Автор: Анастасия Шеварова, на момент написания работы ученица 9 класса гимназии №12 г.Долгопрудный Московской области. Научные руководители Д.Г.Шеваров, Н.В.Петрашова. 3-я премия III Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал
Глава 7. Послевоенные годы.
Год 1953. Смерть Сталина
Вспоминает прадедушка Леня:
Когда умер И.Сталин, мне поручили снять фильм «Урал в трауре». Документальный фильм о тех трагических днях прощания с вождем.
Были мобилизованы все операторы. Все до единого, даже столичные, оказавшиеся в наших краях в командировке. Съемки по всему Уралу вплоть до Салехарда... Надо сказать, зрелище всеобщего людского горя было ошеломляющим. На долю оператора И.Косицына выпало снимать на площади Пятого года. Сюда стихийно стекались многочисленные потоки горожан, чтобы слушать Красную площадь – трансляцию похорон.
Душевное потрясение было так велико, что люди не замечали кинокамеры. Казалось, будто объектив упирается в их окаменевшие лица. А как жутко было потом, в темноте кинозала слышать стоны бьющихся в припадке старых солдат.
Пройдут годы... Имя Сталина, наверное, сохранится и в новых энциклопедиях и с новыми эпитетами: коварный убийца, палач своего народа...
Оттепель: шестидесятые годы
Вспоминает папа:
Мы родились в шестьдесят втором. Нас было около пяти миллионов – детей, родившихся в Советском Союзе тридцать лет назад. Мальчишек было меньше половины. Ребята нашего призыва восьмидесятого олимпийского года угодили в первые «афганские» гробы.
А задумывались мы не для окопов. И вообще совсем, совсем для другой жизни. Задумывались мы в большинстве своем счастливо и весело. Тогда нам всем ужасно везло: Гагарин не наступил на шнурок, Хрущев с Кеннеди не нажали проклятые ядерные кнопки. Карибский кризис кончился нашими младенческими криками по ночам, отцовской бессонницей и протестами соседей по коммуналке.
«Главное, чтобы человек был хороший». Ценность хорошего человека была бесспорна. Это уже потом будет сказано, что хороший человек—не профессия.
«1962 год – первый год борьбы за осуществление великой программы развернутого строительства коммунистического...»
– Ура-а-а! – кричали под окнами роддомов наши отцы, братались друг с другом, пили напитки, подобающие такому случаю…Я родился под утро в понедельник.
Во вторник газеты вышли под шапкой: « В добрый путь, кубинские братья!» В Кремле тогда прошел митинг советской и кубинской молодежи. Что было еще в тот понедельник? ЦК принял постановление о мерах по увеличению добычи рыбы, а советское правительство выступило с заявлением: прекратите, господа американцы, ядерные взрывы на большой высоте. Первые мои дожди, как я узнал недавно, были, несомненно, радиоактивными.
Свою обреченность на шестидесятые годы я понял задолго до того, как «шестидесятников» стали сперва канонизировать, а потом разоблачать.
Снег идет, снег идет... Любимый образ шестидесятых. Снег и свечи. Из мокрого снега шестьдесят второго года наши родители лепили свои надежды и нас, маленьких.
Приговор шестидесятникам вынесли профессиональные насмешники. Они кричали: «Либеральные иллюзии!..» «Конформисты!..» «Захотели коммунизма с человеческим лицом!» В шестидесятых была особая тайна, неподвластная насмешникам.
В том году как-то вдруг поняли, как хорошо просто жить, какое это веселое занятие, если никто не мешает. Паустовский писал в зарубежных заметках: «Рядом с нами щелкали бичи ветурино. Мы пили вермут и всякие вина, пахнущие чуть горьковато…» О, эти фразы звучали не слабее, чем солженицынское «молотком об рельс у штабного барака».
Шестьдесят второй – это визборовское «Спокойно, дружище, спокойно! У нас еще все впереди...» Но там уже было про «предстоящие войны» и провидческая концовка: «Уже изготовлены пули, что мимо тебя просвистят...»
Вспоминаю я:
Дедушка и космонавты
В шестидесятые годы мои дедушка и бабушка работали на Алтае после окончания факультета журналистики. Газета называлась «Молодежь Алтая». Именно в алтайской степи будут приземляться первые советские космонавты. Ю. Гагарин, Г. Титов и В. Терешкова.
Мой дедушка – репортер в первые же часы после приземления Гагарина разыскал учительницу первого космонавта, Ольгу Степановну Раевскую. О ней и о школьных годах Гагарина рассказывают материалы «Мой Юрка» и «О мерзлой картошке...» Так случилось, что в ту минуту, когда Москва объявила по радио о полете Г. Титова, дедушка был в гостях у его родителей. Он разделил с ними радость и гордость за сына, сделал первые фотографии счастливых родителей. У дедушки есть обгоревший кусочек от капсулы В. Терешковой. Дедушка встречал и ее.
Глава 8. Конец XX века
Год 1988- 89. Время надежд.
Вспоминает мама:
В конце 88 года в обществе был какой-то небывалый подъем. Шла подготовка к выборам народных депутатов. В Вологде, где мы тогда жили, все происходило очень живо и весело.
Дискуссии, митинги — во всем хотелось участвовать, несмотря на то, что я уже ждала Верочку. На пятом месяце я бегала по заводу, где работала в многотиражке, с мегафоном и агитировала рабочих голосовать за «своего» кандидата. А темными вологодскими вечерами мы с папой на пару клеили на заборы листовки с программой этого самого кандидата. Фамилии не называю, ныне это имя довольно известно в политических кругах. Кандидат был молод, худ, подтянут, ему очень шла военная форма. Его популярность с нашей помощью том числе, росла не по дням, а по часам. Конечно, наш кандидат победил. А потом был съезд народных депутатов, я ходила гулять с коляской, с огромным животом и прижатым к уху радиоприемником. Этому никто не удивлялся, потому что все боялись пропустить хоть слово, сказанное с трибуны. Когда родилась Верочка, я не бросила «нашего» депутата, целый год вела его переписку абсолютно бескорыстно. Тогда никакие помощники еще не оплачивались. Депутат быстро шел в гору, много выступал, приобрел солидность... Сейчас он «большой человек». С тех пор мы не виделись.
Год 1990. Реформы.
Вспоминает Ксюша, папина сестра. Отрывки из дневника
Май 1990. Народ скупает все, что можно долго хранить: масло, крупу, лапшу, муку и пр. Если с первого июля повысят цены в 2-3 раза, то многие опустятся за черту бедности, в том числе и мы.
Сначала Витя купил 2 кг муки 2 сорта, а мама – майонез и несколько бутылок подсолнечного масла. Больше ничего не успели. Решили поскорее купить всякие насущные вещи. Вопрос только в том, где взять.
26 мая. В «юбилейке» («Юбилейный» – название гастронома в Свердловске. – примечание автора) осталось: маргарин, сухари, дробленый рис, чечевица, зеленый чай. Прочее – вроде икры из лука – я не упоминаю.
8 августа. Недавно к нам приходили беженцы. Докатились, значит, и до Урала. Как выяснилось, турки-месхетинцы, из Узбекистана. Муж и жена с детьми, один, ровесник Митюши и девочка постарше. Дали им одежки для маленького, одеяло шерстяное, червонец...
1 октября. Дефицитом стали яйца. Труднее стало купить хлеб. Тканей нет никаких вообще. Скоро будут талоны на водку. На колбасные талоны сейчас и кура, и котлеты, и еще что- то...
12 октября. Я поддалась массовому психозу (а может, это народная мудрость) и покупаю все, что увижу.
3 ноября. Народ запасает продукты. Все тащат капусту в огромных количествах, точно кролики. За колбасой – смертоубийство. В «широком ассортименте» – турецкий чай и зеленый кофе. Сегодня «оторвали» в центре пряники.
Сегодня была панихида на Ипатьевском пустыре, но мы опоздали. Белый крест, у него цветы и свечки горят.
Год 1991. Августовский путч
Вспоминает мама. Волгоград.
Утром включила телевизор – что-то случилось с программой. Сплошное «Лебединое озеро». Вспомнились многочисленные траурные дни похорон генсеков. Потом пресс-конференция Янаева и его трясущиеся руки. Около десяти проснулся телетайп. Редакция передала что-то совершенно запредельное. Смысл был такой: в случае опасности уходить в подполье и передавать информацию в газету любым способом. Короче, держаться до последнего патрона. С трудом по телефону прорвались в Москву: первая фраза, которую сказали на том конце провода: «Ребята, у нас тут кругом танки...»
Телефон нашего корпункта «службы» слушают, не скрываясь. Слышно, как кто-то сопит, все трещит и булькает. Папин шофер отказался ездить по редакционным делам, они впервые поругались.
Он целиком за ГКЧП и говорит, что журналистов надо убивать первыми. Дима спросил: «Что и в меня Вы готовы стрелять?» А он ответил, что готов. Мамы, с которыми мы вместе выгуливаем детей, резко перестали звонить нам по телефону. И вообще тишина такая непривычная. Звонил Дима Королев, он мотается по городу, собирает народное ополчение.
Вспоминает бабушка Зоря:
Дима с Наташей печатают обращение Ельцина и как-то умудряются прикреплять в витрине книжного магазина. Волгоградские печатники готовы печатать «Комсомолку». У нас в городе спокойно, везде висят листовки с ельцинским обращением.
4 сентября. Депутаты нашего горсовета приняли решение о переименовании города. Теперь мы не свердловчане, а екатеринбуржцы.
Год 1994-1995. Война в Чечне.
Рассказывает мама:
Когда началась первая чеченская кампания, я работала в отделе писем газеты «Комсомольская правда», вела рубрику «Если вы потерялись на этой Земле». Мы начали получать страшные письма практически сразу. Письма эти были от матерей, жен, сестер солдат, которые воевали там.
В каждом письме был один стон и вопль: нет вестей, ничего не знаем, помогите найти...
Военные вели себя странно: на письма и запросы не отвечали, «Горячая линия» Министерства обороны была хронически занята. Опубликовать на страницах газеты удавалось малую толику писем. Но и от этого было мало пользы. Матерей начинали осаждать разные проходимцы: выпрашивали денег на выкуп, на билет, на одежду... Эти истории мне не забыть. Вот мальчик Саша из Петербурга. Десантник из Псковской воздушно-десантной дивизии. Служить оставалось несколько месяцев. Зная сына, мать съездила к нему в часть, чтобы вымолить обещание не ездить в Чечню. Обещания Саша не дал. Мать, Галина Васильевна, искала его больше года. Надеялась, что в плену. Находились «добрые люди», которые вызывались помочь, естественно, за деньги, и пропадали...
В конце концов, нашли тело в Ростове, в лаборатории Щербакова. Саша сгорел в танке в Новогоднюю ночь. Но другие матери завидовали этим женщинам, потому что они хотя бы сумели похоронить сыновей. У многих не было даже и этого: мальчики пропали бесследно... Помню случай, как две семьи затеяли тяжбу... из-за могилы. И те, и другие родители были уверены, что именно их мальчик лежит в ней.
Большая часть писем, полученных нами, вышла потом в «Книге памяти», выпущенной «Комсомолкой».
Заключение
Очень трудно писать учебники. Самое трудное – отобрать факты. Поначалу, читая рукописи, я отобрала гораздо больше. Потом поняла, что необходимы сокращения. Еще мне хотелось сохранить «голоса», неповторимый стиль моих родных.
Теперь я понимаю, что моя работа далеко не закончена, есть еще многое, о чем нужно рассказать и написать.
