15.07.2014 | Колонка / Религия

Обиженные историей

О том, куда приводят мечты о мировом халифате

Одна из исламистских группировок, воевавших в последние годы в Ираке и Сирии, объявила о создании халифата на территории этих государств. В принципе, ничего неожиданного не произошло. Само ее название «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) предполагало подобный сценарий. А если учесть, что в историческое понятие Леванта входит не только Сирия, но и как минимум Ливан с Палестиной, амбиции у исламистов очень большие.

Правда, размеры группировки невелики, но то, что ей в считаные дни удалось взять несколько крупных городов на севере Ирака, говорит само за себя.

Что же движет этими отчаянными людьми?

Прежде всего — желание восстановить историческую справедливость: разумеется, в том смысле, в каком они ее понимают. А понимают они ее так: рухнувшая почти сто лет назад Оттоманская империя включала в себя и Ирак, и Левант, и много чего еще, но коварные колониальные державы расчленили поверженного гиганта, произвольно навязав мусульманам нынешние границы.

А посему их следует перекроить. Особенно границу между Сирией и Ираком, возникшую в результате тайного сговора двух дипломатов — британца Марка Сайкса и француза Франсуа Жорж-Пико. Исламисты не поленились разворотить участок границы бульдозером и выложить триумфальные фотографии в интернет.

Вам это все ничего не напоминает? Мне — да. Именно пафос борьбы за попранную историческую справедливость питает сепаратистов Донецка и Луганска, ностальгирующих по величию империи советской, а кто и по российской. Конечно, люди, обиженные историей, встречаются повсюду. Но когда чувство обиды становится идеей фикс, эта публика начинает представлять опасность для окружающих.

На Ближнем Востоке это явление имеет свою специфику. Ностальгия по великому прошлому нацелена здесь на возрождение халифата — исламского государства на пике своей наступательной мощи.

Но даже в те счастливые для мусульман и печальные для их соседей времена идея халифата была полна внутренних противоречий. Взять, к примеру, кровавый конфликт между суннитами и шиитами, зародившийся вскоре после смерти пророка Мухаммеда и связанный с борьбой за его политическое и духовное наследие.

За прошедшие столетия конфликт нисколько не угас.

Вначале шиитско-суннитское противостояние сыграло на руку исламистам ИГИЛ. Нынешний премьер Ирака шиит Нури аль-Малики не сумел или не захотел наладить нормальные отношения с иракскими суннитами после ухода американских войск. Те возмутились и стали переходить в открытую оппозицию к режиму.

Именно их поддержка и помогла стремительному прорыву исламистов (также суннитов) из Сирии в Северный Ирак. Но это вовсе не значит, что альянс окажется долговечным. До своего конфликта с аль-Малики сунниты сражались с «Аль-Каидой» Ирака и помогли американцам разгромить ее. Но остатки группировки перебрались в Сирию, именно из них и сформировалась нынешняя ИГИЛ.

Сейчас ее интересы совпали с интересами разочарованных иракских суннитов, но что будет завтра, сказать не может никто.

Вся эта чехарда стремительно сменяющих друг друга военных альянсов объясняется не только изощренностью политических интриг, которыми славится Ближний Восток (куда там Макиавелли), но и вещами более глубокими. И прежде всего — самой природой современного исламизма и, главное, его ролью внутри ислама.

Исламизм — это радикальная форма антизападнических, антисекулярных и антиглобалистких настроений, характерных и для современного ислама в целом. В этом его сила и популярность в мусульманской среде. И не стоит из соображений политкорректности закрывать на это глаза.

Но эта популярность соседствует с определенным разочарованием. Объясняется оно тем, что исламизм парадоксальным образом сам является следствием секуляризма и глобализации.

Ведь это продукт крайней политизации ислама, и религия в нем служит лишь средством для осуществления сугубо политических целей. Что не может не настораживать более традиционных верующих, бросая вызов их приверженности привычному укладу и вековым обычаям. Эта разница ощущается ими без всякой богословской рефлексии на бытовом уровне. Поэтому отношение к исламистам тех же иракских суннитов пронизано подозрительностью и легко меняется под влиянием политических обстоятельств.

Примерно так же обстоят дела и с антиглобализмом исламистов. Да, они против глобализации под предводительством Запада, но ничего не имеют против собственного лидерства в этом вопросе.

Грезы о мировом халифате — это не что иное, как стремление к глобализации, но в ее «истинной» исламской форме. И это не может не вступать в конфликт с национальными чувствами мусульман, причем как суннитов, так и шиитов.

Иракского премьера аль-Малики упрекают в том, что он марионетка в руках шиитского Ирана. Но тот настаивает на своей арабской (иракской) идентичности и хвалится тем, что за долгие годы изгнания в Иране, где он прятался от гнева Саддама Хуссейна, так и не выучил фарси. Понятно, что иракцы и сирийцы с таким национальным самосознанием плохо вписываются в исламистский «интернационал».

Между тем и внутри самого «интернационала» все непросто. Его тоже раздирают внутренние противоречия. Чтобы побороться за халифат, на Ближний Восток съехались исламисты со всего мира. Неудивительно, что эта разношерстая публика из мусульманских стран и диаспор постоянно грызется за свое видение светлого будущего.

«Аль-Каида», к примеру, разорвала отношения с ИГИЛ, а исламисты из воюющей в Сирии группировки «Фронт ан-Нусра» постоянно вступают с ней в кровавые стычки.

Возникает закономерный вопрос. Если попытка исламизма возродить былое величие сталкивается с массой практически неразрешимых противоречий, в чем секрет его удивительной живучести?

Может быть, в том, что он успешно легитимизирует насилие, пробуждая в адептах первобытную жестокость, но оправдывая ее во имя реализации идеального будущего? Кстати, строители халифата из ИГИЛ ухитряются выделиться своими зверствами и на этом бесчеловечном фоне и даже подвергаются за это критике со стороны конкурентов по борьбе.

Очередная эскалация исламизма на Ближнем Востоке таит в себе серьезную угрозу для остального мира.

Если оптимистично предположить, что иракские сунниты и шииты не погрязнут в кровавой склоке, а «Аль-Каида», ан-Нусра и ИГИЛ будут и дальше пожирать друг друга, как пауки в банке, глобалистские притязания исламистов все равно никуда не денутся. Часть специалистов по истреблению неверных со временем вернется в Европу и примется за прежнее с удвоенным энтузиазмом.

Некоторые из них вернутся и на Северный Кавказ, в Сирии и Ираке воюет немало чеченцев. Но это еще не все. Рано или поздно на родину с востока Украины подтянутся и обиженные вздыхатели о великом прошлом России. И тогда мало не покажется никому.