Авторскую рубрику "Париж Дельфины де Жирарден" ведет филолог и переводчик Вера Мильчина: Дельфина де Жирарден (1804—1855) – французская писательница (поэтесса, романистка, драматург), жена Эмиля де Жирардена, который в 1836 г. основал газету “Пресса” -- первую газету, где в большом количестве печатались рекламные объявления и романы с продолжением (“романы-фельетоны”), что позволило существенно увеличить тираж и уменьшить цену. Под псевдонимом “виконт де Лоне” Дельфина в течение 12 лет (1836—1848) вела в газете мужа еженедельную колонку светской хроники – блестящий образец той салонной беседы, которая во Франции из бытового феномена превратилась в явление высокой культуры. Колонки Дельфины де Жирарден – предшественницы современных газетно-журнальных “светских хроник”, однако изящества, легкости и остроумия у “виконта де Лоне” было куда больше, чем у большинства сегодняшних торопливых хроникеров. Очерки Дельфины де Жирарден – это “история повседневности”, написанная по свежим следам, это изображение парижского света в самых разных его проявлениях – от балов и театров до культурных сенсаций и литературных слухов – не глазами позднейшего историка, а глазами умного и проницательного современника. У историка есть, конечно, много преимуществ: он больше знает, он вооружен новейшими научными методами. Но зато ему не достичь той живости сопереживания, того знания атмосферы, того понимания подтекстов, которыми наделен современник. Это хорошо видно при сравнении мемуаров и исторических трудов, посвященных недавней современности: одни достоинства – у исторического исследования, например, о войне или революции, и другие – у свидетельства современника, особенно если современник этот достаточно тонок и умен. Но очерки Дельфины де Жирарден не только дают нам возможность увидеть Париж 1830—1840-х годов глазами умного очевидца (очевидицы?). Нередко они позволяют убедиться, что некоторые особенности быта большого города -- от невозможности найти порядочного мастера для ремонта до предновогодней толчеи в магазинах -- почти не изменились с тех давних пор. Разумеется, нет ничего банальнее, чем утверждение, что “всё уже было”. Но есть в этом и что-то утешительное: уж если у Дельфины де Жирарден были такие трудности с рабочими, может, и мы потерпим, когда мастера в очередной раз обещают прийти, но не придут?.. Мы публикуем выдержки из колонок Дельфины де Жирарден в подготовке и переводе Веры Мильчиной Книга готовится к выходу в издательстве Новое литературное обозрение. РУБРИКА ЗАКРЫТА
Следует заметить, что во время выслушанной нами достопамятной дискуссии все речи начинались одними и теми же словами: «Я желаю положить конец этим прискорбным намекам, и проч.» -- и все заканчивались этими самыми прискорбными намеками.
Не все понимают, какая дистанция пролегает между двумя состояниями: быть министром и не быть. Когда бы все это понимали, обнаружилась бы разгадка многих необъяснимых поступков, которые вы объясняете неутоленным честолюбием, а мы – святой наивностью.
Когда все эти достойные люди соединяют свой опыт и свои способности, когда они вносят в общую кассу свои таланты, они оказываются решительно неспособны управлять делами государства; в чем тут секрет? Быть может, в том, что эти дела их не волнуют.
Наконец, истощив весь запас любезных комплиментов, родственники и друзья удаляются, обмениваясь следующими репликами: «Какое убожество! – Настоящий склеп! – Прежняя квартира нравилась мне гораздо больше!»
Дети пяти--шести лет тоже не ангелы, но их забавы сравнительно безобидны; сломанный стул или стол легко починить; другое дело сорванцы сорока—пятидесяти лет; когда за дело берутся они, жди беды; мебель, которую ломают они, так запросто не починишь.
Через три месяца после свадьбы она обнаружила, что супруг ее принадлежит вовсе не к тому родовитому семейству, имя которого он носит!... что он происходит не из хороших Навуходоносоров, а из Навуходоносоров плохоньких. – Несчастная! Как мне ее жаль!