз пишет, что "решая, какие международные события осветить, журналисты часто руководствуются приоритетами американской внешней политики: во-первых, они позволяют быстро и не задумываясь определить важность того или иного события, а во-вторых, у них нет иных критериев".

Спустя 20 лет, по мнению критиков информационных империй, такой критерий появился: теперь событие, заслуживающее внимания, - это то, что показывает Си-эн-эн.

В 1995 году тогдашний генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос Гали назвал Си-эн-эн "шестнадцатым членом Совета безопасности". Знаменитый американский тележурналист Роберт МакНил в одной из своих лекций утверждал: "Си-эн-эн смотрят все журналисты как электронных, так и печатных СМИ. Си-эн-эн смотрят в кабинетах законодателей всех уровней, в правительственных учреждениях, а также во многих гостиницах, где останавливаются американцы, путешествующие за рубежом. Китайские руководители тоже смотрят Си-эн-эн. Он превратился в своего рода дипломатический канал. Когда иорданский король Хусейн услышал по Си-эн-эн, как Джордж Буш критикует его за сближение с Саддамом Хусейном, король Хусейн не стал звонить своему министру иностранных дел или послу в Вашингтоне - он позвонил на Си-эн-эн и наговорил ответ Бушу, зная, что таким образом его сообщение не погрязнет в протокольных процедурах. Когда по Си-эн-эн показали стоящего на танке Бориса Ельцина, президент Буш сменил свою первоначальную нерешительную позицию по вопросу российского путча на определенную поддержку Ельцина".

Но не все журналисты и исследователи согласны, что Си-эн-эн стал властителем дум всех государственных деятелей мира. Согласно исследованию проекта "Гуманность и война", в ходе которого в 1996 году было опрошено около 2000 журналистов и политиков в разных странах, в Великобритании влияние на политиков оказывают преимущественно радиопрограммы Би-би-си и теленовости Ай-ти-эн. В США, по мнению Томаса Кинана, политики ориентируются в первую очередь на те СМИ, которые, по их представлениям, формируют общественное мнение - а это три основных телеканала и журналы "Тайм" и "Ньюсуик".

Ведущие издания и телеканалы используют Си-эн-эн наподобие телеграфного агентства, а значит, совсем не все, что появляется на Си-эн-эн, получает широкое освещение во всем мире. Си-эн-эн предоставляет своего рода мен^о, из которого местные журналисты выбирают то, что им кажется важным. Только время от времени Си-эн-эн удается сыграть ключевую роль в привлечении внимания журналистов к событию: так произошло в случаях с голодом в Сомали, резней в Руанде и американским военным вмешательством на Гаити (хотя первыми на события в Сомали и Руанде обратили внимание пишущие журналисты из "Нью-Йорк таймс").

Можно представить несколько версий того, каким именно образом в ситуации, например в Сомали, СМИ влияли друг на друга и на международную политику.

"Версия номер один, - говорит Томас Кинан, - это следующее: журналисты обнаружили голодающих, "картинка" была настолько шокирующей, что Америка была вынуждена вмешаться. Но эта версия не учитывает, что Джейн Перлез из "Нью Йорк таймс" попала туда не сама по себе, а по приглашению некоего гуманитарного агентства, а также что военные ведомства США были весьма заинтересованы в казавшейся им триумфальной и совершенно безопасной операции. Вторая версия касается заботы Пентагона о собственном имидже - к тому времени, как в Сомали приземлились 400 американских солдат, там уже находились 3000 журналистов. Солдат послали, чтобы их показали по телеку. Третья версия: все стороны использовали телевидение для достижения собственных целей. Сомалийский диктатор Айдид понял, что настоящая война идет в ящике", и устроил показательные прогулки по городу с телом убитого американского солдата. Эта версия также подчеркивает силу "картинки" - но это та "картинка", которая победила американскую внешнюю политику". Главное во всех этих версиях, по мнению Кинана, это количество журналистов ("такой переизбыток, что лучшие из журналистов были просто вынуждены искать что-то свое, еще не освещенное другими") и напрашивающийся вывод: "Организма под названием "средства массовой информации" не существует". Есть только набор возможностей для представления "картинки". А журналист выбирает свою картинку в зависимости от собственных возможностей и знания аудитории. Вернемся к герою Кундеры: вспоминая голод в Сомали, он рассказывает о детском движении солидарности с голодающими детьми Сомали и об интеллигентах, пристыженных благородным порывом детей и отправившихся в африканскую страну, чтобы показаться по телевизору в компании голодающего ребенка. Ясно, что рассказчик не американец - иначе бы он помнил кадры проноса тела солдата. Нет, рассказчик находится в стране, где по телевизору показывают интеллигентов-гуманистов. То есть в России или во Франции. В нашем отечестве интеллигенты в последние годы не были замечены в помощи африканским детям. Следовательно, герой романа Кундеры живет во Франции. То есть там живет сам Кундера, и его картина мира - это совокупность "картинок" на экране его телевизора. Набор, что бы ни говорили критики информационной экспансии, уникальный. Пока во всяком случае.

Источник: "Итоги", №6, 11.02.1998,