02.03.2006 | Архив "Итогов" / Общество

Неразменная прописка

На смену прописке пришла свобода передвижения. Хотите - верьте, хотите - нет. Лучше не верьте

Есть вещи, без которых мы себя не мыслим. Пусть со стороны они кажутся дикими - мы-то знаем, что без них наше существование потеряет привычную форму, нас понесет в черную жуть. У французов так дело обстоит, может, с употреблением лягушиных лапок и улиток в пищу. У нас так с пропиской.

Послесловие для Стенгазеты За последние 10 лет прописку, то есть регистрацию, отменили, то есть оставили в силе. Конституционный суд признал грабительские московские сборы незаконными, и Москва, со скрипом и со временем, подчинилась. Впрочем, Конституционный суд признал сам разрешительный порядок регистрации незаконным – и не раз, и не два принял такое решение. Но это решение не подействовало. Все же есть вещи, без которых мы себя не мыслим.

Окружающий современную Россию мир прописка приводит в ужас. Совет Европы, обеспокоенный соблюдением прав человека, давно уже настоятельно советует России отменить прописку. Прошлым летом Всемирный банк, пекущийся вовсе даже об экономических перспективах, рекомендовал отмену прописки в интересах развития рынка рабочей силы. Впрочем, не они первые. В 80-е годы за отмену прописки боролось само Министерство внутренних дел, которому надоело выполнять работу жилищных ведомств. В середине 80-х МВД разработало проект, отменявший существующую паспортную систему, но на пути либерализации стеной встала Москва в лице Гришина, утверждавшего, что отмена прописки приведет к катастрофическому росту преступности.

Следующим за дело взялся Комитет по конституционному надзору, в 1990 г. заключивший, что ограничение свободы выбора места жительства противоречит Конституции. Как и все решения комитета, это носило скорее теоретический характер. Но меньше чем через год народный депутат Михаил Арутюнов в поисках заказов для своего НИИ забрел в МВД, где его озадачили проблемой разработки нового образца российского паспорта. Вскоре Арутюнов организовал комиссию по разработке нового законодательства о гражданстве. В июне 1993 г. Верховный Совет одобрил результат работы комиссии - закон, отменяющий прописку и гарантирующий гражданам право на свободу передвижения и выбор места жительства. Комиссии оставалось лишь разработать механизм применения закона, который должен был вступить в силу 1 октября 1993 г. Однако не вступил - несудьба, видать.

Потому что судьба в России явно благоволит прописке. Еще Екатерина II перемещала целые группы населения по своему усмотрению. В царствование Александра 1 прописка приняла форму, близкую к ее советскому варианту. За последние два столетия прописка отсутствовала только в течение 10 -15 послереволюционных лет.

В начале 20-х годов даже использование фотографии в удостоверениях личности считалось грубейшим нарушением прав человека, а согласно "Малой советской энциклопедии" в редакции 1930 г. паспорт являлся "важнейшим орудием полицейского воздействия и податной политики в т.н. полицейском государстве".

В 1932 г. Советский Союз взял это орудие на вооружение, закабалив крестьян, паспортов на руки не получивших, и внедрив до боли знакомую нам систему прописки. Закона, вводившего прописку, никогда не было, а были правительственные постановления и секретные инструкции, делавшие прописку воистину идеальным полицейским орудием, так как никто толком не знал, что не разрешено, а что запрещено.

Учитывая поразительную живучесть прописки, стоит ли удивляться, что в течение двух лет после того, как прописка была отменена федеральным законом (а в декабре 1993 г. - еще и Конституцией, гарантировавшей свободу передвижения), она продолжала существовать? Или тому, что когда летом прошлого года правительство России решило наконец ввести в силу закон 1993 г., то сделало это так, что международная правозащитная организация Human Rights Watch/Helsinki возопила, что разработанные правительством правила являются "едва замаскированным перевоплощением старой системы прописки"? Или что особые правила регистрации (это теперь так называется), введенные правительством Москвы с 1 февраля, правозащитники и юристы чаще всего именуют "драконовскими"?

 

Все, может, и течет...

В 1892 г. Антон Павлович Чехов взял ссуду в газете "Новое время", часто его печатавшей, и купил себе имение. Спустя год полюбившаяся было сельская жизнь Чехову разонравилась,  и он решил перебраться в Петербург. И тут выяснилось одно пренеприятное обстоятельство: в России ужесточился режим прописки, и писателя, не имевшего паспорта, не прописывали в столице даже в гостиницах. С помощью советчиков - друзей и родственников - Чехов нашел хитроумный выход из положения. Он фиктивно оформился на службу по медицинскому департаменту с тем, чтобы в ранге сверхштатного младшего чиновника получить паспорт. Хлопоты, которые должны были занять месяц, затянулись на год.

Через 103 года журналистка Вероника Куцылло  взяла ссуду в издательстве газеты "Коммерсантъ-Daily", где она работает, купила себе однокомнатную квартиру в Москве и поселилась в ней со своей пожилой матерью. Спустя какое-то время, потраченное на обустройство жилья, Куцылло отправилась в РЭУ с тем, чтобы законно прописаться в законно приобретенной недвижимости. Узнав, однако, что у Куцылло нет никакой прописки - она приехала в Москву из Казахстана, жила со студенческой пропиской до окончания университета в 1994 г., - РЭУ переадресовало ее в отделение милиции, откуда она направилась в Паспортное управление.

И тут, как водится, выяснилось одно пренеприятное обстоятельство: согласно закону, утвержденному Московской городской думой, гражданин России, не имеющий московской прописки, но купивший в Москве квартиру, обязан в обмен на прописку внести в городскую казну сумму, равную 500 минимальным окладам. На тот момент эта сумма составляла примерно 2500 долларов.

"Поскольку я немного знакома с Конституцией и законами, - вспоминает Куцылло, -ну жалко мне было двух с половиной штук". Куцылло впервые приехала в Москву сразу после школы, в 1984 г., и устроилась работать по лимиту. После двух с половиной лет на стройке она, по собственному признанию, "сломалась" и уехала обратно в Казахстан, а еще через полтора года поступила в Московский университет. С таким опытом Куцылло, конечно, знала множество опробованных способов приобретения заветной печати, но с помощью советчиков - коллег и знакомых - она нашла совершенно новый хитроумный выход: обратилась с жалобой в Конституционный суд.

Если правила прописки (регистрации) за последнее столетие существенно не изменились, то, возможно, социальный прогресс измеряется разницей в действиях писателя Чехова и журналистки Куцылло. Последняя, будучи обделенной пропиской в конце XX столетия, может сослаться на статью 27 Конституции, которая гарантирует свободу передвижения и выбора места жительства. В марте суд решит, противоречат ли Конституции правила регистрации, введенные в Москве и некоторых других городах вместо прописки.

Дело, рассматриваемое высоким судом, объединяет несколько жалоб. В центре - запрос главы Республики Коми Ю. Спиридонова, утверждающего, что правила регистрации в Москве, других городах, на Ставрополье нарушают права жителей Крайнего Севера, подыскивающих себе новое жилье. Оспариваемые правила устанавливают не только астрономические сборы за регистрацию, но и так называемую санитарную норму: новые москвичи могут стать таковыми официально только при наличии у них 18 квадратных метров общей площади на человека. По мнению Спиридонова, сбор за регистрацию противоречит федеральному закону о налогообложении. Конституционный суд, похоже, склонен согласиться.

По мнению судьи КС Анатолия Кононова, местные правила регистрации антиконституционно ограничивают свободу передвижения еще и тем, что "связывают регистрацию с огромным количеством других прав - и это прямо противоречит закону".

Я прописан - значит, я существую

Чтобы войти в контакт, сколь угодно мимолетный, с любыми социальными или государственными службами, необходима печать в паспорте, удостоверяющая место жительства, как бы она ни называлась, - прописка или регистрация. Во всяком случае, она необходима, чтобы контакт был законным. Без нее нельзя зарегистрировать новорожденного, расписаться, развестись, обратиться к врачу, послать ребенка в школу, проголосовать, получить водительские права, оформить покупку автомобиля, поступить на работу, получить пенсию, нельзя оформить заграничный паспорт и уехать, наконец, туда, где прописки нет.

Люди, конечно, приспосабливаются: снимают квартиры, покупают страховые полисы и права, приобретают машины по доверенности, уговаривают сердобольных служащих включить их в списки избирателей. Правда, попытки Куцылло и ее жениха, также оказавшегося без прописки по окончании журфака, вступить в законный брак остались безуспешными. Зато Куцылло удалось убедить членов участковой комиссии разрешить ей проголосовать. А "Коммерсантъ" купил ей страховой полис.

Правозащитнице Людмиле Алексеевой, вернувшейся из эмиграции и живущей без прописки отчасти из принципиальных соображений, отчасти из-за неудобства оформления нового внутреннего паспорта, тоже удалось "внестись" в избирательные списки. А полис ей выписали в районной поликлинике в обход всех правил - потому что так проще, чем оформлять законный временный.

Плохо не только то, что все это способы либо дорогостоящие, либо противозаконные, либо то и другое вместе. И нс только то, что целый пласт потенциально законопослушных граждан занимается обманом властей. Плохо еще и то, что нарушители правил регистрации отчетливо делятся на две группы - на тех, кто может приспособиться в силу образования, самоуверенности или славянской внешности, и на тех, кто не может и служит мальчиком для битья для милиции и всех других, у кого руки чешутся.

В гостинице "Турист" на северной окраине Москвы живут те, кому приспособиться трудно: армянские беженцы из Баку, вывезенные советским правительством в Москву в 1989-1990 гг. В семи московских гостиницах около двух тысяч таких беженцев, а в гостинице "Турист" - около трехсот. Почти все женщины - крашеные "блондинки" - так якобы меньше останавливают. Но у милиции, увы, глаз наметан.

Новые московские правила установили штраф до 50 минимальных окладов, взимаемый с работодателей, нанявших лиц без регистрации. Несмотря на то, что по всем законам беженцы имеют право на работу по месту пребывания, с 1 февраля московские власти стали требовать регистрационные справки вдобавок к удостоверению беженца. Директор же гостиницы, которому присутствие беженцев, судя по всему, изрядно надоело, справок не выдает. В течение трех недель шестерым из 100 работающих жителей гостиницы (большинство обитателей - дети и пенсионеры) пришлось уйти с работы после предупреждения правоохранительных органов, нагрянувших с проверками московских коммерческих палаток.

Из последствий проверок, привычных для обитателей "Туриста", потеря работы -одно из самых безобидных. Мария Атоян, плача, рассказывала, что ее сын месяц пролежал в постели после очередной проверки. Теперь престарелая женщина решила не выпускать 37-летнего сына из гостиницы и сама работает дворником и фасовщицей в магазине, чтобы прокормить семью. Или: за 10 дней, что у Нелли Туриной гостил сын, работающий на Сахалине, ОМОН являлся с проверкой дважды, и Турина прятала "нелегального" сына в туалете.

 

Кому это надо?

Правозащитник Андрей Бабушкин произвел некоторые вычисления на основании разговоров с людьми, приходящими на прием в Московский исследовательский центр по правам человека. У него получилось, что каждый из 7,5 миллиона взрослых жителей Москвы подвергается проверке документов в среднем три раза в год. Исходя из того, что в Москве 100000 милиционеров, работающих по 200 дней в году. Бабушкин заключил, что 1000 сотрудников милиции весь год занимались исключительно проверкой паспортов. В 1995 г. посредством проверки документов милиция выявила 150 нарушителей, или по одному нарушителю на каждые семь милиционеров. Бывший депутат Моссовета Бабушкин утверждает, что специально занижал цифры, так что ошибиться мог только в пользу милиции.

- Из всех способов потратить деньги, чтобы как-то выявить преступный мир, выбран наименее эффективный, - подводит итоги Бабушкин. - Лучше было бы выбросить деньги на улицу и проверять тех, кто подбежал их собирать: среди них, вероятно, было бы больше преступников.

Традиционный московский аргумент об угрозе преступности сомнителен не только с точки зрения эффективности прописки. Любимый конек московской милиции - количество преступлений, совершаемых приезжими. На пресс-конференции 21 февраля глава МУРа заявил, что "выходцы с Кавказа" виновны в большинстве столичных преступлений. Это, наверное, его личное наблюдение, так как подобной статистики в ГУВД Москвы нет.

В 1995 г., согласно сведениям ГУВД, каждое третье преступление в Москве совершено приезжими вообще, а каждое пятое - приезжими из других регионов России. Звучит впечатляюще, если не учитывать, что каждый день в Москве находится столько же приезжих, сколько жителей. Соответственно приезжие совершают преступления в три раза реже.

Из чего определенно следует, что в интересах снижения криминогенности логично лишить прописки всех москвичей, а столицу заселить приезжими. Или же, предвидя то, что, поселившись, приезжие могут "испортиться", объявить Москву нежилой территорией, вокруг которой создать "черту оседлости". А в Москву пустить беженцев и вынужденных переселенцев, которые нарушают закон меньше всех.

Второй аргумент московских властей в защиту строгих правил регистрации, в особенности денежного сбора, то, что, как выражается ведущий специалист департамента муниципального жилья Вениамин Орлов, "квартира не в чистом поле находится. Граждане пользуются услугами - и поликлиниками, и транспортом". Судья КС Гаджиев,  правда, отмечает, что деньги, собранные таким образом, поступают не в целевой фонд на нужды городской инфраструктуры, а в общий городской, и то, что они действительно используются на инфраструктуру - далеко не очевидно. Некоторые правозащитники предлагают ввести сбор с новорожденных, которые тоже ничего не внесли в обустройство города. (Орлов, кстати, согласился, что это неплохая идея.) А депутат Московской думы Александр Крутов,  известный борец с пропиской, предлагает платить тем, кто покидает город и прекращает использовать его инфраструктуру. Факт же остается фактом: приезжие вносят вклад в экономику города, в особенности если они проживают в нем законно.

Коронный московский аргумент - опасность наплыва приезжих, претендующих на муниципальное жилье. Даже ярые противники прописки, такие, как депутат Крутов, защищают санитарную норму с пеной у рта, демонстрируя тем самым, что все москвичи, вне зависимости от политических и философских воззрений, равно испорчены квартирным вопросом. Тут можно предлагать, как, скажем, Арутюнов, закрыть очередь на муниципальное жилье для "новых" москвичей. Можно заметить, как замечает Кононов, что регистрация не должна быть связана с правом на жилье. А можно спросить: что мне мешает, воспользовавшись правом прописывать ближайших родственников на свою площадь, сегодня зарегистрировать себя, а завтра - маму, папу и семерых братьев?

- Ну, есть всякие аргументы - и за московские правила, и против, - удрученно вздыхает ведущий специалист Орлов.

- Ни одного убедительного аргумента "за" не было, нет и трудно себе представить, - утверждает Арутюнов.

Зато есть полуторавековая привычка и полная уверенность, что отказ от нее приведет к катастрофе - пусть и непонятно, к какой.

Источник: "Итоги",№"А",18.03.1996,