Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

19.01.2006 | Колонка

Сами усамы

Торжество религиозной самодеятельности

Подводя итоги 2005 года, лидеры ведущих религиозных объединений России дружно отрапортовали, что в подведомственных им организациях все в порядке, религиозная ситуация в стране стабильная и в будущем не сулит больших проблем. Отчет таким образом плавно перешел в прогноз. Но даже если предположить, что в подведомственных им организациях действительно царит порядок, само по себе это вовсе не гарантирует стабильности.

Религиозные радикалы, все чаще сбиваются в самостоятельные стаи и стайки. По понятным причинам, особенно заметны радикалы исламские.

Слово «джамаат» (от арабского джамаа - община) стало известно практически всей стране. Так именуют себя группы мусульман, которые собираются для совместных молитв и изучения Корана. От официального ислама они часто дистанцируются. В них нередко зашкаливают экстремистские настроения. Президент Путин даже предложил отказаться от употребления самого слова в контексте террористической деятельности (бандиты, мол, и есть бандиты, зачем употреблять религиозные термины), но суть дела от этого не меняется. Популярность джамаатов среди радикальной мусульманской молодежи вряд ли иссякнет, если их станут называть ОПГ.

Самодеятельный радикализм не ограничивается одним исламом. В православии он не приобретает экстремистских форм, но тоже дает о себе знать.

Движения типа Союза православных граждан или «хоругвеносцев» не декларируют своей независимости от церкви (у них есть духовники из числа сочувствующих священников), однако тоже претендуют на самостоятельность. С исламскими радикалами их объединяет главное - стремление превратить религию в средство политической борьбы.

Об этом глубинном сходстве свидетельствует хотя бы то, что они внутренне зависят друг от друга. Разрушительная энергия одних усиливает громогласный пафос других. Срабатывает эффект резонанса. Радикалов от религии, слава Богу, не так много, хотя они изо всех сил пыжатся, пытаясь придать себе грозный и могущественный вид.

Но существует и другая разновидность людей, пользующихся набором «сделай сам» в духовной сфере. И их так много, что они доминируют в социологических опросах. Речь идет о публике, которая на вопрос о религиозной принадлежности четко отвечает: православный, мусульманин, иудей, но затем выясняется, что ни в церковь, ни в мечеть, ни в синагогу они либо не ходят вообще, либо ходят крайне редко. И отождествляют себя с тем или иным вероисповеданием по национальному или культурному признаку. С этого начинается их религиозная самодеятельность, этим же чаще всего и заканчивается. Недаром, в православных храмах таких людей в шутку именуют «захожанами», а не прихожанами. Налаживать более близкий контакт с религиозными институтами они не стремятся. «Захожан» вполне устраивает собственное простенькое сооружение, будто выполненное из детского конструктора «Лего». Оно помогает им чувствовать себя «такими, как все», удовлетворяя конформистские запросы.

Вопреки очевидным отличиям радикалов и «захожан», их связывает гораздо больше, чем кажется. И те, и другие являются порождением секулярного общества. Радикалы возникают на волне протеста против него, «захожане» его пассивное следствие.

Формально Россия по-прежнему поликонфессиональная страна, но религиозная принадлежность в ней не играет той роли, что столетие назад. Тогда православные по большей части были, а не слыли православными, а мусульмане не слыли, а были мусульманами. И слова религиозных лидеров не были для них пустым звуком. Однако при обострении религиозных конфликтов конфессиональная идентификация «захожан» усиливается. Они начинают чувствовать себя не просто русскими, но православными и не просто чеченцами, а мусульманами.

Религиозные лидерам крайне сложно контролировать эту массу людей, поскольку она имеет смутные представления о религии, к которой номинально принадлежит. Такая вещь, как религиозное послушание, им неведома, и они не испытывают особого доверия к руководству, о котором знают лишь понаслышке.

Стихия торжествует. Религиозная самодеятельность отнюдь не является сугубо российским явлением. Это происходит тогда, когда секуляризация проникает в религиозные институты, и священники, раввины и муллы превращаются в чиновников от религии, а их паства вынуждена самостоятельно устраивать свою духовную жизнь.

Часто религиозные деятели вполне отдают себе в этом отчет и пытаются направить самодеятельность в традиционное русло. Например, остро осознающие утерю связи церкви с миром католики возродили в Италии общинное движение. Когда Иоанн Павел II в конце прошлого века встретился с новыми движениями и общинами на площади Святого Петра, тем самым официально подтвердив их право на существование, их число достигло 256. Движения помогают людям, избравшим мирское призвание, осуществить в своей жизни евангельские идеалы.

В России пока преобладает другое. Религиозные лидеры увлеченно занимаются упрочением положения подведомственных им институтов. Для большинства отечественной публики проведение саммита религиозных лидеров (а именно такой саммит планируется в Москве по инициативе РПЦ в июле этого года) кажется тем же самым, что и встреча глав государств на высшем уровне.

Но президенты и премьеры проводят политику своих государств, и достигнутые ими договоренности, как правило, этими государствами выполняются. Религиозные лидеры, как партийные бонзы на исходе советского лихолетья, могут докладывать о росте числа членов, которых и по большим праздникам не увидишь в храме, и рапортовать о стабильности, но самодеятельная стихия все равно будет подрывать ее изнутри. Лидеры могут бесконечно договариваться о межрелигиозном мире, но верующие, оказавшиеся во власти иных сил, вовсе не станут от этого лучше относиться друг к другу. Они сами усамы.



Источник: Газета.Ру, 11.01.2006 (раздел "Комментарии"),








Рекомендованные материалы



Шаги командора

«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.


Полицейская идиллия

Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»