Авторы
«Мы живем в конкретно дремучей стране». Эту фразу в начале своего текста о гей-параде написал в "Ежедневном журнале" Антон Орехъ. Не могу не согласиться, в дремучей. Только, на мой взгляд, совсем не потому, что в массе своей не готовы бороться за права геев.
Геи, несмотря на бучу 27 мая, живут в России не так уж плохо. Американскому гей-сообществу потребовалось почти 40 лет, чтобы добиться ощутимых прав. Впервые они открыто заявили о них летом 1969-го — и полиция, кстати, встретила вышедших на улицы Нью-Йорка людей дубинками и слезоточивым газом. А в России карательную статью «за мужское мужеложество» отменили 27 мая 1993 года, а летом 1998-го геи уже принимали участие в праздничном марше в день Государственного флага России.
Да западным сексменьшинствам такого и не снилось! Это был по сути настоящий гей-парад, хотя и маленький, всего одна колонна, но в ней было побольше народа, чем собралось в прошлую субботу у Александровского сада. То была организованная делегация, как водится, в перьях, цепях, шарфиках и шляпках, развернувшая над своей разукрашенной платформой громадный транспарант "Свободной России — свободную любовь". Публика поглядывала на них с удивлением, но без всякой неприязни. «Московский комсомолец» дал о марше большую статью.
И сейчас сексменьшинства стали жертвой вовсе не нетерпимости российских граждан, а меняющейся политической конъюнктуры.
Власть раздумывает, не прильнуть ли всерьез и надолго к православию. Но, кажется, пока не совсем понимает меру этого «всерьез». Церковь всячески ее в этом умонастроении поддерживает, попутно инициируя один общественный проект за другим. Теперь вот развернула борьбу за «особые православные» права человека — геи стали чем-то вроде козырной карты в этой борьбе. Надо же объяснить, чем Церкви не нравятся стандартные западные права человека. Ну абсолютизируют суверенитет отдельной личности, ну потворствуют эгоизму… Но ведь это все абстракция, а конкретно, конкретно чем плохи? Так вот же — защищают права геев и лесбиянок. Кто только на последнем Всемирном русском народном соборе, где обсуждалась православная правозащитная концепция, несчастных геев не помянул. Мог ли после этого мэр Юрий Лужков разрешить гей-парад? И ребенку понятно, что не мог.
А вот в Питере, где голос православных иерархов слышен слабее или, возможно, прислушиваются к нему не с таким тщанием, гей-парад того же 27 мая преотличным образом состоялся — только не в честь отмены «мужеложеской» статьи, а в честь основания Санкт-Петербурга.
Да не где-нибудь, а на Невском проспекте, причем в непосредственной близости от католического храма Св. Екатерины. Именно там геи и трансвеститы выстроили свою эстраду, на которой изобразили абсолютно все, что хотели. Бедные прихожане вынуждены были собраться на мессу в часовне — в храме стоял такой шум, что ничего не было слышно. Что, жители Питера терпимее? Прихожане-католики точно терпимее: они лишь обменивались горестными репликами на своем сайте да собирались молиться «за этих людей». А власти и иерархи? Да, знаете ли, в Питере ведь летом саммит «большой восьмерки», так тут не до православной концепции прав человека, тут пока другие игры и правила другие.
Да, в дремучей стране мы живем. Вот уж поистине здесь «человеческие права становятся инструментом раскрепощения инстинкта, а понятия добра и зла смешиваются» — это из речи митрополита Кирилла на Соборе.
Вот только основной инстинкт у нас совсем не тот, что у всех нормальных людей. Наш основной инстинкт — властный. И бог для нас — Политика, перед которой склоняются все, и церковные лидеры, и геи (про чиновников уж не говорю).
Среди российских геев не было согласия по поводу проведения парада: многие сомневались в его своевременности. Однако Николаю Алексееву, одному из лидеров гей-движения, очень хотелось провести парад под своей эгидой и назвать его «первым». Тут и почет, и известность, и сотрудничество с Западом. Ради своих лидерских амбиций он готов был пожертвовать обычной формой проведения такого рода шествий: яркой мишурой, песнями и танцами, голыми торсами, трансвеститами в купальниках — то есть всеми прелестями телесного низа, которые продемонстрировал парад в Питере. Политика в этом случае оказалась для Алексеева даже важнее идеологии.
В итоге скомпрометированы все.
Власть, которая призывает жить законом, но первая же нарушает его во имя своих сиюминутных интересов да еще явно подыгрывает фашиствующим молодчикам — почти все репортеры отметили, что омоновцы весьма мягко обходились с «вышедшими на охоту» скинами и националистами.
Московская патриархия, лидеры которой призывают жить духом, но, кооперируясь ради своих властных амбиций с радикальными силами вроде Союза православных граждан/хоругвеносцев, раскрепощают в людях самые низменные инстинкты.
И геи, которые пытаются отстоять «свою гордость» — фестиваль, в рамках которого планировалось шествие, назывался «Гордость-2006», — но в видах «политического будущего» на деле вместо гордости демонстрируют фарс. Ведь, согласитесь, это фарс: гей-парад, собравшийся с целью возложить цветы у могилы Неизвестного солдата.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
