18.09.2006 | Нешкольная история

Добрый мир Гофманов

История семьи. Работа десятиклассника из Краснотурьинска Эмиля Кравцова

АВТОР

Эмиль Кравцов, на момент написания работы - ученик 10 класса школы № 9 г. Краснотурьинска Свердловской области. 

Данная работа вышла в финальный тур VII Всероссийского конкурса Международного Мемориала "Человек в истории. Россия - XX век".

Научный руководитель - И.О. Кравцова.

Если ехать из Екатеринбурга по трассе прямо и прямо на север, мимо Невьянска с его знаменитой, видной издалека «падающей башней», мимо Нижнего Тагила, а потом Серова, то дорога рано или поздно приведёт в наш город. Местность вдоль дороги живописная – типично уральская. Зелёные отлогие горы с голыми, изъеденными временем скалистыми шиханами на вершинах, леса, в долинах вьются студёные речки.

От Серова дорога вьётся весёлой змейкой. Вот она оставляет позади посёлки Ключевое и Рудничный. Вот она поднимается на взгорье правобережья Турьи. И панорама таёжного города Краснотурьинска возникает, как мираж. Мой родной город невозможно не любить. В любое время года он по-своему красив.

В XVIII веке благодаря разработке рудников и развитию горнодобывающей промышленности появился посёлок Турьинские рудники, а в 1940 г., со строительством БАЗа, родился город Краснотурьинск – в тяжёлых военных условиях.

27 ноября 1944 годы, день, когда Президиум Верховного Совета РСФСР издал указ, в котором говорилось: «Выделить рабочий посёлок Турьинские рудники из состава пригородной зоны города г. Карпинска Свердловской области и преобразовать его в город областного подчинения, присвоив название – Краснотурьинск».

Конечно же, смена статуса таёжного посёлка была не просто сменой вывесок и названий. Это был важный организационный шаг. Это была заявка на качественно новую ступень градостроительства.

У нового города и его градообразующего предприятия – Богословского алюминиевого завода в том далёком 1944 году всё ещё было впереди: и уникальный архитектурный проект, выполненный ленинградскими специалистами, и бурное строительство в 50-е, 60-е, 70-е годы, и выпуск первого алюминия.

Город наш многонациональный. Здесь живут татары, башкиры, армяне, грузины, чеченцы, русские, узбеки, евреи, немцы и т.д. По линии дедушки во мне течёт немецкая кровь. Я много слышал от бабушки и от своей мамы, что люди немецкой национальности в военные годы пережили очень много. Эти рассказы меня заинтересовали, и поэтому я решил исследовать историю своей семьи.

***

История семьи моей бабушки и моего дедушки необычна. Как необычны истории всех российских семей, которым выпала доля прожить 30-е, 40-е и 50-е годы неспокойного, богатого на события двадцатого столетия. Слушая рассказ мамы о родных мне людях, о моей бабушке Эмилии Ивановне Бурдаковой (она воспитывала меня до семи лет) и дедушке Отто Августовиче Гофмане (о нём я знаю только по рассказам родных и его учеников), я восхищался их героической стойкостью.

В 1942 году на строительную площадку Богослободского алюминиевого завода стало поступать эвакуированное оборудование Тихвинского завода. С оборудованием приехали и специалисты. С этого момента темпы строительства заметно возросли. На лазах вырастали корпуса, строились дороги. Неподалёку от завода рос и соцгородок, в котором жили строители. Трудности были неимоверными. Люди валились с ног от усталости, недоедали. Работали по десять, двенадцать часов, выполняли две, три дневные нормы.

Отца Мили (моей бабушки), Ивана Васильевича назначили на Богословском заводе начальником железнодорожного цеха. Он дома почти не появлялся. Всё время проводил на работе. В 1943-м году на работу пошла и Миля. Ей в ту пору исполнилось семнадцать лет.

Взяли её лаборантом в химическую лабораторию, в группу спектрального анализа БАЗа. Лаборатория появилась на заводе по причине того, что уже близился долгожданный момент выплавки первого алюминия.

Сложностей была масса. В небольших примитивно оснащённых лабораториях, не хватало посуды, оборудования. Не было аналитических приборов, и все анализы выполнялись длительными химическими методами – весовым и объёмным. Но и в этих условиях лаборатория обеспечивала аналитическим контролем пуск глинозёмного цеха, выпуск первого глинозёма и первого алюминия.

Производственные процессы, налаживаемые приезжими специалистами, шли порой прямо под открытым небом. К тысяча девятьсот сорок третьему году уже был получен первый глинозём.

Приближался медленно, но неотвратимо долгожданный момент первой плавки. Это случилось в ночь на 9 мая 1945 года. И надо же было такому случиться, что именно ей, юной и хрупкой Миле, было доверено сделать анализ той далёкой и памятной плавки, что именно заполненная её рукой справка о химическом составе алюминия была зачитана на следующий день на многолюдном митинге.

Шли годы. Двадцать семь лет отдала Эмилия Ивановна родному заводу. И все эти годы она бессменно трудилась на одном месте – заводской химлаборатории. Но жизненные обстоятельства порой бывают сильнее человеческих чувств. Когда ёё дочке Инне (это моя мама) исполнилось шесть лет трагически погиб её муж Отто Августович.

Она ушла с завода, но не в поисках лёгкой жизни. Просто ей нужен был такой график работы, чтобы она вечерами могла быть дома. Жизненный опыт Эмилии Ивановны, её умения находить с людьми общий язык помогли ей найти себя и вне завода. Она была заведующей столовыми «Заря», «Пельменная» и «Северянка», где работала до выхода на пенсию.  Нелёгкую, но яркую жизнь прожила Эмилия Ивановна Бурдакова. У неё было доброе сердце, она любила людей, она просто не могла не быть донором, она награждена медалью «Донор СССР 3-степени».

Она всегда считала себя счастливым человеком. Она жила любовью к людям, и поэтому забота о ближних была для неё важнее собственных трудностей. Такой она и осталась в памяти тех, кто её знал.

***

Мой дедушка носил ту же фамилию, что и знаменитый сказочник, и тоже был немцем по крови. Но судьба послал ему такие неслыханные испытания, что всю жизнь ему было не до сказок. Хотя его любовью к прекрасному проявилась в другом виде искусства - в музыке.

Родился Отто Августович Гофман в тысяча девятьсот девятнадцатом году. В семье, кроме него, росли ещё два мальчика и девочка. Семья имела большое, добротное хозяйство и у всех членов были свои немалые обязанности.

У Отто рано проявились музыкальные способности. Он мог часами сидеть с гармошкой, пробовал играть на струнных инструментах. После школы–семилетки Отто поступил в медицинское училище. Окончив его, Отто мог бы работать хирургом, но

двадцать восьмого августа тысяча девятьсот сорок первого года Президиум Верховного Совета ССР издал указ о «выселении» немцев из Поволжья.

В этом указе русские немцы обвинялись в коллаборационизме, то есть в сотрудничестве с немецкими фашистами. Днём раньше, двадцать седьмого августа, был подписан приказ НКВД, регламентирующий проведение операции по переселению. В республику Немцев Поволжья, Саратовскую и Сталинградскую области были направлены полторы тысячи сотрудников НКВД, три тысячи сотрудников милиции и двенадцать тысяч красноармейцев. Вышел приказ об отчислении граждан немецкой национальности из действующей армии. Немецкая республика перестала существовать.

Колхозникам-немцам из зажиточного села Клейнбазель на Волге, где жила семья моего деда, приказали немедленно готовиться к отъезду. На сборы давалось двадцать четыре часа.

Ни по форме, ни, по сути, проводимая акция не напоминала плановую эвакуацию мирного населения в связи с войной. Набитые под крышу растерянными людьми товарные эшелоны увозили в ссылку на восток целый народ – несколько сотен бывших жителей ликвидированной республики немцев Поволжья, обвинённых – огульно и несправедливо – в пособничестве врагу.

Так Отто очутился в Казахстане. Горькую чашу спецпереселенцев они выпили до дна. Жили в землянках, на скотном дворе, в переполненных бараках. Терпели и голод, и холод, и болезни. Отто рано потерял свою маму, она умерла после тяжёлой болезни.

Война стала поворотным событием в судьбе молодого Отто. Комсомолец, открытый людям, весёлый и доброжелательный парень попал в списки неблагонадёжных только из-за своей принадлежности к немецкой нации. И через несколько месяцев его отправляют в трудовую армию, а практически за колючую проволоку.

Осень тысяча девятьсот сорок первого года была дождливой и холодной. Дули промозглые северные ветра. Уже в сентябре выпал снег, и он уже не таял. Люди, приехавшие издалека, не знали, что им предстоит, и поэтому оказались без тёплой одежды и обуви, т.к. в пути кто-то променял её на еду, а кто-то и просто не успел взять.

Первых трудоармейцев привезли в чистое, заснеженное поле. Велели поставить палатки, т.к. бараки достроены не были. Грелись у костров. Здесь же готовили пищу – похлёбку, где «крупинки гонялись друг за другом», да неопределенного цвета и вкуса чай. Строительный материал для бараков – брёвна из ближайшего леса – носили на себе.

Труднее всего было первопроходцам. Уже весной тысяча девятьсот сорок второго года на месте строящегося завода стали появляться теплушки, времянки.

Жизнь понемногу обустраивалась, но трудармейцы продолжали находиться на правах осужденных. Все они во время мобилизации были разлучены с близкими родственниками, и почти никто не имел с ними переписки. Так Отто потерял свою первую семью.

Первыми объектами работы были – строительство плотины, прокладка подъездных железнодорожных путей к основным заводским цехам. Строительство объектов завода было поручено Наркомату внутренних дел СССР.

В апреле тысяча девятьсот сорок первого года на площадке будущего завода обосновалась первая строительная организация, которая получила название БАЗстрой НКВД. Но уже пятнадцатого ноября увидел свет приказ наркома внутренних дел № 001433 об образовании Управления Богословского исправительно-трудового лагеря и строительства алюминиевого завода. Местом дислокации Богословлага (так в народе называли организацию БАЗстрой НКВД) в приказе назначалась станция Бокситы железной дороги им. Л. М. Кагановича.

Тринадцатого февраля тысяча девятьсот сорок первого года Управление Богословского исправительно-трудового лагеря и строительства алюминиевого завода сменило место дислокации на Турьинские рудники и стало называться Управлением строительства Богословского алюминиевого завода.

В производственную деятельность Богословлага входило строительство Богословского алюминиевого завода, обслуживание Североуральских бокситовых рудников, строительство установок для производства карбида кальция, ТЭЦ, ЛЭП, плотины, водохранилища, «соцгорода» в Краснотурьинске и др.

Завод рос на глазах, В короткие сроки возводилась плотина, закладывались фундаменты производственных зданий. Основные орудия труда были – лом, кайло, кувалда, кирка, лопата и т.д.

Самой тяжелой была работа на строительстве плотины и закладки фундамента под строительство завода. Я запомнил из рассказов бабушки такое выражение: «Плотина-то на костях построена. Там сколько камней, столько и людей».

Эти слова у меня остались в памяти, и я решил исследовать, как все это было. Я прочитал много книг, а также расспрашивал свою маму (дочь Отто Августовича), ведь ей много рассказывала о том времени ее мама Эмилия Ивановна.

На строительстве все делалось вручную. Ни кранов не было, ни бульдозеров, ни экскаваторов – ничего. Весь котлован под фундамент завода выкопан вручную, с лопатами и тачками.

И зимой, и летом там работали не только трудармейцы, но и заключённые. В карьере заключённые загружали машины, а трудармейцы разгружали их тут, на плотине.

В этих труднейших условиях, при двенадцатичасовом рабочем дне, а иной раз и больше, при никудышном питании (давали одну баланду и четыреста граммов хлеба), унизительном отношении со стороны начальства лагеря и производства, люди ослабевали.

Смерть врывалась в человеческие судьбы, унося жизни людей.

За время трудармии через Богословлаг прошла двадцать одна тысяча российских немцев. Из них девять с лишним тысяч погибли – почти каждый второй.

Сейчас всё меньше и меньше остаётся людей, которым пришлось, на себе испытать весь ужас Богословлага, а иначе зоны общего оцепления, ведь здесь находились не только трудармейцы и военнопленные, а так же и политзаключённые. Мы, внуки и правнуки, просто обязаны знать об этих людях.

Мой дедушка Отто Августович работал в четырнадцатом отряде, где были собраны строители. Именно этот отряд заложил все основные объекты завода.

Именно этот отряд прославился своим трудом и стал первой школой заводских строителей. Отсюда комплектовались кадры образовавшегося впоследствии треста «БАЗстрой».

Богословлаг существовал с тысяча девятьсот сорокового до тысяча девятьсот сорок девятого года, но до тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года люди были взяты на учёт по национальному признаку и находились на спецпоселении в Свердловской области.

Отто Августович выжил ещё и потому, что его спасла музыка.

Даже в то трудное время стройке оказались нужны музыканты. Организацию оркестра народных инструментов ему и поручили. Вначале оркестр занимался, где придется, а с тысяча девятьсот пятьдесят второго года в клубе БАЗстроя и существовал он на общественных началах, а позже музыканты продолжили свои занятия в стенах нового Дворца культуры металлургов.

Но чем дальше, тем больше оркестр становился профессиональным. Именно от этого небольшого оркестрика и берёт начало симфонический оркестр Дворца культуры БАЗа. В марте тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года начались первые репетиции симфонического оркестра, в нём было двадцать три исполнителя.

Кроме «первых скрипок» - учащихся Краснотурьинской музыкальной школы, почти никто не держал в руках инструменты, не знал нот. Каждый день Отто Августович проводил индивидуальные занятия с музыкантами. Упорный труд маленького коллектива не заставил себя долго ждать. Спустя два месяца, оркестр сыграл для краснотурьинцев Танец маленьких лебедей из балета П. И. Чайковского «Лебединое озеро».

Уже через год в составе оркестра было уже сорок человек, и почти все музыканты немцы по национальности. А в репертуаре оркестра – десять произведений русской и западной классики, такие, как: «Неоконченная симфония» Шуберта и «Фантазия на темы Рябинина» для фортепиано с оркестром Аренского, Менуэт из симфонии Гайдна и «Вальс-фантазия» Глинки, «Струнная серенада» Моцарта, блестящая увертюра «Дети капитана Гранта» Дунаевского и его же «Концертный марш».

И если рассуждать, почему оркестр исполнял в основном произведения русских композиторов, то я думаю, что Отто Августович, и каждый музыкант оркестра любил свою Родину, а она у них была одна – Россия!

А если рассуждать, почему в репертуар оркестра входили произведения австрийского, немецкого, венгерского и других композиторов, то думаю, коллектив оркестра понимал, что только через музыку можно показать своё отношение к жизни и ко всему происходящему в те годы. Они с помощь музыки могли доказать, что все национальности равны и каждая имеет право быть.

Оркестр под руководством Отто Августовича неоднократно принимал участие в смотрах художественной самодеятельности различных уровней. И непременно становился обладателями дипломов первой степени, которые много лет бережно хранились у моей бабушки (а их не один десяток).

Сам Отто Августович, постоянно консультировался с дирижёрами филармоний, чувствовал, что этого недостаточно, чтобы руководить оркестром. И вот он энтузиаст пропаганды симфонической музыки уже в солидном возрасте поступает на заочное дирижерское отделение Свердловского музыкального училища и успешно заканчивает четырёхгодичный курс.

После смерти Сталина советские немцы вновь обрели надежду. Уже в мае тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года в Москве вышел первый номер газеты «Neues Leben», а чуть позже появились другие издания на немецком языке. И наверное нельзя объяснить словами состояние их души, кода они вчитывались в слова Указа Президиума Верховного Совета СССР от двадцать девятого августа 1964 г, признавшего и оценившего их заслуги перед родиной.

В 1969 г. руководитель оркестра Отто Августович получил звание «Заслуженный работник культуры». Становление оркестра пришлось на очень трудные годы, т.к. Отто Августович находился под контролем спец. Комендатуры МВД, а также и его семья, жена Эмилия Ивановна и сын Валерий.

В то время самовольный уход с места поселения наказывался каторжными работами сроком на двадцать лет. Из воспоминаний моей мамы: «Много раз мне рассказывала моя мама Эмилия Ивановна, как трудно приходилось жить семьям, в то время. Эти воспоминания для неё были незаживающая рана. У моих родителей было небольшое хозяйство, а точнее они держали корову, которая спасла их маленького сына Валерика, (он родился в апреле 1946 года) и их от голода. Каждое утр они отдавали свою буренку пастуху, а вечером она возвращалась, чтобы дать своим хозяевам молока. Но однажды их коровушка не пришла и папе пришлось идти искать её, а это приравнивалось к самовольному уходу с места поселения и зная это, папа всё-таки отправился на поиски.

А через некоторое время появился полицай, который крутил пистолетом перед носом у молодой мамы и это всё происходило на глазах маленького ребёнка. Он говорил, что пойдет вслед за Отто Августовичем и пристрелит его на месте, т.к. его уход приравнивается к побегу. Но в этой истории меня всегда возмущало то, что этот полицай остался жить в нашем городе. Он ветеран Великой Отечественной войны, интересно, когда это он успел завоевать награды?! А позже судьба распорядилась так, жил он в соседях с моими родителями и если разобраться, сколько еще таких «героев» живёт среди нас. Сейчас он уважаемый человек в городе, вероятно люди не знают, что он скверный и душа у него подлая».

Слушая этот рассказ от мамы, я сделал вывод, что мои бабушка и дедушка были настоящими людьми, сколько в их сердцах было доброты и мужества, раз они смогли простить этого человека, который наверное, всю жизнь живет с чувством вины.

Наверное, трудно было смириться с мыслью моим родным, что тебя по-прежнему считают врагом народа. Но даже в эти трудные дни их семья не теряла надежду, что справедливость восторжествует.

Живя в обстановке жёстких, абсолютно несправедливых гражданских ограничений, их сердца были открыты людям, они не затаивали обиду на несправедливые порядки. Отто Августович и Эмилия Ивановна сохранили добрые чувства к своей стране.

***

Миле Бурдаковой было всего девятнадцать лет, когда она познакомилась с Отто, это было в феврале тысяча девятьсот сорок пятого года. Её родители были шокированы, признанием дочери о желании связать свою судьбу с немцем.

Какими бы хорошими и мудрыми они не были, они понимали, что ожидает любимую дочь. А Миля оказалась девушкой с твердым характером.

Она прошла все испытания ради сохранения любви, ради возможности быть рядом с любимым человеком.

Она выложила на собрании комсомольский билет, когда её прямо в лоб спросили: «Ты с кем? С нами или с врагом?», она ушла из семьи и стала жить с Отто Августовичем, не регистрируясь, потому, что немцы и члены семей не получали продуктовых карточек.

Шёл апрель 1946 года. В семье Эмилии Ивановны и Отто Августовича родился сын Валерий Бурдаков. Ребёнка были вынуждены записать на фамилию мамы, так как будь у него немецкая фамилия, то это означало бы, что он тоже «враг» народа, как и его родители. Правда, семьи немцев в 1946-ом году уже могли снимать квартиры, но эти квартиры находились в бараках. И они должны были платить там за всё. За одежду, если они её брали, за баланду, за свет – всё высчитывали, и у семьи оставалось только пятьдесят процентов.

А позже начались вычеты за Красный крест, за Фонд обороны, за облигации и т.д. Всё это было в принудительном порядке, заставляли подписываться, а потом вычитали из заработанных денег, и в итоге у семьи не оставалось денег вообще.

С людьми, а тем более с трудоармейцами больно не церемонились, если, что не так выгоняли семью из барака. А далее путь был один – неизвестность.

Я еще и еще раз возвращаюсь к тому чудовищному времени, в которое жили бабушка и дедушка. И не перестаю восхищаться их мужеству и несгибаемой воли. Их Любви, нежности и преданности друг к другу.

И лишь спустя какое-то время её родители поняли, наконец, что у дочери с Отто всё всерьёз, и что их чувствам не страшны никакие испытания. Однажды на одном из концертов симфонического оркестра во Дворце культуры металлургов вдруг встал со своего места отец Мили и на весь зал громко сказал: «Аплодируйте! Это мой зять! Он заслуживает этих аплодисментов».

И я, как внук, испытываю чувство гордости за то, что этот оркестр был создан именно в наше рабочем городе Краснотурьинске, и что, моего дедушку до сих пор помнят его ученики, как замечательного человека, как замечательного руководителя, как замечательного учителя. Встречаясь с людьми, близко знавшими моего дедушку, всё больше убеждаюсь, что он человек с большой буквы.

В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году руководители города задумывают открыть музыкальную школу, по улице Чкалова, 10. Отто Августович вместе с профессиональным музыкантом Л. С. Безугловой набирают учителей и первых учеников.

В то время материальная база была небогатой: несколько пианино, скрипок, баянов. Не было библиотеки, фонотеки, не хватало методических пособий, программ. Но при всём при этом школа давала возможность получать профессиональное начальное образование в области музыкального искусства. Отто Августович преподавал в школе игру на скрипке  В тысяча девятьсот шестьдесят втором году состоялся первый в истории школы выпускной бал

Музыка в семье Гофманов была и остаётся смыслом всей жизни, любимую доченьку Инну (это моя мама) на свои постоянные репетиции Отто Августович частенько брал с собой.

С детских лет моя мама жила в мире музыки и нескончаемых разговоров о специфики музыкальных инструментов. Окончив музыкальное училище в Казахстане, вернулась в родной город и вот уже двадцать лет работает во Дворце культуры металлургов, где работал дедушка.

"Мне было шесть лет, когда не стало отца, - вспоминает она, - но все эти годы я ощущаю тепло его рук, его озорные газа, его безграничную любовь ко мне, а порой это было исполнение всех моих желаний. Отец был очень весёлым и мудрым человеком, несмотря на все испытания, выпавшие на его долю, он много дурачился со мной, играл, учил игре на фортепиано, мы часто гуляли с ним по нашим красивым улочкам. Он был очень добрым человеком, если он видел зимой на улице, что какая-нибудь птичка замерзает, то он обязательно приносил её домой, и все эти птички (голуби, снегири, воробьи) жили между оконных рам до весны".

***

Отто Августович до конца жизни искал и первую свою семью. Он очень переживал за судьбу своей первой дочери Регины. Но поиски были тщетны. Отовсюду приходили черствые, скупые отписки. Лишь после смерти Отто Августовича, в 1993 году, Регина нашлась, она сама разыскала Инну (мою маму) и приехали на встречу в Краснотурьинск.

Так две родные сестры встретились спустя многие-многие годы. Всё это время Регина прожила в Таллинне (поэтому дедушка, наверное, и не мог её найти). Когда Инна спросила сестру, а что если бы она нашла отца не таким, каким она себе его представляла, Регина ответила: «Я не сомневалась, что мой отец хороший, что он – личность».

Кто знает, как сложились бы судьбы Эмилии Ивановны и Отто Августовича, если бы не война. Всё было бы, наверное, по-другому. Но жизнь диктует свои законы. А люди, попадая волею обстоятельств, в трудные условия, определенные политикой государств, в зависимости от своего характера либо ломаются, либо выживают. И отдают тепло своих душ окружающим людям.

В мировой истории нет двух других наций, вступивших в столь сложное взаимодействие, как русские и немцы. Мы породнились благодаря поколениям императорских династий и были смертельными врагами в результате двух войн. Мы сходились и расходились. И, в конце концов, явили миру настоящее чудо, сумев простить, друг друга за всё.