Айвазовский современен и потому, что оформил новые менеджерские отношения между художником и тем, кого в XX веке стали называть «потребителями» искусства. Шесть тысяч произведений за жизнь. Это техника быстрого письма, сеансы писания на публику и, как пишет Татьяна Карпова, «фирма, у которой есть эксклюзив, массовая продукция, а также нечто для желающих иметь осколок известного имени, но не имеющих много денег».

Тишину дворцовых залов вспарывают мелодии, клёкот, рокот и трели, издаваемые другими экспонатами-механизмами. Становится понятно, что никакого потребления музейных красивостей тут не случится. Главный экспонат выставки – ты сам.

"Я много работал с виртуальной реальностью и вообще с технологиями, которые делают человека частью выдумки, фикции. А в последние десять-двадцать лет я стал делать принципиально другую вещь — стал словно бы вскрывать ложь и выдумку с помощтю реальности, используя реальность как нож или ножницы, понимаете?" - говорит Морис Бенаюн

Начиная с 1960-х особенно сильной стала связь книжной иллюстрации с миром мультипликации. И там и там была территория, отвоеванная у официоза, открытая для экспериментов. Детская книга и анимация стали местом встречи поколения ранних модернистов с поколением модернистов послевоенных . Лаборатория московского концептуализма тоже во многом возникла в недрах детской книжной иллюстрации.

Различные мультимедийные жанры современного искусства Норвегии обитают в мастерских, более похожих не на Дома художников, а на сквоты или лаборатории в зонах джентрификации. В частности, они располагаются в бывших фабричных зданиях района Грюнерлокка. Там вообще всё очень похоже на наш ArtPlay или Винзавод.

Головин по сути предложил единый синтетический образ театрального пространства. Театральные работы других мирискусников часто были повествовательны и обозначали нейтральную обстановку действия, а декорации Головина были настолько органично встроены в происходящее на сцене, что будто транслировали в цвете, ритме и монтаже предметов и атмосферу пьесы, и звучание музыки.