Авторы
Закон об оскорблении чувств верующих все-таки приняли. Точнее, подверстали к уже существующей статье 148 УК о препятствии свободе вероисповедания. Судя по всему, депутаты вопреки своему восторженному антизападничеству решили соблюсти внешние приличия. А как же, 9-я статья Декларации прав человека защищает свободу вероисповедания. Вот и мы защищаем, знай наших. Однако из депутатской затеи ничего не получится.
Этой весной в Страсбурге поставили наконец точку в четырех громких делах из Великобритании. В первых двух Надя Эвейда и Ширли Чаплин жаловались на то, что британский суд запретил им носить на работу крестики. В остальных Лилиан Лейдел и Гэри МакФарлейн также обвиняли отечественную судебную систему в дискриминации их религиозных убеждений. Первая, муниципальная чиновница, будучи христианкой, отказалась регистрировать однополые гражданские союзы (браки в ту пору еще не разрешались), а второй, семейный психолог, не желал консультировать геев по интимным вопросам, поскольку это оскорбляло его христианские чувства. Работодатели их наказали, и суд поддержал это решение. Страсбургский суд по правам человека тоже поддержал своих британских коллег в трех делах из четырех, сделав исключение лишь для Нади Эвейды.
Логика судей была неумолима. Кроме права на свободу вероисповедания, существуют и другие права — не менее важные. И между ними вполне возможен конфликт. А значит, следует искать разумный компромисс, а в случае, если это не удается, сводить урон к минимуму.
Возьмем единственное дело, завершившееся победой истицы — Нади Эвейды. В ее случае конфликтовали право работодателя, компании British Airways, вводить свой дресс-код и право работника свободно выражать свои религиозные взгляды. Но так ли важен этот дресс-код, что его невозможно поменять ни на йоту? Вряд ли, решили страсбургские судьи, и поправили судей британских. В данном случае безусловный приоритет остается за свободой вероисповедания. Кстати говоря, это косвенно признало и руководство British Airways, слегка поменяв форму своих работниц, что позволило тем из них, чье религиозное чувство требует наглядного выражения, демонстрировать его с помощью крестика. Что и делает Надя Эвейда на многочисленных фотографиях после своего страсбургского триумфа. Получила она и небольшую денежную компенсацию за свои переживания, в разы меньше той, на которой настаивала, но ведь тут важен высокий принцип, а не низменная корысть.
Ширли Чаплин повезло гораздо меньше. Дело в том, что она работала не регистратором на стойке авиакомпании, как ее соратница по борьбе, а медсестрой. И в ее случае речь шла не просто о дресс-коде, а о гораздо более важных вопросах гигиены и человеческого здоровья. В этой ситуации руководство госпиталя имело полное право строго следовать своим принципам, и право ношения крестика отходило на задний план. Кстати, это касается не только христианской символики. Медбратьям-сикхам во время исполнения их профессиональных обязанностей запрещается носить ритуальные браслеты — кары. Учитывая религиозное рвение сикхов, им даже в британской полиции разрешают надевать тюрбаны вместо форменных головных уборов. Но сикхи-медбратья не подавали в суд на руководство госпиталя. Ради человеческого здоровья с религиозным самовыражением можно и подождать. Так же постановили и страсбургские судьи.
В двух последних делах конфликтовали не менее серьезные вещи. Что делать, если твои религиозные убеждения мешают при исполнении профессионального долга? Ты чиновник, которому надо скреплять своей подписью отношения, которые ты считаешь греховными. Или ты психолог, которому надо консультировать людей в вещах, которые ты считаешь верхом порочности? Ведь даже от военной службы освобождают по религиозным убеждениям. Нет, решил британский суд, этот аргумент в данном случае не работает. Когда ты отказываешься идти в армию, ты можешь выполнить свой гражданский долг другим образом, для этого существует альтернативная служба. Но когда ты нанимаешься на работу в учреждение, ты обязан выполнять правила, по которым оно функционирует. Принят закон о равенстве, который подразумевает, что у геев такие же права, как и у остальных подданных Ее Величества – значит, ты должен ему следовать. И запрятать куда подальше свою религиозную брезгливость, а то и задуматься, не вступает ли она в конфликт с христианской любовью. В данном случае право работодателей требовать от тебя выполнения обязанностей стоит выше, чем твое право на религиозную свободу. Не согласен — меняй место работы. Эту логику британских судей и разделили их страсбургские коллеги.
Вернемся в Россию. В своей новой редакции статья 148 будет теперь защищать право верующих оскорбляться, рассматривая его как законное выражение свободы вероисповедания. Но при всей нелепости формулировки статья содержит куда более серьезный дефект. Фактически она абсолютизирует право верующих на обиду, тогда как все иные права и свободы не могут составить ему никакой конкуренции.
Ни право на равенство (скажем, между верующими и неверующими), ни свобода слова (то, что одному кажется оскорблением, для другого свобода критики). Более того, все эти права откровенно попираются. Одновременно с рассматриваемым законом Дума приняла другой — против пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних. Который ставит под серьезную угрозу принцип равенства перед законом людей с разной сексуальной ориентацией.
Что ж, ни о каких конфликтах различных прав, разрешением которых занимается законодательство европейских стран и как конечная инстанция Страсбургский суд, теперь не будет и речи. При абсолютизации одного из прав они просто не смогут возникнуть. Зато все другие автоматически подвергнутся дискриминации. Жить в подобной фантасмагорической ситуации станет крайне сложно. Понятно, что и международных юридических конфликтов будет невпроворот. Фактически мы превращаемся в правового изгоя.
Так что попытка Думы выглядеть прилично в очередной раз не удалась. Вышло все с точностью до наоборот. Благодаря ее неустанным трудам Россия все сильнее попирает здравый смысл и все дальше выламывается из рамок европейской цивилизации.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
