21.03.2006 | Театр

Конец историйки

Герой пьесы Иван Павлович говорит, что он "ненавидит историйки" и "повести с сюжетом". На самом деле их ненавидит автор

«Газета «Русский инвалид» за 18 июля…» - первая премьера, которую сыграли в огромном, похожем на морковный торт, новом здании театра «Et cetera». Сыграли, правда, на малой сцене, которую тут называют «Эфросовской». Это понятно – пьеса Михаила Угарова, которую он сам же и поставил - совсем камерная, негромкая и щемящая. Она рассчитана всего на четырех актеров, а по большому счету – на одного, того, кто играет скромного журналиста Ивана Павловича, пописывающего в дрянную газетенку «Русский инвалид», статейки «по вопросам»: «К вопросу о…», «Еще раз о…» и другую мелочь. Дело происходит где-то во второй половине XIX века.

Иван Павлович, молодой еще мужчина, уже два года не выходит из дому, после того, как пошлейшим образом закончился его роман с замужней женщиной – сначала она потребовала увезти себя за границу, потом вернулась к одумавшемуся мужу, оставив любовника платить по счетам.

А теперь вот родила ребенка и пишет душемутительные письма – то с ласковыми намеками, то с надрывом обещая новое счастье. Иван Павлович письма выбрасывает и сидит взаперти, не зная, что на дворе: летний зной с мухами, как говорит няня, или ужасный мороз, как рассказывает навестивший его племянник. Герой будто пытается утопить себя в воспоминаниях, погружаясь все глубже и глубже, в те детские времена, когда в шалаше можно было сговариваться на обмен: кузнечика в коробочке на двух божьих коровок. Или играть в «Кавказского пленника» - привязать к ногам вместо колодок лейку, закрыть глаза и хотеть пить…

Ивана Павловича играет Владимир Скворцов, играет напряженно и нервно -  не расклеившегося рохлю и добряка, а человека, уже долгое время живущего с отчаяньем, на эмоциональном пределе, ежеминутно переходящего от старательно скрываемых слез к необъяснимому глухому раздражению. Так, что с минуты на минуту ждешь взрыва.

Здесь важно вспомнить вот что: несколько лет назад драматург Михаил Угаров дебютировал как режиссер, поставив в Центре драматургии и режиссуры свою пьесу «Облом-off» - инсценировку романа Гончарова, которую тогда восприняли не только как личное высказывание, но почти манифест. Главные слова тут были отданы мечтателю Обломову, которого и играл Скворцов: «Да не весь же человек нужен, чтоб сукном торговать или чиновником быть. Только часть его нужна. Куда ж остальное девать?». Спектакль этот идет до сих пор, но сразу стал легендарным, именно с него началась слава  Владимира Скворцова, а Угарова стали приглашать в московские театры ставить не только свои пьесы.

В «Инвалида…» режиссер-драматург снова позвал своего любимого актера, и снова кажется, что Скворцов ему нужен, как альтер-эго, чтобы совершить некое важное личное высказывание.

«Русский инвалид» начинается, как большая, «настоящая» пьеса. С подробнейшими ремарками и таким разворотом событий, что прямо ждешь интригующего сюжета с драматическим крещендо. И вдруг пьеса, даже не дойдя до ожидаемой кульминации, обрывается. Вернее, ее обрывает сам герой. Тут Ивану Павловичу дан огромный монолог: «Я ненавижу историйки! Я ненавижу повести с сюжетом!». В сущности, в этом рассуждении и заключена сердцевина пьесы: «…Такая хорошая, теплая, нелепая жизнь, и вдруг – бай! – в роман?!.. Где какой-то мерзавец всем случайностям жизни придаст значение и найдет всеобщую их связь? …А самое смешное – там будет стиль!… А ничего этого нет! Ни связи, ни начала, ни конца нет! И уж, извините, жизнь совершенно бесстильна! Она – как придется, и тем хороша!».

Перелом настигает героя  в тот самый момент, когда ждешь развития «историйки», когда прежняя возлюбленная присылает письмо, что будет ждать его у магазина колониальных товаров и снова готова уехать. Нет, он не уедет с ней, но и не останется дома, как сказано в пьесе, написанной больше десяти лет назад.

Драматург своей режиссерской волей изменил финал. Иван Павлович вдруг решительно переодевается, меняя мягкий светлый костюм с сюртуком с шелковым платком на современную спортивную одежду с тяжелыми башмаками и красной вязаной шапкой. Иван Павлович берет рюкзак и выходит на улицу, где шумят машины и слышится звук приближающегося поезда.

Может потому, что, как он сам говорил: «Глупые, вы думаете, если он под поезд упал на последней странице, так это плохой конец?.. Это хороший, хороший! А вот если: жил и жил, и все было по-прежнему – вот это плохо!…»

Источник: Эксперт» №11(505), 20.03. 2006,