17.05.2006 | Общество

Страна тысячи дымов

В прошлом году Федеральное агентство лесного хозяйства зафиксировало в России около 16 тысяч лесных пожаров

– Как быстро идет! – сказала соседка Татьяна. – Не успеем!

Я взглянул на восток. Его не было. Север, запад и юг были, а на месте востока висел грязно-белый клубящийся занавес, в разрывах которого мелькали рыжие сполохи. Занавес двигался прямо на нас.

Часа два назад в нашей деревне заметили дым: кто-то поджег траву в заброшенных полях ниже по Волге. Ветер гнал огонь прямо на деревню. Все наличное население кинулось на восточный конец. Сразу стало ясно, что нечего и думать потушить пал имеющимися средствами – лопатами и ведрами. Оставалось только пустить противопал – создать встречный фронт огня. Технология довольно опасная – огонь все время норовит пойти не вперед, а назад, в деревню. Но справа, в пойме Волги мы совладали с ним, и теперь ломаная линия огня и дыма не спеша ползла против ветра, оставляя за собой черную полосу безопасности. Однако слева между ней и пашней оставался коридор сухой травы, разделенный старой заросшей дорогой. Если огонь перепрыгнет ее, он зайдет в тыл нашему противопалу и прорвется в деревню.

Облако дыма накрыло нас. Горячая шершавая субстанция заполнила легкие, резанула по глазам. Фигуры людей исчезли в белесой тьме, голоса потонули в гуле и треске. Справа и слева через дорогу метнулись языки пламени, и уже на той стороне вспыхнула трава.

Задыхаясь, я выскочил из дыма. Соседи стояли за поперечным проездом и смотрели на крайние дома – на них надвигалась стена огня и защитить их мы уже не могли. «Господи, поверни ветер!» – закричала какая-то из женщин. В дыму скрылся дощатый, обитый рубероидом сарайчик, и тут же над белыми клубами взвился черный султан. Высокое пламя прошло малинник, поглотило пушистую елочку у крыльца и лизнуло стену дома.

Но тут ветер в самом деле задул от Волги и сорвал дымовую завесу. Короткая трава у домов не давала огню пищи, малина тоже не жаждала гореть. Пламя отхлынуло от стен и разбилось на несколько изолированных, медленно движущихся линий. Мы перешли в контратаку. Сарайчик пылал пионерским костром, горел штабель сложенного во дворе бруса, рассыпался угольями прибрежный ольшаник, но дома уже были вне опасности. Ритмично хлопая по горящей траве метлой с намотанной на нее мокрой тряпкой, я старался не думать о том, что осталось от моего любимого сосняка на другом краю поля. Наверное, то же, во что превратилась бы деревня, если бы ветер не повернул...

Вечером того же дня я возвращался в Москву. Старицкий район, Лотошинский, Волоколамский, Истринский... Все вокруг было затянуто дымом, за лесами подымались пышные султаны.

Справа и слева от дороги горели луга и поля, дымились перелески, пылали лесозащитные полосы. Курились даже болота. Горело все вокруг – кроме того, что уже сгорело раньше.

В прошлом году Федеральное агентство лесного хозяйства зафиксировало в России около 16 тысяч лесных пожаров. Считается, что по естественным причинам (удар молнии, самовозгорание торфа и т. д.) возникает примерно один пожар из тысячи. Остальное – дело рук человека. Их причиной могут быть брошеный окурок, непогашенный костер. Но очень часто пожар рождается из намеренного поджога – не леса, конечно, а травы. Весной в средней полосе почти каждый лесной пожар – это забредший в лес травяной пал. Известно, что в прошлогодних пожарах сгорело 736 тысяч гектаров леса, но в эту статистику попали только леса Государственного лесного фонда. Сколько сгорает каждый год молодых лесов, поднимающихся на брошенных пашнях, выгонах и пустырях, не знает никто.

Мои товарищи по борьбе с огнем, еще не отдышавшись, уже завели разговор: а вот там на севере, за дорогой, поле не выгорело – оттуда, конечно, к деревне огонь не подойдет, но лучше бы и его прожечь. Да заодно уж и кусок поймы под деревней – от греха подальше. В глазах блеск, в голосе азарт – словно бы и не они полчаса назад в страхе глядели на подступающее пламя...

Траву в России поджигают все – мальчишки и взрослые дяди, хмурые аборигены и заезжие веселые компании. Если спросить их, зачем они это делают, ответы будут разные: «чтоб потом, когда будет гореть, к домам не подошло», «чтоб новая трава лучше росла», «положено так делать» и т. д.

На самом деле ими движет древняя забота земледельца – защита освоенного пространства от постоянного безмолвного натиска леса. Все земледельческие цивилизации вели непрерывную войну с лесом и все они привлекали к этой войне страшного союзника – огонь. Сегодняшний поджигатель не пашет землю, не держит скотины и часто специально едет именно в лес, но культурная норма цепко сидит в подсознании – не отпускает. Это происходит не только в России – поджигателей ловили во время массовых лесных пожаров в Австралии и Португалии. Но то, что там редкое бедствие, у нас – ежегодная страда.

«Это происходит каждую весну, и чем дальше – тем хуже, – говорит сотрудник Лесной кампании «Гринпис России» Татьяна Чалая. – В этом году творится что-то невероятное. Пожарные не могут выехать на каждый пожар – они едут туда, где уже к домам подходит. Если горит лес, может вмешаться лесхоз, а «ничейные» угодья никто не защищает».

По словам Татьяны, почти все, с кем она говорила – и постоянные сельские жители, и дачники – понимают, что это вредно, но все жгут.

В этом году «Гринпис России» начал в Талдомском районе пропагандистскую кампанию по предотвращению лесных пожаров. В Рязанской области управление сельского хозяйства собирает землепользователей на специальные противопожарные семинары, а управление пожарной безопасности разрабатывает областной закон об ответственности за поджог травы. Но судя по всему, немало еще лесов, лугов и человеческих жилищ уйдет сизым дымом в атмосферу прежде, чем мы перестанем быть аборигенами Огненной Земли.

Деревня Подол Старицкого района Тверской области – Москва

Источник: "Ведомости.Пятница", 05.05.2006,