Авторы
11.09.2012 | Театр
Танцы в каменоломнеНа Авиньонском театральном фестивале показали танцевальный спектакль Puz/zle
Одна из самых красивых фестивальных площадок Авиньонского фестиваля — карьер Бульбон, расположенный вдали от города. Здесь под открытым небом, в окружении отвесных скал, игрались многие знаменитые спектакли, и то впечатление, которое получено на природной сцене каменоломни, под светом сначала медленно гаснущего заката, а потом ярких южных звезд — невозможно повторить ни в одном театре. В этом году в карьере Бульбон играли танцевальный спектакль Puz/zle европейской звезды марокканского происхождения Сиди Ларби Шеркауи.
Шеркауи умеет соединить танец с чем-то, что можно назвать предметной архитектурой. Так было и четыре года назад, когда он произвел в Авиньоне фурор своей «Сутрой», где юные шаолиньские монахи, танцуя, выстраивали из ящиков-гробов причудливые сооружения. На этот раз голландские танцоры Шеркауи играли с огромными панелями и маленькими кубиками, выстраивая вокруг себя и между собой стены, складывая блоки в высокие лестницы и широкие помосты. Спектакль сопровождала «музыка мира» - печальные песни на разных языках исполнял корсиканский вокальный квинтет A Fileta, ливанская певица Фадия Томб Эль-Хадж и фантастический японский певец, перкуссионист и вообще мультиинструменталист, а также танцор Казунари Абэ. В один из пиковых моментов спектакля к хору присоединились и все актеры, выстроившиеся на ярусах импровизированной башни, словно скорбные фигуры, украшающие памятник военному поражению.
Танцоры то рассыпались и танцевали по одному, то составлялись в группы или вступали в парные взаимоотношения. Массивные, одетые в черное корсиканские певцы то пели откуда-то с высокой скалы, то выходили на сцену, белокурая певица то снова заводила рулады, то замолкала, тихо ходя меж танцующих, но, что бы ни происходило, бессюжетный, почти абстрактный танец создавал ощущение, что речь идет о событиях горестных и безнадежных. Танцоры бились в стены, как птицы, падали и вновь прилетали, они стекали по ступеням, как раненые тела и бросали камни, как загнанные чужими войсками безоружные люди.
В какой-то момент на скалы проецировалось невнятное видео, отчего каменные стены карьера, покрытые редкой травой и деревьями, у нас на глазах начинали шевелиться и все вокруг делалось нереальным, страшным и даже торжественным, приподнятое мощным хоровым пением, заполняющим все окрестности. Впрочем, самым торжественным в этом впечатляющем зрелище была сама ночь над карьером Бульбон.
ПевцыСофья Толстая в спектакле - уставшая и потерянная женщина, поглощенная тенью славы своего мужа. Они живут с Львом в одном доме, однако она скучает по мужу, будто он уже где-то далеко. Великий Толстой ни разу не появляется и на сцене - мы слышим только его голос.
Вы садитесь в машину времени и переноситесь на окраину Екатеринбурга под конец прошлого тысячелетия. Атмосфера угрюмой периферии города, когда в стране раздрай (да и в головах людей тоже), а на календаре конец 90-х годов передается и за счет вида артистов: кожаные куртки, шапки-формовки, свитера, как у Бодрова, и обстановки в квартире-библиотеке-троллейбусе, и синтового саундтрека от дуэта Stolen loops.
