Мы потратили первую половину XX века на то, чтобы перечеркнуть всю жизнь до революции, и посвятили конец XX века восстановлению этой же самой истории. Поколение следующего века, предпочло ту историю, где не перечеркивают прошлое, а принимают его и пытаются сохранить его хотя бы в виде музейных экспонатов.

Японский инженер, ответственный за строительство дороги, предсказуемым образом оказывается невротиком, садистом и наркоманом; высокомерный негодяй-полковник, презирающий «невежественных австралийцев», говорит с аристократически-манерным английским акцентом; а возлюбленная главного героя, конечно же, — пышногрудая блондинка с родинкой на верхней губе. Стереотипы множатся и отражаются друг в друге, создавая внутри романа эффект идеально обтекаемого...

Жильцы всю землю во дворе дома перепахали на грядки. Суп в то время варили даже из ботвы. Я помню, самой большой моей мечтой было то, чтобы в магазине дали довесок к хлебу. Довесок был для меня слаще сахара.

В 1932 году Памела Трэверс отправилась в Советскую Россию из чистого любопытства, и не по официальному приглашению, а по путевке Интуриста. В отличие от ее куда более именитых (и предвзятых) коллег, она слабо себе представляла, куда едет, и, возможно, именно поэтому написанная Трэверс книга сегодня оставляет впечатление более ясное и живое, чем принужденные, изобилующие недомолвками и самогипнозом воспоминания Роллана или Шоу.

Конечно, коммунальный быт накладывал свой отпечаток на человека. Жильцы буквально по минутам знали, сколько времени могут провести в местах общего пользования, а засидевшихся в сортире бесцеремонно просили поторопиться, чуть ли не срывая двери с петель.

Какой-то гигантский механизм, задуманный советской властью, был пущен в действие, не будучи еще достроенным, а учреждения, товарищества, комитеты были лишь винтиками этого механизма, а потому их в то время открывали и закрывали с молниеносной быстротой.