06.09.2017 | Театр

Зритель в десяти комнатах

Зрители берлинского фестиваля Theatertreffen стали частью тотальной инсталляции «Пограничные процессии»

Это звучит зачастую скучно и наукообразно, когда кто-нибудь пытается объяснить, что такое «иммерсивный театр» и чем он отличается от обычного. Часто это еще и процесс довольно вымученный – зрители бродят по разным помещениям, трогают (или не трогают) экспонаты руками и, следуя указаниям и инструкциям, пытаются при этом почувствовать себя свободными.

Случай с дортмундскими «Пограничными процессиями» (Die Bordeline Prozession), попавшими в десятку лучших постановок фестиваля Theatertreffen, не такой. Он вообще особый. Эксперимент, на который решились режиссер Кэй Вогез и драматурги Дирк Бауман и Александр Керлин, касается даже не актеров, которым предложено существовать в экстремальном режиме трехчасового нон-стоп шоу на гигантской территории 10-комнатного дома, сколько зрителей, которым дай бог успеть охватить взглядом все, что почти одновременно происходит и внутри дома, и снаружи – на автобусной остановке, у пивного ларька и в припаркованном тут же автомобиле. И еще на расположенных на крыше дома экранах – там параллельное онлайн-повествование, то зеркальное происходящему в реальности, то смонтированное в стремительные видеоклипы или лихорадочные сводки новостей из невидимых горячих точек дома. В зависимости от того, где сидишь, только из этих «теленовостей» и можно узнать, что кого-то мочат в джакузи, насилуют в машине или лупят прикладом по голове прямо на улице.

Главное правило на случай панической атаки озвучивают сразу: «Тут не о чем думать, но есть что воспринимать». Это расслабляет, настраивая на присутствие здесь и сейчас, что (как знает всякий, кто хотя бы раз пытался последовательно применить этот буддистский принцип на практике) не так-то просто. Но здесь почему-то получается. Приостановить мозговую активность, для начала ее активировав, и погрузиться в процесс наблюдения как в медитацию – как будто задача этого невероятного зрелища, состоящего из сотен картинок и эпизодов когда заурядной, когда сюрреалистичной жизни.

Мужчина чистит лук, бросает в кастрюлю и долго сосредоточенно давит его руками. Женщина умирает в своей постели в окружении семьи. У кого-то эпилепсия, кто-то просто принимает душ. Зарисовки с участием 23 постоянно переодевающихся перформеров затягивают как домашние фотодрамы Грегори Крюдсона: мы видим даже не истории, а их ракурсы, отголоски, случайные пересечения. Когда кто-то покидает отведенную для него территорию и переступает порог другой комнаты и чужого сюжета – сразу выглядит захватчиком, пришельцем, как не пойми откуда взявшийся астронавт, плывущий в изумлении по дому, как по отсекам космического корабля.

Речь о том, гласит подзаголовок проекта, «что всех нас разделяет». Это не только комнаты, страны и убеждения. Это еще и точка зрения, которую зрителей (часть сидит на трибуне по одну сторону дома, часть – по другую) в процессе трижды просят поменять. То есть перейти на другую сторону инсталляции. Что выглядело бы символично, если бы не было равно функционально и бессмысленно. Повтора не будет. Все уже изменилось, и на другой стороне историю не переиграют специально для вас. На той стороне, с которой вы ушли, тоже уже все изменилось. Можно было и не уходить.

Подобно тому как фазы покоя неизбежно предшествуют тут периодам активности, «мир» первой части сменяется «войной» второй и завершается фарсом третьей – вторжением на территорию дома армии Лолит мужского и женского пола в одинаковых голубых платьицах, принимающих перед камерами соблазнительные позы.

Эссе новейшего берлинского анархиста Йонатана Мезе «Лолитизация тотального искусства» не единственный текст, который тут звучит. Мысли и афоризмы самых разных авторитетов озвучивают «Пограничные процессии». Ничего не добавляя, ничего не объясняя, ничего не меняя. Это все бла-бла-бла. Фон существования. Интеллектуальная трескотня. Слова. К финалу на них уже не обращаешь внимания, обучаясь наконец присутствовать в этом перенасыщенном информацией пространстве как-то иначе. Не пытаешься уже все понять, связать и оценить. Просто погружаешься. Следишь за губами, ловишь детали, смотришь куда не показывают. Становишься бдительным, как охотник. Присутствующим. Ура, наконец, неотделимым. Частью целого, деталью всего. Как режиссер Кей Вогез, все три часа находящийся в движении, – он сопровождает тележку с кинооператором, объезжающую дом по кругу, и возглавляет несколько раз проходящую по краю инсталляции процессию. Она похожа на похоронную. Песня, которую актеры при этом поют, сидит в голове еще долго, как весь этот удивительный даже не театральный, а жизненный опыт.

Источник: «Ведомости» , 16.05.2017,