Казалось бы, все мысли и чувства блокадников были связаны с насущными делами и бытом. Дневник ленинградки дает нам удивительный материал о том, что там, в блокадном городе, люди находили силы вести дневники, думать. Было что-то такое, что было выше быта и заставляло не терять человеческий облик даже в самые тяжелые моменты.
Радио передавало новости с фронтов, в блокадном дневнике ленинградки немало записей, посвященных военным действиям и их анализу. Читая дневник, удивляешься, откуда столько сил, а главное интереса, чтобы помнить о военных действиях и даже записывать всё?!
В записи от 6 ноября 1942 года она подмечает разницу в менталитете русских и немцев. С одной стороны – немецкая аккуратность, точность и война по правилам, а с другой сплоченность русских, готовность постоянно работать и воевать, партизанская война:
«Техника, дисциплина, немецкая аккуратность и точность, ну мы, то в другом роде народ! На юге наши дела не важны. Геройски защищается Сталинград (бывшее Царицыно), но они идут к Грозному».
27 ноября 1942 года упоминает сообщение по радио о наступлении наших войск под Сталинградом: «Ночью было сообщение о продолжающемся наступлении наших войск под Сталинградом. Мы здорово их колотили, берем много пленных – налеты прекратились. Под Сталинградом наши войска продвигаются вперед. Может быть это начало конца – скорей бы!»
1 марта 1943 года сетует, что «на Ленинградском фронте что-то не двигаемся».
И вновь о военных действиях в тот же день: «Что-то на юге делается, перестали сообщать в последний час. Мы заняли Харьков, Ростов-на-Дону и продвинулись здорово!»
1 апреля 1943 года даже новость о захвате Харькова немцами уже не вызывает страха и паники. Она верит в победу, лишь бы только ее дождаться! «Немцы взяли обратно Харьков и другие города. Наше наступление как будто приостановлено. Ну да мы еще покажем! На Берлин был ужасающий налет англичан!»
В дневнике упоминается Большая земля и Дорога жизни, в записи за 6 ноября 1942 года читаем: «Часто теперь буду ночевать на службе, пока начальник в командировке на Большой земле. Так называли СССР – не оккупированная немцами, куда можно проехать только через Ладожское озеро пока водой, а потом наверно как в прошлом году будет “Ледяная дорога” или “Дорога жизни”, по которой было сообщение автотранспортом, пешком, можно еще конечно и летным способом».
Блокадница сообщает интересные подробности о становлении Дороги жизни в декабре 1942 года: «Будешь тут озабоченным: Ленинград отрезан, с большой землей сообщения через озеро пока нет, оно еще не замерзло, ледяной дороги нет. Ф. поехал, хотел пробраться, но его не пустили. Он рассказывал, что ледяную дорогу уже подготавливают, военные с той и с другой стороны пошли с санями, а много женщин нанято, что бы расчищать путь, но как мне сейчас говорил один приехавший с Ладоги: озеро посередине еще не замерзло. Только бы хватило продуктов для армии и оставшихся жителей города. Неизвестно как долго будет замерзать озеро, какая будет погода».
Во время войны нельзя не мечтать о спокойствии. Человеку, находящемуся на грани жизни и смерти, нужны элементарные мелочи, которых мы зачастую не замечаем и которые очень важны. В записи 7 ноября 1942 года она как раз описывает эти мелочи, которые когда-то были обыденными, а теперь стали желаннее всего на свете:
«Как я любила: придешь со службы домой часов в шесть, встречает милая моя мамочка со своей такой очаровательной улыбкой “здравствуй лапочка” говорит она; “Здравствуй котеночек или цыпленочек”, обнимет и поцелует. А потом она побежит на кухню к газовой плите, вмиг всё подогрето и на столе, мы сядем и едим, простую пищу ели, но питательную: молоко, масло было всегда, а летом овощи. Мамочка хорошо варила разные супы – вкусно… Если никуда не идем в гости или в кино, театр, концерт, в филармонию. Или я начну “музицировать”, или кто-нибудь придет. Так культурно, мирно, “порядочно” мы жили, после смерти папы в 30 году и вот теперь в 42 году – такой ужас!»
26 декабря 1942 года, в День Рождения её матери, она не может не вспомнить, как раньше праздновала его раньше: «Сегодня мамы день рождения! Как тяжело! Купила 200 гр. хлеба за 60 р. – вместо … кренделя, закуски и выпивки. Ай, страшно! Жутко! С ума можно сойти!»
Воспоминания заставляют страдать: «А на днях получила от Жени! Вспомнилось всё! Разбитая жизнь, тогда, а сейчас окончательно. Я так, “одна” на свете! Как к кому-нибудь привяжусь – так надо каким-нибудь образом расставаться!» (21 марта 1943 года).
Только во сне ей удавалось забыть обо всем и на секунду вспомнить, как она раньше была счастлива. 22 января 1943 года она пишет о сне, уведенном накануне 18 января – прорыва блокады Ленинграда: «На днях видела сон: гуляла с мамой по горам и лесам, она мне показывала красивые виды и говорила: смотри, как прекрасна природа, как хорошо жить, какое чудное солнце. И мы зашли в булочную, где полно товара. Я смотрю на прилавке под стеклом лежат слоеные подковочки, облитые сахаром с вареньем. Как мне захотелось ее съесть. А мама с любовью на меня смотрит и говорит: “да очень просто – купи ее за 10 коп.”. Я вынула 10 коп. серебром и мне подали ее, как что-то само собой разумеющееся. Я ее ела с наслаждением, смакуя. И проснулась. Этот сон я видела накануне известия о прорыве блокады».
Все сны в основном напоминают об ушедших близких, а голод не дает покоя: «Ночью мама снилась и чудные калачи, я их ела и чувствовала их вкус. Теперь мы едим во сне и чувствуем вкус, а когда мы были сытые – то в сновидениях вкуса обыкновенного не ощущали».
Из записи от 10 декабря 1942 года видно, что она не теряет веры в благополучный исход: «…хочу знать, чем все кончится, дожить бы до этой счастливой минуты, когда узнаем, что мир. Какая это будет счастливая минута! Хочется хорошо попитаться, отдохнуть где-нибудь в санатории или в доме отдыха, получить, наконец отпуск, а то 2 г. без отпуска – трудновато! Хотелось бы, что бы все приехали обратно в Ленинград и повидать всех, хотя многие потеряны навсегда. А сейчас в личной жизни только пустота, мрак и такая невыносимая жизнь».
Блокадница представляет счастливую жизнь после войны, а еще только 14 ноября 1942 года:
«Жизнь стала бы улучшаться, вернулись бы уехавшие – какие радостные встречи! Сколько работы было бы после войны! Налаживалась бы жизнь! Какое это было бы счастье! Америка помогла бы продовольствием и другими товарами! А блокада Ленинграда была бы снята! Даже это было бы так много! Но… что-то не получается ничего! – Нет, если бы кончилась война! Какое это было бы счастье!»
Несмотря на блокаду, голод и страшные муки у нее не пропало желание жить: «Как-то я вынесу все это, а хочется жить и узнать чем все это кончится, хочется повидать своих!» (26 января 1943 года).
Надеется на конец войны: «Кругом гибель, истребление! Но мужество… и оптимизм. Когда это всё кончится! А пора кончать, уже силы у людей, терпение истощены! Но... мужество. Всему бывает конец, и хорошему и худому!!!!» (1 апреля 1943 года).
Прорыв блокады 18 января 1943 года – это долгожданный праздник: «Ура! Блокада Ленинграда прорвана, войска Л. фронта и Сев. армия соединились, нами взят Шлиссельбург, Синявино и др.пункты. Всю ночь пели и играли по радио, после сообщения в последний час Ворошилов говорил по радио… Везде флаги! Все поздравляют друг друга!»
Дневник неизвестной блокадницы является ценным источником изучения блокадного быта ленинградцев. Хотя, имя автора дневника, по-прежнему неизвестно, анализируя содержание дневника, удалось многое узнать о ней.
В блокадном дневнике содержатся сведения о налетах и обстрелах, даются описания бомбежек и налетов на район. В дневнике есть описание разрушения здания Управления Балтийским флотом («красного здания») на Межевом канале, 5, сохранившегося до наших дней. Этих подробностей больше нигде не встречается.
Нам, конечно, хотелось узнать как можно больше об авторе дневника. Из записей и других материалов удалось установить дату рождения неизвестной женщины, местоположение ее службы (Межевой канал, 5), организацию, в которой она работала (Жилищно-коммунальный отдел Балтийского Морского пароходства). Примерный район, где она жила (район Технологического института), маршрут трамвая, на котором блокадница ездила с работы (трамвай № 9), столовую, где она питалась (это столовая № 12 Октябрьского района), и ряд других сведений.
Мы пока даже не знаем ее имени, но мы знаем, чего стоило ей не погибнуть в эти страшные годы. Она не сдавалась, терпела все тяготы блокады и выживала изо всех сил!
Она пережила блокаду, после войны продолжала, работать в порту. Последние записи в дневнике сделаны в 1946 и 1947 годах. Как сложилась ее дальнейшая судьба, как оказался дневник в коммунальной квартире на Благодатной улице, неизвестно. Но самое важное, что ее голос говорит с нами из блокадного Ленинграда, и она не забыта.
4 октября 2016 года Минюст РФ внес Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».
Мы обжалуем это решение в суде
