24.05.2006 | Архив "Итогов" / Книги

Последняя книга Бродского

К дню рожденья поэта - о сборнике "Пейзаж с наводнением"

24 мая 1996 года Иосифу Бродскому исполнилось бы 56 лет. Он не дожил до этого четыре месяца без малого. А за несколько недель до дня рождения вышел его последний поэтический сборник "Пейзаж с наводнением". Издательство "Ардис", составитель Александр Сумеркин, 208 страниц - 113 стихотворений, написанных с 87-го года, со времени ардисовского же сборника "Урания". Последнее, датированное январем нынешнего года,- "Август". И чуть нарушив хронологию - единственный принцип, признаваемый самим Бродским,- составитель завершил книгу стихотворением 94-го года:

Меня упрекали во всем, окромя погоды,

и сам я грозил себе часто суровой мздой.

Но скоро, как говорят, я сниму погоны

и стану просто одной звездой.

Поэтических книг Бродского сейчас видимо-невидимо, не уследить. Не раз и не два было так: мне присылали или привозили очередную книжку, я говорил о ней Иосифу вскользь, просто упоминал в разговоре как нечто, не требующее особых пояснений, и вдруг выяснялось, что он, автор, впервые о таком издании слышит. Согласно доброй российской традиции, никто авторского разрешения не спрашивает: считается, что хорошие намерения искупают все побочные эффекты и последствия. Примерно то же самое можно сказать и об Октябрьской революции.

Существуют и экзотические книги Бродского. Скажем, огромный альбом "Римские элегии", оформленный испанским художником Антони Тапиесом, где стихи воспроизведены факсимильно, рукой автора, его почерком. К альбому в отдельном кармашке прилагается компакт-диск, с записью авторского чтения "Римских элегий" по-русски и в переводе на английский. Я с гордостью храню самое, вероятно, редкое из существующих изданий Бродского: это сборник 93-го года "Провинциальное" - он издан по-русски в Стокгольме в количестве пяти экземпляров. Пронумерованных, естественно, и номер первый - как раз у меня, к тому же с дарственной надписью.

Книжек Бродского множество, и читателю - начинающему особенно - не мудрено запутаться. Есть четырехтомник - при всех его достоинствах нельзя не упомянуть об ошибках и пропусках. Задуман том Бродского в серии "Библиотека поэта", где составителями должны быть Яков Гордин и Александр Кушнер, а автором предисловия и комментариев - Лев Лосев. Сам набор имен гарантирует высочайший уровень. Но когда еще эта книга появится... Непременно и неизбежно выйдет полное академическое собрание Бродского. Но опять-таки - когда?

Сейчас существуют только пять поэтических сборников, которые можно считать полностью достоверными, репрезентативными, каноническими. Это и есть пять ардисовских книг, составленных по воле автора и под его наблюдением: "Конец прекрасной эпохи", "Часть речи", "Новые стансы к Августе", "Урания" и вот теперь - "Пейзаж с наводнением".

Получив этот сборник, я стал читать его от начала до конца, хотя все стихи этого периода - с 87-го года - мне были хорошо знакомы. Многие из них видел еще в рукописи, многие слышал в авторском исполнении - часто просто по телефону: Иосиф любил, сочинив стихотворение, тут же произнести его вслух, услышать первую реакцию. Но чтение "Пейзажа с наводнением" подряд - именно как новой книги - производит колоссальное впечатление. Им и навеяны эти беглые, по первым ощущениям, заметки на полях.

Бродский - явление в отечественной поэзии уникальное своим ровным непрерывным восхождением, без сколько-нибудь явственных взлетов и спадов. (Увы, с безвременным обрывом.) "Пейзаж с наводнением" убеждает в этом сильнейшим образом. Оттого так трагична эта внезапная остановка - на пике сил, которые так показательно явлены в последнем "Августе":

Маленькие города, где вам не скажут правду.

Да и зачем вам она, ведь все равно - вчера.

Вязы шуршат за окном, поддакивая ландшафту,

известному только поезду. Где-то гудит пчела.

Известный эффект: спустя время перечитывая любимую и хорошо знакомую книгу, вдруг открываешь в ней нечто, прежде не замечаемое, и дивишься: где ж ты был раньше? Но раньше ты был прежний, теперь новый, оттого и старую книгу читаешь по-иному.

Мне всегда казалось, что образы Бродского в большинстве относятся скорее к ведомству оптики, чем акустики. Попросту говоря, зрение для него важнее слуха - при том, что слух тем не менее абсолютен. Я не подсчитывал, но "глаз", "зрачок", "хрусталик" наверняка окажутся среди очень употребительных его слов, тогда как уху отводится роль второстепенная, как органу не столь избирательному: "мой слух об эту пору пропускает не музыку еще, уже не шум".

Чтение "Пейзажа с наводнением" - то есть книги: не разрозненных стихотворений, а большого массива стихов - опрокидывает такое представление навзничь. Музыка Бродского - это новая музыка. Шостакович не лучше и не хуже Бетховена - он другой. Человек, взращенный на Моцарте и Чайковском, к Шостаковичу привыкает не сразу - не сразу воспринимает его гармонию.

Кто там сидит у окна на зеленом стуле?

Платье его в беспорядке и в мыслях - сажа.

В глазах цвета бесцельной пули -

готовность к любой перемене в судьбе пейзажа.

Немыслимая по разнообразию поэзия Бродского - различна и музыкальна. Есть более близкое к традиции:

Вчера наступило завтра, в три часа пополудни.

Сегодня уже "никогда", будущее вообще.

То, чего больше нет, предпочитает будни

с отсыревшей газетой и без яйца в борще.

Есть в стихах последних лет и совсем традиционные пафос и интонация - и понятно почему: это юбилейное, на 100-летие Анны Ахматовой:

Страницу и огонь, зерно и жернова,

секиры острие и усеченный волос -

Бог сохраняет все, особенно - слова

прощенья и любви, как собственный свой голос.

Чтение новой книги гениального писателя - всегда цепочка откровений. Так, например, "Пейзаж с наводнением" вносит ясность в соотношение прозы и поэзии в творчестве Бродского.

В последние лет десять Бродский писал много прозы. В основном по-английски. То есть его художническая ситуация складывалась так, что не могла, вероятно, не менять отношения к слову. Разумеется, Бродский не стал прозаиком. Но его стихи все более прозаизировались и эссеизировались. И если открывающая ардисовский сборник "Рождественская звезда" - "чистые", традиционные стихи, то уже вторая вещь - "Новая жизнь" - глубокое и изящное эссе в рифму.

Здесь мы сталкиваемся с двумя разными ответами на вопрос - что такое поэзия и чем она отличается от прозы? Один ответ - условно говоря, русский - делает упор на акустическую сторону: рифму, ритм, размер. Другой ответ - условно говоря, англо-американский - выделяет смысловые характеристики: прежде всего густоту, сконцентрированность, суггестивность текста.

Для образованного русского знание наизусть множества стихов - норма, для англо-американца - редкость. Для них стихотворение ближе к рассказу, из которого вынули фразы типа "он тяжело вздохнул и задумался", для нас - к песне, которую еще не снабдили нотами и гитарой.

Для самого Бродского - поэта глубоко философичного с ранних лет - процесс эссеизации стихов, по ходу с писанием собственно эссе, совершенно органичен. Мелодико-ритмическую традицию русского стиха он видоизменяет, дополняет. И когда читаешь Бродского, главное удовольствие - то сотворчество, которое возникает из понимания. Воспринятые мысль и образ становятся твоими, а их уровень поднимает и тебя в собственных глазах.

Именно поэтому раньше, когда меня спрашивали о любимом стихотворении Бродского, я говорил - последнее. То есть последнее из прочитанных мной, еще полностью не продуманное и не прочувствованное. И как страшно и горестно, что теперь уже существует просто последнее стихотворение Иосифа Бродского. И есть его последний сборник - "Пейзаж с наводнением".

Источник: "Итоги", №5, 11.06.1996,