28.09.2006 | Архив "Итогов" / Общество

Кто с мечом к нам пришел?

"Хоббитские игрища" - лучший отдых от действительности

Кажется, мирные граждане уже перестали удивляться, встречая в уральских лесах или в московском Нескучном саду странных субъектов в средневековых одеяниях и доспехах. "Толкинисты" (название происходит от имени английского филолога и писателя Джона Толкина, вокруг книг которого первоначально складывалась эта субкультура) стали таким же привычным украшением пейзажа, как в свое время хиппи, КСПшники или панки, из которых в значительной мере формировались толкинистские клубы. Особенно много рекрутов новому движению дала "Система": толкинские имена и образы стали чуть ли не средством самоидентификации российских хиппи, а в среде самих толкинистов появилась шуточка о том, как выглядит настоящий эльф - "в двух хайратниках и с фенечками до локтя".

Выходцы из военно-исторических (униформистских) клубов принесли с собой идею костюмированной ролевой игры, которая и воплотилась в самую массовую и известную форму активности российских толкинистов - "Хоббитские игрища" или, как их называют в обиходе сами участники, "хишки".

Первоначально "хишки" основывались на сюжетах Толкина - участники, выехав в лес и разделившись на команды, соответствующие толкиновским народам, разыгрывали в лицах книгу "Властелин Колец". Но это была не мистерия, не спектакль, а именно игра: результат в ней не был задан заранее, а зависел от действий игроков, которые могли поступать и не так, как написано у Толкина. Это, кстати, оказалось главным отличием толкинистов СНГ от их западных собратьев. Последние тоже любят костюмированные игры, но при этом точно воспроизводят в них сюжет любимых книг и максимум, что позволяют себе, - это пересказ реплик героев своими словами. Английская команда, приглашенная на одну из первых "хишек", узнав их условия, отказалась от поездки.

Страх англичан был не напрасен: подход, суливший на первый взгляд огромные возможности для творчества, оказался ловушкой.

Толкин писал не стратегический сценарий, а художественное повествование. Попытки ролевой игры автоматически отсекают все глубинные пласты книги: цельность и симметрию композиции, индивидуальность героев, проблему этического выбора, философию автора и даже некоторые конкретные сюжетные ходы. Так, у Толкина план героев строится на том, что их главному антагонисту Саурону никогда не придет в голову мысль о возможности уничтожения Кольца Всевластья. Понятно, что исполнитель роли Саурона на "хишках" Толкина читал, об этом плане знает и легко победит своих "светлых" оппонентов, вздумай они точно следовать сюжету.

В результате успех на "хишках", как и следовало ожидать, оказывался на стороне не Добра, а "больших батальонов" - численного перевеса, дисциплины, боевого мастерства и качества оружия. И хотя любители игрищ уверяют, что даже и такая упрощенная интерпретация позволяет им почувствовать себя в мире Толкина, мастера (руководители игр) очень быстро предпочли сменить "Властелина" на "Сильмариллион" - сочиненный Толкином "эльфийский эпос", где, как и в подлинных эпосах, философии и психологии поменьше, а воинской удали побольше. Затем последовали игры по другим известным авторам "фэнтази", а также по сюжетам из реальной истории - альбигойским войнам, королевству Меровингов, Италии XV века. (В них, кстати, тоже возможно все - Симон де Монфор становится сторонником веротерпимости, Робин Гуд восходит на английский престол...) Этим летом ожидаются игры по II крестовому походу и по "Тысяче и одной ночи". (Правда, эти игры именуются "локалками" в отличие от "хишек", которые остаются единственными в году, общими для всех толкинистов СНГ и основанными все-таки на толкиновских сюжетах.)

Известный специалист по "литературе действия" Роман Арбитман года три назад ядовито предрек в "Общей газете", что закончится эта эволюция игрой по "Уставу гарнизонной и караульной службы".

Пока до этого не дошло, но сталкиваясь с такими новациями, как "игровые изнасилования" (исполнители женских персонажей - а на игрищах пол персонажа вовсе не обязательно совпадает с полом исполнителя - носят веревочный пояс с узелком, который "насильник" должен развязать) или десять отжимов в качестве наказания, невольно думаешь, что он был недалек от истины.

Впрочем, "хишки" - не единственная форма толкинизма. Катализатором для возникновения движения стала странная история, случившаяся в начале 80-х с первым русским переводом "Властелина Колец": издательство "Детская литература", выпустив первый том, внезапно отказалось от выпуска остальных (их типографские издания на русском языке появились только в годы перестройки). Неудовлетворенное любопытство десятков (если не сотен) тысяч заинтригованных читателей породило самиздатские переводы. Позднее оно обратилось к другим книгам Толкина, к его стихам и поэмам. А от перевода стихов уже совсем недалеко до собственного поэтического творчества "по мотивам". Так рождались лирические стихи от лица героев Толкина, песни, рисунки и картины. Среди них порой попадаются и отмеченные явным талантом, но оценить их достоинства может только читатель, неплохо знающий текст Толкина (как, скажем, понять пьесу Александра Володина "Дульсинея Тобосская" может только тот, кто знает сюжет Сервантеса). Тем же чувством порождены бесчисленные пародии, анекдоты и "хармсизмы" (помните танцмейстера Падетруа из шварцевской "Золушки", чье искусство было настолько возвышенным и изящным, что для поддержания душевного равновесия ему приходилось время от времени разражаться потоком ругательств?) Известны и еще более экзотические формы "вторичного" творчества. На проходившем в апреле позапрошлого года в Питере "Большом Толкиновском семинаре" наряду с солидными исследованиями текстов Толкина звучали и такие доклады, как "Краткое эссе о Раэноре" (так автор доклада назвал им придуманное и вписанное в географию толкиновского мира княжество) или "Образ змея в прикладном искусстве Нуменора". Автор последнего доклада, точно воспроизводя стиль и обязательные атрибуты археологической публикации, изложил "результаты раскопок нуменорских курганов" и пригласил всех желающих принять в них участие. А давний приятель автора этих строк Алексей Кияйкин (известный среди толкинистов как Посадник) вот уже который год сочиняет мыльную оперу - сценарий многосерийного фильма по сюжету "Властелина Колец", каждая серия которого должна быть снята в стиле какого-либо популярного киножанра: боевика каратэ, индийского фильма, вестерна, фильма Эйзенштейна ("Арагорнушка! Оборони от поганых!") и т. д.

Было бы неверным считать "игры" и "творчество" альтернативными способами освоения мира Толкина.

Тот Посадник хорошо известен в игровых кругах как один из лучших знатоков оружия и изготовителей его игровых моделей. Правда, наиболее продвинутые исследователи и сочинители воротят нос от "этих ряженых", а наиболее страстные игроки в свою очередь с тем же презрением отзываются о "любителях поговорить за Толкина". (Интересно, кстати, что "интеллектуалы" называют "игроков" не иначе как "тусовка", в то время как сами "игроки" именуют "тусовщиками" как раз тех, кому тексты и разговоры интереснее штурмов и засад.) Тем не менее организацией очередных игр и выпуском самиздатских сборников "творчества по мотивам" часто занимаются одни и те же команды. А уж для песен "по мотивам" игровые лагеря - основное место исполнения и основной механизм распространения.

В игровой тусовке "темные" (исполнители ролей отрицательных персонажей) явно преобладают над "светлыми", причем не только в схватках, но и в организации (дошло до того, что главным мастером "хишек" этого года будет авторесса "Черных хроник Арды", в которых события, описанные Толкином в "Сильмариллионе", излагаются как апология Мелькора - местного Сатаны) и даже в творчестве. Они энергичнее, увлеченнее, увереннее в себе и своей правоте. И их сочинения часто рождаются именно из желания идеологически обосновать свое противостояние героям Толкина. Однако, споря с Толкином, искажая и переиначивая его замысел, они все же продолжают играть именно в его мир и зваться взятыми у него именами.

Ситуация обострилась и запуталась еще больше, когда вышла в свет дилогия Николая Перумова "Кольцо Тьмы" - первый дошедший до типографии апокриф по мотивам Толкина.

Литературные достоинства дилогии довольно скромны и во всяком случае не идут ни в какое сравнение с первоисточником. Но творение г-на Перумова всеми своими сторонами - от авторской позиции до сюжетных поворотов - куда больше соответствуют духу и потребностям "хишек". Результатом этого стал раскол игровой тусовки на "собственно толкинистов" и "перумистов". Поначалу дело доходило до нешуточных стычек - лидер "перумистов" даже угодил в больницу с сотрясением мозга. Сейчас страсти несколько улеглись, но "чистые" толкинисты-игроки (не говоря уж об интеллектуалах) по-прежнему отзываются о "перумистах" с глубочайшим презрением.

Автор одной из рецензий на книгу Перумова Алексей Крылов, сравнивая ее с первоисточником, верно подметил, что одной из удач Толкина-сочинителя является точный композиционный баланс между Приключением, в которое так сладко сбежать из бытовой повседневности, и Домом, в который так сладко вернуться после всех передряг. Увы - у иных из российских толкинистов-игроков нет не только Дома, но и представления о нем. Что же до "большого мира", то он воспринимается как обшарпанный, вонючий и опасный подъезд, который надо, зажмурившись и зажав нос, побыстрее проскочить, чтобы попасть в блистающий мир Приключения. Истинная жизнь для них - это полторы-две недели в году, проведенные на игре, а все остальное время - тягостное забытье.

Вышеупомянутый автор "Черных хроник... " на полном серьезе утверждает, что ее творение было продиктовано ей высшими силами, а некоторые наиболее увлеченные игроки уже с трудом реагируют на свои "мирские" имена, полностью отождествив себя со своими персонажами.

Однако большинство толкинистов все же остается в рамках здравого смысла. "Единственное, чего я хочу, - это чтобы кто-нибудь там, наверху, заинтересовался, почему мы этим занимаемся, - говорит Игорь Федоров, страстный игрок, главный мастер "многосерийной" локальной игры в Подмосковье, в прошлом работник системы внешкольного воспитания. - И еще, чтобы все поняли, что мы - не сумасшедшие!" По его мнению, ролевая игра независимо от своего предмета вырабатывает у участников способность принимать решения, ответственность, умение взаимодействовать и договариваться. В растущих рядах толкинистов (а их только в Москве насчитывается две - три тысячи, в целом же по СНГ около 15 тысяч, хотя все подсчеты весьма условны из-за отсутствия какой бы то ни было регистрации) встречаются друг с другом выходцы из самых разных социальных групп - от воспитанных мальчиков из интеллигентных семей до откровенной шпаны, неспособной к членораздельной речи. Ребята последнего типа на игре привыкают облекать свои мысли и чувства в человеческие слова и вообще втягиваются в интеллектуальную деятельность (скажем, если очередная "локалка" будет по альбигойским войнам, то надо хоть выяснить, что это такое и кого можно изображать). Для них "хишки" могут стать эффективным путем в культуру, к которой их так долго и безуспешно пытаются привлечь школа и иные официальные общественные институты.

На сборищах толкинистов - и игроков и интеллектуалов - явственно ощущается та творческая энергия, желание что-то сделать, которыми отличались классические советские субкультуры периода их расцвета.

Не в приснопамятные времена, когда развитию подобных феноменов сильно способствовало отсутствие иных каналов для самореализации, а сейчас, в те самые последние семь-восемь лет, когда все вокруг дружно жаловались на всеобщее равнодушие и распад всех массовых движений, в постсоветском обществе сложилась настоящая, полнокровная новая субкультура. Кто знает, может быть, когда-нибудь среда толкинистов породит своих Аксеновых, Высоцких или Башлачевых, которые увековечат и тем оправдают ее.

"Интересно, попадем ли когда-нибудь и мы в песни или сказки?" - в минуту опасности спрашивал у главного героя "Властелина Колец" Фродо Бэггинса его верный Сэм.

Источник: "Итоги", №23, 10.06.1997,