Авторы
Члены двух комиссий Общественной палаты (по развитию гражданского общества и по межнациональным отношениям и свободе совести), собравшиеся 4 октября на обсуждение проекта федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях противодействия оскорблению религиозных убеждений и чувств граждан, осквернению объектов», были практически единодушны в своем неприятии документа.
Проект предлагает ввести уголовную ответственность «за публичное оскорбление, унижение богослужений», других религиозных обрядов и церемоний религиозных объединений, «составляющих неотъемлемую часть исторического наследия народов России», а также за публичное оскорбление религиозных убеждений и чувств граждан.
Уголовно наказуемым должно стать и осквернение объектов и предметов религиозного почитания, мест, предназначенных для совершения богослужения, а равно повреждение и/или разрушение таких предметов (мест) — опять же принадлежащих религиозным объединениям, «составляющим неотъемлемую часть исторического наследия народов России». За оскорбление чувств грозят штрафы до 300 тысяч рублей или лишение свободы на срок до 3 лет и штрафы от 100 до 500 тысяч рублей, либо обязательные работы до 400 часов, либо лишение свободы на срок до 5 лет — за осквернение.
Выступавшие рассматривали законопроект с разных сторон — и дружно критиковали его за юридическую несостоятельность, в частности за размытость формулировок, и несоответствие как российским, так и международным правовым нормам.
Председателя Комиссии ОП по развитию гражданского общества Иосифа Дискина больше всего волнует, что в случае принятия закона пространство ценностей для всей страны будут определять пусть и значительные, но группы людей. Причем, как правило, отметил он, сей труд берут на себя самые радикальные группы. А это уже прямой путь к разрушению социального мира. Нужна совершенно иная концепция регулирования подобных вещей — возможно, некая система «огораживания», разграничения пространства: пошел на оперу «Иисус Христос — суперзвезда», так не кричи, что тебя оскорбили. Общее для всех граждан пространство должно быть защищено от экспансии фундаменталистов.
Глава Комиссии ОП по межнациональным отношениям и свободе совести Николай Сванидзе прямо назвал закон вредоносным. Он не мирит, а именно что разжигает рознь, вносит раскол между гражданами страны — делит их на два сорта: верующие, причем «правильно верующие», и все остальные, «нетрадиционные», которые защите не подлежат. Между тем, кого-то может оскорблять троеперстие, а кого-то двуперстие — и кто тут более «традиционный»? Кого-то оскорбит заявление «Бога нет», а кого-то короткая юбка... И что вообще такое «унижение богослужений»? Или«мировоззренческая символика», которую тоже нельзя оскорблять? А если кто-то замазал свастику — это наказуемо? Законодатели в первую очередь должныруководствоваться правилом «не навреди», в данном случае этого не заметно, подвел черту Николай Сванидзе.
Член Общественной палаты и глава синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин усмотрел в критике законопроекта политическую подоплеку.
«Церковь не имеет отношения к этому проекту, но многие верующие высказывали созвучные мысли, — сказал он. — Формулировка "чувства верующих" уже присутствует в действующем праве — в Кодексе административных правонарушений (КоАП). Почему сейчас ее пытаются оспорить? Думаю, по чисто политическим причинам. Есть люди, которые не хотят, чтобы те акции, которые сейчас устраиваются против храмов, синагог, мечетей, были бы остановлены», — заявил священник.
Отец Всеволод не имеет ничего против того, чтобы и светская мировоззренческая символика, например, символы коммунистической идеологии, тоже защищалась государством (не странно ли, что священнику в первую очередь пришло в голову защищать символы богоборческой идеологии?). «Мировоззрения у нас равны, — признал он, — в том числе в их влиянии на общественную жизнь».
Заместитель секретаря Общественной палаты Владислав Гриб сосредоточился на юридической стороне вопроса.
Законопроект по многим пунктам противоречит Конституции РФ и Всеобщей декларации прав человека, которую Россия подписала в 1992 году. Оставляя в документе формулировки вроде «унижение богослужения», мы даем суду право решать, что это такое. И это грозит нам самыми неожиданными последствиями.
Нельзя вводить после каждого, пусть даже вопиющего, случая новые законодательные нормы, уверен он. Российский уголовный и административный кодексы содержат все необходимые статьи, например, статья 282 КоАП уже содержит санкции за «действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации». Однако в этом году по статье 282 было возбуждено всего пять дел. Если ситуация с унижением достоинства верующих столь катастрофична, почему не возбуждаются дела?
Член ОП и глава российских пятидесятников Сергей Ряховский тоже убежден в том, что не исчерпаны возможности имеющегося законодательства. А новый законопроект явно сделан наспех, требует многих уточнений. Да и вряд ли есть смысл плодить подобные документы, пока нет концепции государственно-конфессиональных отношений. «Если разработанный законопроект будет принят, то я как протестант первый подам в суд на сектоборцев и мракобесов, которые нас оскорбляют, закон столкнет лбами конфессии и ввергнет нас в Средневековье», — сказал Ряховский.
Лидер прокремлевской организации «Россия молодая» и тоже член ОП Максим Мищенко оказался одним из немногих, кто примкнул на слушаниях к отцу Всеволоду Чаплину. Он призвал присутствующих поддержать законопроект, ибо вера — «последняя возможность защититься от агрессии транснациональных корпораций» и сохранить суверенитет России.
Директор Сахаровского центра Сергей Лукашевский, напротив, считает, что проект подрывает российское право и российское законодательство. Принять его — значит дискриминировать все остальные, так называемые нетрадиционные, религии, что противоречит закону «О свободе совести и о религиозных объединениях». Кроме того, введение предлагаемых норм поставит под запрет выражение тех или иных убеждений, ведь любое слово атеиста может оскорбить чувства верующего.
Нынешнее российское законодательство содержит санкции за оскорбление представителей власти и военных, напомнил Лукашевский, теперь к ним пытаются присовокупить определенные религиозные организации — причем по статусу они окажутся даже выше, чем представители власти и все прочие.
Директор Института религии и права Анатолий Пчелинцев высказал точку зрения, что техническое исполнение закона вообще отдает законотворческим волюнтаризмом. «Его зарубил бы и второкурсник». Проект по сути посягает на основы конституционного строя России, его должны были на ранней стадии завернуть эксперты, но экспертов никто не приглашал к обсуждению законопроекта — Пчелинцев сам входит в думский экспертный совет, но его никто не собирал. Единственное, что адвокат счел бы разумным, это увеличить штрафы: сейчас за оскорбление религиозных чувств и осквернение предметов культа полагается штраф от от 500 до 1000 рублей (статья 5.26 КоАП) — это несерьезно, согласился эксперт.
Муфтий Москвы Альберт Крганов поддерживает власть в стремлении реагировать на различные «напряженные ситуации». «В обществе идет настоящая нравственная деградация, это волнует мусульман — их чувства надо уважать». Тем более что в противном случае оппозиция будет заманивать верующих на митинги. Однако и он недоволен разгулом антиэкстремистской кампании, жертвами которой часто становятся мусульмане, и имеющейся правоприменительной практикой. «Эксперты кто? Учителя в школах? Какой-то учитель физкультуры пишет экспертизу, что книгу, которая тысячу лет у мусульман, нельзя применять. Если новый закон будут вот так применять, то, конечно, у нас будут очень большие проблемы», — заключил муфтий.
Помощник Ряховского пастор Константин Бендас увидел в создании нового законопроекта попытку «перетащить» формулировки преамбулы закона «О свободе совести» в федеральное законодательство.
В преамбуле перечисленырелигии, составляющие «неотъемлемую часть исторического наследия народов России» (весьма путано, надо сказать), откуда, собственно, и пошло некорректное деление на «традиционные» и «нетрадиционные», которого в самом законе нет. Бендас считает недопустимым перенос дискриминационных формулировок в федеральное законодательство.
Людмилу Алексееву беспокоит опасный тренд в последних решениях Думы. Принимаемые ею законы, с одной стороны, крайне неряшливо написаны, сдругой — неисполнимы. «Ну как простой человек в нашей стране может выплатить штраф в 300 тысяч рублей? — вопрошала правозащитница. — Он что, всю жизнь его будет платить? Зачем же принимать законы, которые невозможно исполнить?»
Адвокат Генри Резник был краток и выразителен: «Закон удручает, — пророкотал он басом. — Тот, кто этот закон подготовил, юридически безумен. Это дискриминация законотворческой деятельности. Закон подлежит изъятию из дальнейшего обсуждения,это позорный акт для законодателя».
По просьбе собравшихся он припомнил уголовное уложение царской России. В 1906 году НиколайII отменил все статьи, карающие за «богохульство». Осталось только две: санкции за воспрепятствование богослужению (каторга) — но с послаблениями, если действие совершено «по неразумию» или «в пьяном виде». И санкции за воспрепятствование священнику проводить богослужение — от двух до восьми месяцев тюрьмы.
Мы как дикари, сказал он, которые хватаются за оружие, когда происходит конфликт. «Утверждаю: никакого массового посягательства на чувства верующих нет». «У Вас есть статистика, отец Всеволод?» — обратился адвокат к протоиерею Всеволоду Чаплину. Статистики не было, но «гонения есть», твердо стоял на своем священник.
Общественная палата, подытожив все соображения, составит заключительный вердикт по поводу законопроекта. Но много ли надежды на то, что Дума прислушается к голосу общественников?
«На этот вопрос я не могу ответить, — сказал Николай Сванидзе. — Позиция Общественной пралаты достаточно очевидна, и мы ее, естественно, выскажем. Законопроект ужасен, он разжигает все, что только можно разжечь. Не говоря о том, что юридически он абсолютно безграмотен. Так что нужно действовать. Нельзя не пытаться это остановить — попробуем».
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
